Скоро год, как в Украине воцарилась новая руководящая команда. Вопреки бравурным отчетам ее представителей об успехах, страна продолжает падать во всех мировых рейтингах. Вопреки возмущенным крикам оппозиции: виновата в этом не только нынешняя власть. Работавший вице-премьер-министром и министром экономики в начале 90-х глава Центра рыночных реформ, доктор экономических наук Владимир Лановой констатирует, что кризис, в котором пребывает независимая Украина, длится уже почти двадцать лет, а начался он еще в 70-е годы в СССР. Однако и действия новой власти пока не оставляют места надежде на свет в конце тоннеля. - Владимир Тимофеевич, Николай Азаров на днях заявил, что не стоит верить прессе, которая пишет, что у нас неблагоприятный инвестиционный климат, поскольку экономика растет, а значит, с климатом все в порядке. Из этого вопрос: можно ли утверждать, что у нас растет экономика, и если да, то на самом ли деле этот рост связан с благоприятным инвестиционным климатом? - Наблюдается рост ВВП, который носит восстановительный характер после падения на 25 % в последнем квартале 2008 года. В последующие кварталы восстанавливалось это падение, на 5-6 % в квартал. В 2010 году имеем восстановление на 4 %, то есть, меньше, чем было в 2009 году, когда восстановление составило больше 10 %. Следовательно, мы еще не вышли на уровень докризисный, и мы по основным финансово-экономическим показателям, в том числе по объему инвестиций, находимся на уровне 2005 года. Зарплаты и пенсии не повышены, при том, что инфляция в январе составит около 2 %, плюс будут повышаться тарифы на коммунальные услуги, словом, при тех же зарплатах расходы населения вырастут, а значит, уровень жизни упадет. То есть, пока что рано рапортовать об успехах, потому что в конечном итоге уровень жизни падает в стране. Наконец, низкий потенциал инвестиций говорит о том, что еще год-два и промышленность, и строительство, и добывающий сектор, а в этом году, может быть, и сельское хозяйство будут еще низкоприбыльными либо убыточными. - Когда приблизительно, по Вашим прогнозам, произойдет восстановление? - Украина находится в кризисе долговременном, который длится уже больше двадцати лет. Этот кризис связан не с недостатком финансов, перепроизводством каких-то товаров или перекредитованием ипотеки… У нас причина этого длительного кризиса – технологическое отставание. Практически все наши отрасли, кроме, может быть, IT, сферы мобильных услуг, находятся в плачевном состоянии. Мы движемся по нисходящей, в рамках которой бывают трех-четырехлетние подъемы, связанные с конъюнктурными выгодами. Например, рост 2000-2007 годов связан с общемировой конъюнктурой на металл, на удобрения, на удорожание продовольствия. Поэтому у нас и выросли цены на зерно, и на продукцию сталеплавильной промышленности, и на некоторые машиностроительные изделия. Это был не рост объемов выпуска – он не мог расти, потому что мы не завоевывали новые рынки. Мы не предлагаем новые товары, новые услуги, новые качества. Сколько бы мы ни говорили, что правительство собрало больше налогов, не имеет долгов по заработной плате или же не вырос внешний долг – это все не успехи, это только предпосылки решения основных проблем нашей экономики. Но мы эти проблемы уже двадцать лет не в состоянии решить. Частный сектор даже нам не помогает, потому что ему создаются льготные условия, и он не спешит тратиться в Украине – он тратится за границей, где качество жизни действительно высокое. Если у нас не перестроить инфраструктуру, жилищный сектор, рекреационную зону, то даже отечественные инвесторы не будут тут вкладывать деньги, потому что им не нужны такого рода экологические, бытовые условия, когда отключают газ или электроэнергию. Поэтому глупо рассуждать, хуже или лучше у нас инвестиционный климат: в рамках очень плохого может быть еще хуже либо чуть-чуть лучше. Я сравнил цифры десятилетней давности – в основном уровень потребления, производительность труда