Это всё больше напоминает жизнь в Советском Союзе времен «застоя». Или, как кто-то говорит – «совка». С одной стороны - что-то строится, меняется к лучшему. А с другой – все больше ощущения, что это как-то напоказ, что витрина сильно приукрашивает внутреннее содержание. Очень много показного, преувеличенного, раздутого. О каждом мало-мальском шаге пишется статья, снимается ролик, формируется бодрое видео для тех, за чьи деньги это отремонтировано. Иногда кажется, что дети с детсада впитывают ложь: есть жизнь просто и жизнь на камеру. На камеру - это когда нужно прийти в белом, надеть галстуки, значки и радостно симулировать, будто каждый день их учат в новом компьютерном классе, подаренном школе Роскосмосом. Хотя на деле дети видели этот класс дважды, и оба раза - на камеру. Острая нехватка учителей. Директор одной из элитных, по довоенным меркам, школ на первой встрече с родителями убеждала их, что учитель английского будет вести детей с первого по одиннадцатый класс: это позволит видеть динамику развития каждого ребенка. По факту - учителя меняются каждый год. И на закономерный вопрос «отчего так?», та же директор бодро отвечает, что так повышаются адаптационные возможности детей и их стрессоустойчивость. Это все, мол, к лучшему. Молодые специалисты не видят престижности в этой профессии и их не прельщает низкая заработная плата. А стариков не выкурить из школы, потому что в кои то веки они могут нормально жить, путешествовать и помогать своим детям из зарплаты и пенсии. Очень много мишуры в виде конкурсов, проектов, анкетирования и прочего. И каждый шаг требует подтверждения – зарегистрировавшись нужно отчитаться у учителя, чтобы она в свою очередь могла отрапортовать выше, что дети и родители активны. Анкеты, опросники, видимость … Все как в России, с той лишь поправкой, что большая часть всего – профанация и иллюзия. Картинки кажутся настолько реалистичными, что могли бы дать фору любым потемкинским деревням. Да, подорожание. Повышение цен, коммунальных тарифов, стоимости проезда. В отчетах говорят только о повышении пенсий и ни слова о том, что хлеб вырос в цене и дорожает та покупная вода, к которой мы привыкли. Но, вместе с этим, дорожает недвижимость, заходят российские торговые сети, на улицах все больше элитных машин. Утром и вечером пробки. На светофорах выставка элитных автомобилей. Это совсем не тот Луганск, который недавно жалели. Строятся элитные жилищные комплексы, занимается каждый пустырь, обещая многоэтажки с развитой инфраструктурой и школами. Даже забытый Богом Камброд становится местом строительства нового жилого комплекса. Невиданные нами масштабы и колоссальный размах восстановительных работ, по факту, оказываются жизнью взаймы. Вместо ЖЕКов все многоэтажки переходят в собственность новой организации с новыми коммунальными тарифами. Идет масштабная борьба с неоформленными работниками и нелегальными таксистами. Тот счастливый люфт времени, когда мы сравнивали себя с Москвой, но жили по собственным тарифам, заканчивается. В два раза повышается стоимость проезда, и это не последняя перемена, которая ударит по карману обычного обывателя. Интересный штрих – в Луганск возвращаются те, у кого было будто бы все хорошо все это время за в России и Европе. В этом нас упорно убеждали их родители и общие друзья. Вернувшись, говорят, что устали от съёмных квартир и неустроенности, а легенда о заоблачной зарплате и бездне возможностей, была не более, чем легендой. Пытаются вернуться друзья из Украины, и столкнувшись с отказом во въезде, ненавидят нас и перемены. Основной аргумент – здесь все мое, а меня не пускают. В разговоре с уехавшими в Украину все больше контрастов. А жизнь, если отбросить политику и идеологию, показывает, что выжил (и в прямом, и в переносном смысле) в этой ситуации тот, кто все эти десять лет просто продолжал свое дело: лечил зубы, делал ногти или брови, продавал машины, или был таксистом. Те, кто упорно работал и воспринимал реальность не как вызов, а как условия окружающей среды, которые нужно учитывать, но не позволять им влиять на свое душевное состояние…
