Нефтяная мишень, или Что показали украинские атаки по российским НПЗ

Украинские Силы обороны в конце апреля возобновили удары по российским нефтеперерабатывающим заводам (НПЗ) с помощью беспилотников (БПЛА). Новые атаки последовали через месяц после предыдущей серии. Среди важных итогов: опасения западных союзников Киева, как и следовало ожидать, оказались беспочвенными. Экономический ущерб страны-агрессора тоже не настолько велик, как хотелось бы. Но это не главное.

Нефть под прицелом

Мишенью для ударов 27 апреля стали два НПЗ в Краснодарском крае.  В обоих случаях атаки оказались успешны. Согласно сообщениям российских властей, на Славянском НПЗ повреждена ректификационная колонна, на Ильском НПЗ возник сильный пожар.

А первые "пробные" удары по российской нефтеперерабатывающей отрасли украинские Силы обороны нанесли еще 21 и 24 января. Тогда пострадали заводы "Новатэк" в Усть-Луге (рядом с Санкт-Петербургом) и "Роснефти" в Туапсе.

Оба предприятия расположены на побережье (Балтийского и Черного морей), располагают портовыми перевалочными терминалами и ориентированы на зарубежных клиентов.

Т.е. тогда целью украинских спецслужб (операцию проводили СБУ и ГУР Минобороны) было снижение экспортного потенциала российской нефтепереработки.

Затем в феврале-марте последовала новая серия успешных атак. Теперь уже по предприятиям, работающим на внутренний рынок.

Наконец, удар по Нижнекамскому НПЗ "Танеко" 2 апреля. Он стал "вишенкой на торте", поскольку этот завод с годовой мощностью переработки 8 млн т нефти находится за 1000(!) км от украинско-российской границы.

Установка нефтяного крекинга в Нижнекамске горит после попадания украинского БПЛА

По оценкам зарубежных экспертов, таким образом украинским Силам обороны удалось вывести из строя 14% всех нефтеперерабатывающих мощностей РФ. Объем недопроизведенной продукции (дизтоплива и бензина) составил 4,6 млн т.

Для понимания масштаба. Выпуск бензина в РФ за 2023 г. – 43,9 млн т, дизтоплива – 88 млн т.  Т.е. полученный "минус" – это примерно 10% по бензину или 5% по ДТ. Некритично, но все равно ощутимо.

Ситуацию осложнило прекращение работы НПЗ в Астрахани и Орске, 31 марта и 10 апреля соответственно. В первом случае из-за обычной аварии, не связанной с ударом БПЛА, во втором – из-за сильного наводнения в Оренбургской обл.

Правительство РФ отреагировало, с 1 марта временно (пока что на полгода) запретив экспорт бензина. И в начале апреля договорилось с властями Казахстана о создании там резервного фонда по бензину в объеме 100 тыс. т.

Эти меры из разряда предупредительных, а не насущных. Высокопоставленные российские чиновники на всякий случай просто решили подстраховаться.

Цена у "страховки" недешевая – порядка $1,5 млрд (российский экспорт бензина за весь 2021 г. составил $2,55 млрд) недополученных экспортных доходов.

Тем не менее, повод для беспокойства относительно стабильности на внутреннем топливном рынке у Кремля действительно есть. А вот о чем, казалось бы, волноваться западным союзникам Украины?

"Ты туда не ходи, ты сюда ходи"

Уже в конце марта западные СМИ сообщили со ссылкой на источники, что администрация США попросила украинские власти прекратить атаки на российские НПЗ. Из опасений, что это может повысить мировые цены на нефть и спровоцировать месть со стороны Кремля.

Советник украинского президента М.Подоляк назвал эту публикацию "фиктивной информацией". Однако из комментария вице-премьера О.Стефанишиной следует, что обращение действительно имело место.

"Мы понимаем призыв американских партнеров. В то же время мы воюем теми возможностями, ресурсами и практиками, которые имеются у нас сегодня", – заявила она. Очевидно, что если бы этого самого "призыва" не было, то и "понимать" тоже было бы нечего.

Далее в апреле министр обороны США Л.Остин на слушаниях в Сенате уже публично заявил, что "удары по российским НПЗ могут иметь последствия для мировой энергетической ситуации".

И посоветовал украинским военным выбирать другие цели для атак. Такие, "которые могут непосредственно влиять на текущую борьбу".

Безусловно, легко и просто давать дельные советы, находясь по ту сторону океана. Но правда в том, что как раз удары по российской нефтепереработке и "могут непосредственно влиять" на ход войны. 

Поскольку дизтопливо с этих НПЗ заливается в баки российских танков и военных самолетов. А также грузовиков, доставляющих боеприпасы, солдат и т.д.

Что же касается опасений "мести со стороны Кремля", то речь о якобы возможных ударах по объектам Каспийского трубопроводного консорциума (КТК). Это трансконтинентальный нефтепровод, который начинается в казахстанском Тенгизе и заканчивается перевалочным терминалом в порту Новороссийска.