остаются на уровне 2000-2001 года. После падения они чуть-чуть выросли, потом падение – обвал, и опять они на том же уровне. То есть, это не были годы приобретения, роста, накопления, приумножения. - Аналитики прогнозируют, что восстановление украинской экономики будет связано с ростом спроса на металл и продукцию химической промышленности. Но это если не повторится мировой кризис. Как Вы считаете, такое может случиться? - Я так не считаю. Кризис все-таки носил транснациональный характер, но не глобальный. Потому что есть страны, которые почти не упали в своем росте. Следовательно, очаги роста все-таки есть, хотя среднемировые показатели, конечно, вошли в кризисное состояние. Америка уже вышла из такого состояния, а Европа в него только углубляется, потому что Европа больше зависит от мировых процессов. Я думаю, что такое состояние продлится года два, после этого средние показатели будут восстановлены в мировой системе. Но самое интересное, что это не коснется Украины. Потому что – почему мы сейчас не увеличиваем экспорт продукции? В те же азиатские страны? Китай и Индия растут – почему не заключаются контракты? Это тоже говорит о том, что мы в кризисе и мы технологически отсталые. Мировая конъюнктура все слабее и слабее помогает украинскому производству и украинской промышленности. И все у́же и у́же в Украине экспортный сектор промышленности. Растет сфера услуг, растет сельское хозяйство, но выйти из кризиса только за счет зерна еще никому не удавалось. «Наши черноземы нас спасут» – это утопия, пустословие, но это формирует общественное мнение, общественное мнение влияет на политиков, политики ведут эти разговоры, что-то попадает в законодательство, в разного рода регуляции, в ориентиры, в оценки. Это неправильно. Нам даже не нужно столько зерна. Зачем, если оно экспортируется? Лучше из этого зерна больше сделать качественной продукции и пустить его во внутреннеаграрный оборот. А не распахивать и засевать землю, тратить дорогое топливо и быть сырьевым поставщиком за рубеж. Это понятно, нужно интенсивное сельское хозяйство, а не экстенсивное. Рассыпали, собрали, половина сгнила – все отнесли на расходы, и аграрии говорят: посмотрите, у нас выросли расходы – повышайте цены. Правительство повышает цены. Аграрии не занимаются интенсификацией, потому что у них есть возможность через правительство повышать цены на зерно или на сахар. - Сейчас как раз ведутся разговоры о снятии моратория на продажу сельхоззмемель. Как Вы считаете, это будет прогрессивный шаг? Даст ли он импульс развитию нашего сельского хозяйства? - То, что предлагается, является пробиванием бизнес-интересов. Но это никак не связано с повышением производительности, уровня и качества сельского хозяйства. Потому что главные, базовые постулаты для аграрной реформы – это, во-первых, частная собственность на землю с возможностью хозяйствования на этой земле. Человеку нужно пятьдесят соток, чтобы он производил мед. Ему нужно открыть предприятие, взять кредит, иметь техническую базу для своей деятельности, потому что мед нужно продавать не кому попало, а на мировых рынках или оптом каким-то переработчикам. Для этого нужны оборудование, техника, Интернет. У нас усадьба не является базовой единицей сельского хозяйства. А во всем мире является. У одного там свиньи, у другого уникальная клубника, у третьего оранжерея. Сельское хозяйство сильно уникальностью и многообразием. Не просто производить подсолнечное масло, а выращивать все виды ягод, плодов. У нас же идет просто эксплуатация земли, истощение земли подсолнухом, или рапсом. Второй базовый постулат – это наличие рынка аграрной продукции. То есть, крестьянин должен выбрать, где ему продать произведенную продукцию, по какой цене. А он не может молоко кому угодно продать, потому что только молокозавод такой-то приезжает в это село и забирает это молоко. И молокозавод диктует, сколько будет стоить молоко, и он будет говорить, когда он заплатит за него деньги. То