Это был тяжёлый год. По ощущениям, он был не менее тяжёлым, чем 2014-й и 2015-й, несмотря на кажущуюся стабильность и ясность ситуации. Конечно, мы не отличились от всего мира с ситуацией по коронавирусу. Вначале был тот же страх и неясность. После - ироничное игнорирование. И потом уже новый страх - от неясности, от массовых пневмоний, от отсутствия лекарств и денег на них, от отсутствия участковых врачей, мест в больницах и правдивой информации. А добавьте к этому подорожание всего, отсутствие работы на фоне карантинных мер и эйфория от "успехов" в официальных новостях… По заведенной шесть лет назад традиции боевой дух населения повышают с помощью только хороших новостей, замалчивая объективную информацию. Ни слова о подорожании в "республике" - только о пьянстве в украинской армии; ни слова об отсутствии медикаментов - только о глупости украинских командиров. И получается: здесь плохо, но там, у "хунты" - ещё хуже. И умирают больше, и болеют повально, и мёрзнут от непомерных цен на газ. У нас, выходит, свой тихий "русский" рай, хоть и хромающий на обе ноги. За этот год из "республики" выехали двое моих друзей. Те, кто стойко барахтался все шесть лет, боролся и взбивал в своём кувшине молока сметану. Делали все, чтобы жить здесь. Работали сутками, жили по местным законам, не сетовали - на это не было времени. А уехали именно в этом году, плюнув, как они говорят, на все. От отсутствия веры в перемены, веры в свои силы. Одни выехали в Ростов, вторые - в Киев. Уехали легко, в один момент, сказав об этом спустя время. Сказали о мотивах выезда просто и без пафоса: "Да просто все уже достало". И утешительно: "Мы же будем приезжать". Знаете, это ощущение сиротства, когда ты как будто остался один… Нельзя сказать, что эти люди играли какую-то кульминационную роль в моей жизни – мы не ходили в гости друг к другу и не пили сообща чай по выходным. Но они просто были где-то здесь. И встречаясь случайно было радостно... Они не сожалеют ничуть о том, что уехали. Разве что о том, что не сделали этого раньше. Слишком долго они пытались приспособить свою жизнь к новой реальности, давали шанс «республике». Но больше в этот шанс никто не верит. Ещё одна проходящая новость этого года. Такая невзрачная и не отмеченная от этого нигде – украинский язык потерял статус второго «государственного». Вероятно, по каким-то местным законам это логично. Но буквально у всех возник один и тот же вопрос: а как же заверения все шесть лет с высоких трибун, что мы не такие как Украина? И мы чтили Шевченко, не меняли названий вузов и улиц, и давали детям шанс знать украинский язык. А теперь, получается, мы тоже боремся с языком, как "хунта"… Очень кстати борцам с мовой оказался карантин – дети ушли на дистанционное обучение, уже удалённо в родительских чатах учителя опросили родителей: кто хочет, чтобы дети учили украинский язык? Среди опрошенных все проголосовали «За». И украинский язык оставили одним часом в неделю устного факультатива, когда ни уму, ни сердцу. Это, - чтобы вы понимали, - когда в течение часа дети ничего не пишут, только слушают и говорят. И никаких домашних заданий. И ещё - этот час на том же уровне, что и правила дорожного движения, то есть, если этот час нужен больше для школьной репетиции или контрольной по математике, его легко отдают в пользу более «нужного». Но и это ещё не все. Во многих школах родителей и вовсе лишили голосования, посчитав за них, что украинский язык не нужен их детям. Маркер этого года – дело педагогов-украинистов (почти как при Сталине "дело врачей-убийц"), когда июнь 2020 закончился новостью местных телеканалов, что под личиной руководящего состава университета им. Шевченко скрываются коррупционеры и украинофилы. Один тайком публикуется в украинских научных журналах и отчитывается об этом вполне официально на сайте уже здешнего университета (это, правда, не помешало ему после скандала стать ученым секретарем защитного совета), а вторые и вовсе укомплектовали штат вуза мертвыми головами российских профессоров, которые не были в вузе ни разу. Скандал был грандиозным: увольнения, преследования, уголовные производства, розыск беглых проректоров и вымарывание имени украинского поэта Шевченко отовсюду. Не было такого, знать не знаем, а тот, что всем известен, пьяница и завистник – это еще Олесь Бузина достоверно изложил в своих трудах. И местные жители будто бы ко всему привыкли, и удивить бывалый народ сложно, но на демонтаж бюста Шевченко не могли смотреть даже самые стойкие –он-то чем помешал? И на фоне всего этого абсурда - карантин. И тоже, странный, кургузый, показательный. Театры работают, а цирк - нет. Школы на дистанционке, но детские развлекательные комнаты принимают малышей, а в ресторанах вовсю идут детские вечеринки. И так о парадоксах можно говорить долго. Когда выявленных случаев ковида было до сотни, закрыли все рынки и остановили общественный транспорт, а после, в сентябре, запустили образовательный процесс как будто ничего и не было… Самая большая подножка года – коронавирус. Мало того, что он свалился ко всем проблемам вдобавок, так и лекарств от него в «республике» нет. Врач пишет список лекарств, которые больной ищет по всему городу сам или с помощью родни. Суммы уходят на это грандиозные… И в этом суть нашего недогосударства - а что, если денег нет на лечение, как тогда? В России, будто бы, коронавирус, лечат за счет государства, а у нас? И что там лекарства – в больницах нет мест, попасть в стационар уже событие. А, вместе с тем, у принимающих коронавирусных больных отделений образовалась своя градация – для простых смертных; для тех, кто от кого-то; и для «министров» и «заслуженных» - где есть и места, и медикаменты, и сервис. Тяжелый был этого год во всех отношениях. Почти все жалуются на тотальное безденежье, которое стало маркером жизни здесь, привычкой жить с копейки. Хочется перемен. Хороших перемен, неважно, какими они будут и откуда. Но уже давит на горло усталость, от осознания того, что так здесь будет всегда… Ольга Кучер, Луганск, специально для "ОстроВа"
