Я живу на одной из самых консервативных улиц города. Таких много, но наша - как срез жизни Луганска в разные эпохи. Улицу строили вместе с ближайшим заводом. Домики однотипные, невысокие, поначалу с толстыми стёклами и огромными воротами из дерева. Улица мастеровых. В каждом доме жили специалисты - сварщики, инструментальщики, стекольщики. Не выходя с улицы можно было сделать укол, договориться с электриком и даже найти ювелира. Это было как город в городе. Утром дети посыпались под гудок завода и топот ног за окном - все шли на смену. С той поры в каждом подворье хранятся деревянные сундуки, деревянные двери с медными ручками. И где-то в старых шкафах все ещё лежат старые, пахнущие прелым вышитые полотенца - бабушкино приданое. Выходов с улицы было два - вперёд ногами, или с билетом в другую жизнь, что случалось крайне редко. Счастливчики вырывались в другую жизнь других городов, а потом долго приезжали на нашу улицу - тянуло к друзьям, запаху костров, побеленным стенам своего детства. Так о чем я хочу сказать - хуже, чем сейчас, на нашей улице не жили никогда. Кто-то выехал ещё в 2014-м. Не в лучшую жизнь, а просто дальше от войны. Остались старики и неудачники. Ждать лучшей жизни и смерти. И улица всего ничего, а только по нашей стороне двое погибших с февраля 2022 года и трое раненых. И те, о ком я говорю - внуки тех самых мастеровых, чьей удачей была премия и отпуск летом. Один говорил прямо: "Где я сейчас найду работу, чтобы платили? Мне семью кормить". И ответ напрашивался сам собой - армия. И зная его расчетливость, стремление к лучшей жизни, именно его смерть кажется самой нелепой - неужели не смог предвидеть большой войны? Второго мобилизовали. Он был не молод, но на это не посмотрели. Погиб. И как с и с первым погибшим - хоронили всей улицей, так уж у нас повелось с прадавних времен. Раньше и женили и хоронили всей улицей. Сейчас - только хоронят по старинке, свадеб давно не было… Один раненный сейчас в Москве. Ждёт протезирования. До службы был сильно пьющим и по местным меркам непутевым. Работал от случая к случаю, дебоширил, жил сам. А что сейчас будет, да ещё и без ноги?! Второй - ходит на костылях. Я не могу спокойно смотреть как он мучительно идёт на остановку. Это здоровому этот путь в 15 минут пустяк, а после госпиталя, на костылях? И как это всегда бывает: отпали все с кем пил, дружил раньше. Он идёт еле-еле и мать с сумкой рядом. А я не могу на это смотреть. Пятеро только с одной стороны одной улицы, где и домов всего ничего, хватит пальцев, чтобы пересчитать. Тоскливо от этого. Трагедия в каждом доме, свой собственный излом. У соседей дочь и внучка во Львове. Раньше приезжали каждое лето, жили здесь. Старики этими встречами жили, ждали их. А сейчас? В другом доме - сын с семьёй в Киеве. Зажиточная семья, видная. Он приезжал в Луганск, кутил с друзьями, шумел до ночи. Слишком уж приметный. Узнавать о нем приходили сотрудники МГБ. Опрашивали соседей, стояли у дома. Больше он в Луганск не приезжает, как пошептали. Вообще, если так разобраться, за эти годы после 2014-го к нам приходили трижды с расспросами о ближайших соседях. Где, чем живут, каких взглядов, почему в Украине. О троих соседях с одной улицы, где и домов-то - хватит пальцев пересчитать. И здесь соседи проявили неожиданную солидарность. О каждом не сговариваясь отвечали - не знаем. Подальше от беды. Подальше от спецслужб. То, что уехал и куда, знают все, но улица наша закрытая, консервативная, тех ещё взглядов. Чужакам здесь не рады. И я думаю, что мне бы очень хотелось дожить до того момента когда жизнь вернётся сюда. Чтобы как раньше на Пасху сидели всей улицей за общим столом. Пили и пели, вспоминали. А не так как сейчас - сообща только туда откуда не уже не вернуть.