есть, у нас крестьянин оторван от рынка. Он не может продать по выгодной цене, выбрать, что ему посадить, и ориентироваться при этом на лучшие рыночные индикаторы. А рынок – это не то, что у нас понимают: выйти и продать. Рынок – это гарантия платежей, это юридические условия, это разрешение конфликтов и споров в арбитражах. А дальше – финансовая составляющая. Некому давать кредиты, нет финансов в этом секторе, и человек, который живет в усадьбе, не может приумножить свой капитал. Это 19 век, отношения полубуржуазного-полуфеодального типа. Так куда, с какой продукцией идти на рынок? Идти сырьевым придатком, когда зерно в мире стоит в три-четыре раза дороже, чем его у нас покупают международные трейдеры, потому что они хотя бы гарантируют платежи? А наши трейдеры – это мальчики с улицы. Нет никакого права, есть такой вот давальческий режим: министр захотел – дал, захотел – не дал, квоты есть – квот нет, взятка есть – взятки нет. Никто не может гарантировать завтрашний день. Как может человек большие площади засеять зерном, если он не знает, в следующем году Кабинет министров ему даст квоту на вывоз или не даст? Он не будет засеивать. Настолько отсталое и угнетающее состояние для крестьян, что они просто выживают благодаря тому, что они собирают у себя под ногами. В сёлах скоро никого не останется. Это позор для нашей страны – то, что происходит с таким благодатным хозяйством и с людьми. - Иностранные бизнесмены жалуются на украинскую инфраструктуру. Когда Украина победила в конкурсе на проведение Евро-2012, многие оптимисты утверждали, что подготовка к чемпионату будет стимулировать украинскую экономику. В начале кризиса тоже говорили, что выйти из него Украине помогут инфраструктурные проекты. Почему, как Вы считаете, из этого ничего не получилось? - Потому что у нас олигархическая экономика с соответствующей защитой интересов крупного капитала, который приближен к политическим партиям. Все же думали, что будет так, как в Европе, а Европа – это рыночная экономика с частными предприятиями, и там заботятся о поддержке конкуренции. У нас антипод экономики – монополистическая, с искривлением в пользу производителей, несбалансированная, в ручном чиновничьем распределении. Идеально мы видели какой план? Что придут иностранные новые капиталы, новый опыт, новые проекты. Частный сектор поднимется на этом. А олигархи захотели, чтоб все выгодные проекты достались им, а остальные – государству. Крупный бизнес перестал работать в рыночном режиме – он работает с государством. Работать на откатах выгоднее, чем продвигать продукцию или завоевывать новые сферы. Общественность никак не проинформирована о том, что делается. Даже в некоторых арабских странах любой общественный проект – дорога, микрорайон, электростанция, спортивный или торговый центр – всегда выносится на обсуждение. А у нас построят мост, а мы потом думаем, как же на этот мост заехать. Идет просто закапывание бюджетных денег, закапывание кредитных денег. Огромные затраты, которые можно было пустить на тысячи других, малых проектов. Нельзя у людей забирать деньги для того, чтобы построить какой-то объект. В 2010 году государство забрало все кредиты с рынка. Я считал, что депозиты граждан составили около 60 миллиардов, а банки дали 70 миллиардов кредитов в бюджет на покрытие дефицита… - То, что иностранный частный капитал не участвует в подготовке к Евро – это проблема больших рисков, или отсутствия условий? - Для того, чтобы пришел частный иностранный капитал, он должен иметь правовые, политические, экономические гарантии: деньги вернутся, правительство ничего не отберет, шантажа не будет, взяток не будет. Но главный вопрос – земельный. Для того, чтобы строить дороги, аэропорты, нужно отдавать в концессию землю. У нас закон о концессии не принят, я думаю, умышленно. Вот того, что мы называем благоприятным инвестиционным климатом, у нас нет. Инвестор тут задохнется. А мы теперь будем снимать с себя последнюю