Пропускная способность КТК – 72,5 млн т в год. По нему нефть из Казахстана экспортируется в Евросоюз (далее из Новороссийска идет танкерная доставка).  По данным Евростата, в 2023 г. на этот ресурс пришлось 8,5% европейского нефтеимпорта. Т.е., во-первых, Казахстан не относится к ключевым поставщикам для Евросоюза.

Во-вторых, при всей невменяемости российского руководства, очень маловероятно, что оно решится устроить на собственной плотно населенной территории масштабную экокатастрофу – к которой приведет взрыв трансконтинентального нефтепровода.

И не будем забывать, что центральный офис КТК находится в Астрахани, а российской госкомпании "Транснефть" принадлежит 31% в этом консорциуме.

Поэтому для кремлевского режима лишиться доходов от нефтяного транзита через КТК в нынешних условиях, когда экономика и так валится из-за войны и санкций – это как отрубить собственную ногу.

Отряд не заметил…

Не менее беспочвенными оказались опасения относительно "последствий для мировой энергетической ситуации". Вслед за министром обороны США их в середине апреля озвучило Международное энергетическое агентство.

В релизе МЭА отмечалось, что "атаки украинских беспилотников на российские НПЗ могут нарушить баланс на мировом рынке нефтепродуктов".

Безусловно, МЭА разбирается в вопросах глобальной энергетики немного лучше, чем Минобороны США. Но… давайте просто вспомним ближневосточные события 5-летней давности.

Тогда 14 сентября 2019 г. массированная атака БПЛА вызвала пожар и остановку саудовских НПЗ в Абкайке и Хурайсе.

Завод в Абкайке после ударов БПЛА

Ответственность за нападение взяли на себя йеменские повстанцы-хуситы, Госдепартамент США объявил, что за этим стоит официальный Тегеран.

Как бы там ни было, факт остается фактом: завод в Абкайке – крупнейший в мире, с годовой мощностью переработки 365 млн т нефти. Опять же для сравнения. Рязанский НПЗ способен переработать 12,7 млн т в год, Куйбышевский – 3,7 млн т, Сызранский – 8,5 млн т, Калужский – 1,2 млн т и т.д.

Т.е. суммарный производственный потенциал всех атакованных российских НПЗ – примерно 10-12% от завода в Абкайке. Теперь посмотрим, как отреагировал мировой рынок на события в Саудовской Аравии.

Согласно архивным данным лондонской Межконтинентальной биржи ICE, 30 августа 2019 г. фьючерсные контракты на поставку эталонной нефти марки Brent торговались по цене $60/баррель. Перед самой атакой, 13 сентября, зафиксированы те же самые $60/баррель.

Непосредственно в день инцидента фьючерсы дорожают до $68/барр. или на 13%. Не в 2 и не в 3 раза. Даже не наполовину. А уже через 3 дня, 17 сентября, биржевая паника начинает спадать, цена опустилась до $64/барр. И 30 сентября индикатор возвращается к $60/барр., исходному значению.

Можно ли такую легкую ценовую "встряску" называть "нарушением баланса на мировом рынке нефтепродуктов"? И еще раз, это была атака крупнейшего в мире НПЗ. Надо ли теперь удивляться, что в случае с ударами по российским НПЗ картинка та же самая?

По состоянию на 12 марта т.г., перед началом атак, фьючерсы Brent на ICE стоили $83/барр. После первой серии ударов, 19 марта, они подорожали до $87/барр., а 5 апреля, после удара по Нижнекамскому НПЗ, достигли пика в $91/барр.

Но уже 9 апреля, биржевые котировки упали до $89/барр. Т.е. итогом для мирового нефтерынка стало подорожание на 9,6%, которое длилось 4 дня. По состоянию на 22 апреля фьючерсы Brent понизились еще больше, до $87/барр. А 29 апреля, после крайней по счету атаки – поднялись до $88/барр.

Другими словами, "отряд почти не заметил потерю бойца".  Как бы обидно это не звучало для Кремля и российских нефтяников.  Но это не значит, что действия Сил обороны не отразились на РФ.

И дело не только в ослаблении топливной составляющей для оккупационной армии. И не только в "усилении давления на российские средства ПВО", о котором говорят аналитики вашингтонского Института изучения войны ISW.

Имеется в виду тот факт, что военно-промышленный комплекс РФ не может пачками штамповать зенитно-ракетные комплексы ПВО – в частности, "Панцирь". Для защиты НПЗ в глубине своей территории агрессору приходится снимать эти самые "Панцири" с других объектов.

Но дело не только в этом. Самый главный эффект психологический. "Влияние на реальный центр тяжести россии в этой войне", важность которого тогдашний главком ВСУ В.Залужный подчеркивал еще в начале сентября 2022 г.

Тогда в понимании большинства россиян "СВО" была чем-то очень далеким. "Благодаря этому удалению граждане РФ не столь болезненно воспринимают потери, неудачи, а главное – стоимость этой войны во всех ее пониманиях", – пояснял генерал.

Но когда о войне не просто слышишь в новостях, когда она "стучится в двери" авиаударами по объектам в твоем или соседнем городе, расположенном за сотни километров от линии фронта – тогда картинка в сознании российского обывателя сразу меняется. 

Приходит понимание, что это действительно реально и "касается всех". И далее логичный вопрос "для чего нам это надо?".