На сайте «МГБ ЛНР» есть открытый портал в иной мир – мир соблазнов разделаться с теми, кто тебе мешает прямо сейчас: коллегами, соседями, начальником. Портал к худшим качествам любого человека. Это электронный адрес этой структуры открывает практически бездну возможностей для любой фантазии. Если, конечно, вы живете в «ЛНР» До 2014 года тема доносов была скорее из области истории СССР 30-х годов. Когда по доносу забирали, сажали, судили, расстреливали. Достаточно было сообщить, куда следует, и кто-то получал свои «звёздочки» за раскрытия, а кто-то лишнюю комнату в коммуналке от «выехавшего», так сказать, жильца. Возвращаясь в СССР, жители «молодых республик» не стали есть натуральную докторскую колбасу или покупать булочки по 3 копейки, но мы снова получили возможности писать – как когда-то. Это стало поощряться социальной рекламой, биг-бордами по городу и «бегущей» строкой на местном телевидении, «горячими» телефонными номерами, открытой борьбой с коррупцией в медицине и показательными задержаниями тех, кто был пойман на взятке. Все возбуждаемые дела показывают в местных новостях, злоумышленников с мешком на голове ведут с рабочего места в машину длинными коридорами в сопровождении телевидения – как в реалити-шоу. Те, кто включил телевизор на этом сюжете, не понимают, за какое преступление можно вести с мешком на голове – за убийство? Чтобы не растерзали родственники? Иначе смысла в этом нет. Кроме, устрашающего эффекта, конечно. И если на взятке ловят преподавателя вуза, то показывают едва ли не сотни тысяч рублей – откуда? Аванс на все пять курсов за всю группу студентов-«призраков»? Да если бы взятки были в таком размере, сами взяточники выглядели бы иначе. После будет следствие, показательный суд, увольнение с работы с «волчьим» билетом… Даже в моём не самом обширном окружении за последние четыре года я знаю двоих, кто попал под следствие по статье взяточничества. Зная этих людей, думаю, они действительно брали деньги за свои услуги, но их деятельность была не самой обширной на фоне многих других. Они были пешками, теми, кто попадается чаще всего. Или теми, кому позавидовали их коллеги. Это, примерно, как поймать врача на сотне рублей, которую в больничную «карточку» вложил пациент за продлённый больничный, и выдать это за раскрытую коррупционную сферу в медицине. Сообщить сейчас можно о чём угодно, через любые средства вещания – на что хватит у обеспокоенного гражданина смекалки. Включив радио в час музыкальных поздравлений, эфир пронзает голос женщины: «Дорогой Леонид Иванович (главарь «ЛНР» Пасечник – ред.), мы очень Вас все любим, уважаем и поддерживаем во всем, но в 3-ей детской больнице дует из окон, а там дети, больные дети… Мы понимаем, что вам не до этого, Вы заняты другим, но сделайте что-нибудь, мы верим в Вас!». Послушали, называется, музыку на радио. Особо усердные приходят и пишут заявления сами, ушлые – пишут анонимно (да, анонимные заявления, вроде, сейчас не рассматриваются). А можно написать сразу на телевидение – мол, лифтёр, собака, лифт не чинит уже месяц. И команда из молодых и активных, голодных до «острых» репортажей, мчит по наводочке к непонимающему лифтёру (слесарю, начальнику участка) узнать, тыча ему в лицо камерой, почему лифт в доме номер 3 по такому-то адресу не работает? И человек в лучшем случае решается внятно рассказать, что закупает оборудование не он, что он – низ той пирамиды, о которой даже не подозревают жители. Но чаще всего от напора местных журналистов так теряются, что клянутся починить всё и сразу, или не открывают им двери вовсе. На мою жалобу совершенно бытового характера приятельница неожиданно предлагает: «А ты напиши сразу всем, всё равно как-то отреагируют, они сейчас обязаны». И рассказывает, что пишет сейчас регулярно везде, куда только может найти адрес электронной почты. Пока она без работы, она пишет письма – с утра и за чаем. Её не устраивает система водоотвода дождевой воды с её улицы, расположение мусорных баков, освещение – и она пишет. Она до недавнего времени работала в «госструктуре», и была как раз таким вот отвечающим на корреспонденцию от тысяч недовольных. И это её ответочка тем, кто платил ей тогда мало, а требовал много. Она знает, какие структуры отвечают за освещение города и вывоз мусора, и пишет целенаправленно, письма составляет внятно, с конкретным адресом и указанием проблемы. Только в её случае треша во всём этом нет, показательно вести с мешком на голове в местных новостях некого, поэтому мусорные баки всё ещё не там, а дождевая вода льётся ей под ворота. На мою коллегу так вот написали. Вроде ж анонимки не рассматриваются, но коллеге позвонили и вызвали для беседы в соответствующие структуры. Но коллега-то, скажем, не дура. И пока она шла по указанному адресочку, всё продумала. И когда ей выкатили претензию о взятках, она им в ответ: докажите. И коронное: «Анонимки у нас в Республике не рассматриваются». И стало ясно, что кроме письма у них ничего нет на неё. И будь там хоть взятки на миллионы, в той анонимке кроме факта взяточничества не указали схемы, адресов, пострадавших. И уже тот оперативник, кто хотел взять испугом, стал оправдываться: «Вы же понимаете, мы должны реагировать на всё, даже на такое. Есть же план, его нужно выполнять». Расстались они полюбовно, друзьями – он даже дал почитать ей ту анонимку. А она быстренько смекнула, кто мог написать, чей стиль, что за фактаж… И дальше что? Яд в бокале с чаем на дружеских посиделках или ответочка, но в более в жёсткой форме?... И ещё, всё это говорит о непрофессионализме тех, кто занимается этим. Должен ли был тот оперативник показывать ей письмо? А должны ли были вести того взяточника с мешком на голове в сопровождении телевидения? И вообще, вопросов сейчас намного больше, чем ответов. Ясно только то, что жить нужно так, чтобы не попадать в сводки новостей. Ольга Кучер, Луганск, специально для «ОстроВа»