рубашку, чтобы провести этот чемпионат. - Вы сказали, что перспективы нынешних ведущих отраслей украинской промышленности будут сокращаться. Где в таком случае Вы видите для Украины новые перспективы? - Если говорить об отдельных успехах, то их можно найти. Можно найти ученых, изобретателей, носителей новейших, свежих идей. Эти люди нужны, мы их должны носить на руках, мы должны им помогать, но это не выход для всей страны. Для того, чтобы модернизировать всю страну, нужно, чтобы новые секторы получили возможности завоевывать позиции в торговле, то есть – новый товар, новое предложение, новый спрос. Когда этот новый спрос возник, тогда бизнес видит: рынок воспринимает, проект хороший, будем инвестировать в производство. Почему в Украине нельзя делать мобильные телефоны и компьютеры? Все страны так идут, догоняя: производят детали техники, что не могут произвести – закупают, и собирают эту технику у себя. Вот когда эта техника завоюет рынок, пойдет капитализация, расширятся мощности производства, все больше и больше ее компонентов будет производиться здесь. А когда корпорация становится крупной, она думает о науке. У нас медицинская наука – колоссальный ресурс для производства медицинских препаратов, приборов, у нас биологическая наука, другие сферы, которые имеют уже определенный потенциал, хотя бы человеческий. Не обязательно, чтобы они уже имели готовые разработки. Когда создается атмосфера, идет финансирование – рождаются новые идеи. А куда и что можно сегодня внедрять, если промышленность выпускает какие-то второсортные изделия? Это сложный и длительный процесс – нужно начинать с торговли и заканчивать фундаментальными исследованиями. Китай даже не так поднялся – он фундаментальные исследования свои не поднял. Он просто накапливает деньги, расширяет экспансию и покупает заводы, технологии, оборудование. Но китайский потенциал имеет пределы. Там очень много слабых мест. - Для Украины китайская модель подошла бы? - Китайцы начинали вообще с нуля. И им удалось. Так почему мы не можем? Понимаете, чем хуже в стране природные условия, тем тщательнее все создается. В том числе и политические институты. А чем она богаче, тем безалабернее. Вот как у нас. Кто угодно управляет страной. - Вы сказали, что Украина пребывает в кризисе двадцать лет. Это естественное состояние переходного периода, или что-то когда-то было упущено? - В 91-м году я сделал предположение, что падение у нас будет девять лет. Так и вышло. Но я отводил девять лет на преодоление технологического кризиса, то есть, на выход не конъюнктурного характера, когда цены на металл выросли бы, а на то, что у нас во всех отраслях произойдет перевооружение, и мы будем прочно стоять в Европе и в мире. И членом Евросоюза давно уже могли бы быть. Это были двадцать лет упущенных возможностей. С 90-го по 99-й годы мы падали, и упали в два с половиной раза – сорок процентов осталось от экономического потенциала. До 2008 года мы восстановили до 70 %. И теперь снова падение. А в Советском Союзе кризис начался в 70-е годы. В Мировом банке считают, что после Сталина несколько лет еще было продуктивное вложение инвестиций. Потом они все были бессмысленными – направлялись не туда, куда нужно. До 80-х годов инерция роста еще была. А в 80-е началось глубокое падение. Все это противоестественно. По экономической природе, рынок и капитал, частная собственность выводят экономики из кризиса. Есть теория волн в экономике Кондратьева, Шумпетера и других ученых: 15-20 лет может быть падение, а потом 25-30 лет должен быть подъем. Мы потеряли темп намного. Другие страны в 60-е годы сделали технологическую модернизацию – мы не сделали, потом в 80-90-е годы пришла новая модернизация – роботизация и компьютеризация – у нас на уровне науки тогда разговоры об этом шли, но ничего не было внедрено. - Так почему ничего не было сделано? Не хватало денег, или не хватало воли, или понимания? - Государство не может правильно определить, что выпускать