Сегодня я впервые подумала о том, что моя жизнь могла бы сложиться как-то иначе, если бы я уехала из Луганска пять лет назад. Почему-то все пять лет мне ни разу не приходила в голову мысль сравнивать свою жизнь здесь с жизнями выехавших отсюда друзей. Вероятно, сам факт сравнения уже деструктивен. Какой смысл примерять жизнь балерины, которой ты никогда бы не стала? Или жизнь Нобелевского лауреата, - что тоже не про тебя. Да и все эти сравнения, они как-то разрушительны – всегда можно позавидовать чему-то, а нужно ли? Но именно сегодня я подумала о том, что моя жизнь могла бы сложиться как-то иначе. Пять лет – это ведь весьма приличный срок для каких-то побед и свершений. Да даже для того, чтоб привыкнуть, выучить расположения домов и улиц, как говорится, - освоиться в новом городе. Мне никогда не приходила в голову мысль уехать, хотя вместе с этим я хорошо понимала, что смогу прижиться в любом месте. Но нужно ли? И здесь стояло большое троеточие – нужно ли оставлять свой дом, чтобы искать счастья где-то еще. Вот в этом я не была уверена. Мой приятель из Антрацита уехал летом 2014 года. Не от войны - хотя формально это было именно так. Война просто развязала ему руки. Он хотел уехать хотя бы куда-то последние лет десять. Искал варианты, говорил об этом. Причём размах его желаний был как маятник – Австралия, Луганск, Россия, Киев. Просто подальше от Антрацита, где днем с огнем не было воды на его пятом этаже, не было другой работы кроме подземной и будущего тоже не было. Поэтому война была тем щелчок, той отмашкой, после которой бегун начинает бежать сломя голову, чтобы достичь финиша первым. Раньше ему не хватало этого толчка, а война его ему дала. И Кемерово для него стало его Австралией. Там воплотилось всё – мечты о переезде, новой жизни, другой работе. Моя приятельница всегда мечтала о кочевой жизни. Но дальше 10 дней отпуска у неё никогда не выходило уехать из дома. Да и что можно успеть за эти заранее распланированные дни отпуска? Она вмещала в них музеи, горы, города. А война дала ей возможность воплотить то, о чём она столько мечтала – переезды. Вероятно, была в её роду эта кочевая кровь бродяг. И они семьёй начали кочевать по городам России. Формально всё было логично – от небольшого города к крупному, туда, где легче было найти работу. Но по факту это была та самая цыганская жизнь, которой у неё никогда не было с самого детства. Сумки, узлы, баулы, переезды, новые квартиры и новые школы детям. За пять лет она поставила точку в этой тяге к переездам. Какой-то очередной российский город стал последним – там они взяли в ипотеку жильё. Хотя, мне кажется, ипотека скорее настигла их в дороге между какими-то очередными городами-переездами. Она так и говорит, что никогда не думала осесть именно в этом городе – там у них никого нет, город вышел каким-то случайным в череде переездов. Так бывает у кочевников, что приходится остаться в том городе, где окончательно ломается телега… Так же сложилась судьба моей бывшей коллеги. Всю свою жизнь она была вначале хорошей дочерью, а после - хорошей женой и матерью. Замоченное в ванной бельё, компоты в погребе. Чистый пол, обед на плите… Отпуск раз в год. Одежда не по моде, а по мере надобности. Ну, вы понимаете, что в этой жизни всё было размечено на годы. Машина, ремонт, учёба дочери… Только война не входила ни в чьи планы. И всё враз пошло прахом – и ремонт, и планы, и пенсионные отчисления, и столбики под виноград на даче… И моя коллега вдруг почувствовала, что ей именно этой свободы не хватало всю жизнь, когда можно не думать о ремонте, о консервации, о даче, об уборке и размеченной сетке обязательств. Это ветер вольной жизни, которого никогда не было в её собственной жизни. Вначале ей говорила мать, как ей жить, после – муж. И вдруг она стала хозяйкой своей жизни сама. Ткнула пальцем в карту, и уже на утро они поехали с мужем в новый город искать там жильё и работу. Без страха, без планов, без банок компота. Другая моя подруга всегда была зависима от мнения коллег. Это и неплохо – чья-то оценка здорово подстёгивала. Ремонт не просто, чтобы чисто, а чтобы не хуже, чем у кого-то. Одежду она покупала с доставкой именно для неё, возили ей откуда-то её размер и фасон. Был в этом какой-то азарт, чтобы её похвалили, отметили, а не просто, чтобы было. На чей-то взгляд этом может и перебор, но коллектив был женский, а там каждый старался друг перед другом выделиться. Муж махнул на это рукой – понимал, что это просто должно пройти. В какой-то момент моя подруга оказалась в эпицентре этого квеста с ремонтами, парикмахерскими, красивыми нарядами. Явно мы неплохо жили тогда, правда? Так о чём я хочу сказать, - что именно эта подруга сейчас донашивает старую одежду. Старую не свою в смысле. Не свою вышедшую из моды одежду, а именно чью-то, которую ей собирают в ближайшей церкви. И снова, понимаете, в этом оказалась та свобода, которой у неё не было никогда раньше. Этот круговорот зависти, гонки, денег взаймы на новые десятые по счёту туфли как-то незаметно отпал как шелуха. Туфли и не надеть сейчас – некуда их носить на таких каблуках. Сейчас она может, проходя мимо мусорных баков, подобрать то, что вынесли на свалку люди, и дома восхищаться тем, что ей досталось почти не ношеное, даром! Куда делся весь тот апломб, все те амбиции? Сейчас ей одни брюки на сезон и нужны. И снова война будто бы открыла глаза – как она раньше жила, какими ценностями, на что тратила весь заработок, чему завидовала? И всё это кажется таким пустячным, несущественным сейчас. А другой мой приятель пошёл на актёрские курсы в Киеве. Просто от того, что захотел. Не от того, что нужно – куда ему, компьютерщику, актёрское мастерство? Но в Луганске в его прежней жизни этого бы просто не поняли. А там он не одинок в этих поисках себя. Говорит, после этих курсов уже решил, куда ещё хочет пойти. Давно думал об этом, но не было возможности. И я думаю, что война в каждом из них открыла какой-то невидимый портал, о котором никто из них раньше и не знал. Все жили по шаблону, по струнке, чётко следуя внешним ориентирам. А война как будто открыла в каждом из них то, что давно подавлялось – этот дух странствий, ветер перемен, который не все могут почувствовать, а почувствовав, - пойти по его следу. Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"