для роста потребления, качества жизни. Государство всегда будет выбирать самые дорогие проекты. А частный бизнес ориентирован на экономию и качество. Спрос на качество заставляет заводы работать по-другому. Государство не должно вмешиваться в удовлетворение общественных потребностей. Только общего характера, как безопасность, границы, право, институты. - То есть, нужно было сразу провести приватизацию и создать правовые условия для ведения бизнеса? - Приватизация должна была пройти так, как прошла в Чехии, Венгрии и Польше – за пять лет. А не за пятнадцать, как у нас. Второе: нужно было создавать правила работы на рынках. Кстати, нас просто распирали предложения по организации рынков в начале 90-х годов. Интеллектуальная команда, которая разрабатывала Гонконгскую фондовую биржу, во главе с американским профессором, была в Киеве, и мы договаривались о том, чтобы они нам создали всю интеллектуальную, правовую, институциональную часть этого проекта. Техника, связь, оборудование поставлялись по кредиту американского правительства. То есть, у нас в Киеве могла быть мощнейшая мирового уровня биржа. Переговоры начались зимой 91-го, летом 92-го я был уволен, а осенью контракт с Украиной был расторгнут, потому что тут не с кем работать. Цивилизованные рынки так и не были созданы. Сегодня на них там хозяйничают те или иные авторитеты. Третье: без финансов, без инвестиций ничего не может быть. Но они должны в рынок прийти от частников. И, конечно, четвертое – управление. Наша власть не понимает, как должна строиться рыночная экономика, открытая, прозрачная. Ну кто придет в такую полукриминальную, дикую систему? - Вы анализировали отобранные Президентом национальные проекты? Они имеют какой-то смысл? - Там, где нет открытости, не может быть хороших проектов. Даже если он хорош по идее, по значению, он может быть испоганен на любом из этапов реализации. Конечно, все начинается с приоритетов. Приоритеты выбираются, исходя из целей: куда мы хотим прийти? В Европу, в Азию, в сырьевую экономику, в аграрную, в информационную, в интеллектуальную? Общество должно выбрать, политики должны это услышать и сформировать политические предложения, идеи. Это должно обговариваться, и правительство должно показать, как оно это понимает. Надо подключать интеллигенцию – представителей разных специальностей, из разных регионов, - независимые научные центры. То есть, нужно перестроить саму систему выработки стратегических решений. И тогда все проекты Президента будут нужными, рациональными и поддержанными обществом. Они привлекут к себе частный сектор. Потому что государство здесь так поработает – как слон в посудной лавке. - То есть, главная проблема – в непубличности принимаемых решений? - Это вопрос общественного устройства. Мы можем говорить о хороших экономистах, министрах, Президентах, но этого недостаточно. Нужна ориентация на права и свободы гражданина, нужно изучение общественного мнения, дискуссия власти с обществом, с интеллигенцией. Нужно стимулировать интеллигенцию. Потому что если человеку каждый раз говорить «Ты не нужен», то у него руки опускаются. Я немало видел таких. Другое место должно быть отведено знаниям и инициативам. Пусть только скажет, и перед Президентом будет сидеть несколько десятков человек, которые хорошо разбираются в нанотехнологиях, но сегодня они никому не нужны. Дайте им только знать, что страна в них нуждается. - Как бы Вы оценили итоги года работы новой власти? Правильное ли было выбрано направление? Сделано ли что-то хорошее? - Направления никакого нет. Не только этот год, все годы независимости наше правительство работает, реализуя инициативы бизнеса, занимаясь локальными, мелкими вопросами. А страна дрейфует сама. Вот Евро-2012 у нас первая цель, а зимняя Олимпиада-2022 – вторая цель. Народ будет голый и босый, а мы будем рапортовать об успехах. Это не Европа, это Азия. Мощный император и нищая страна. Такое у нас будущее. Беседовала Юлия Абибок, «ОстроВ»
