Странное ощущение глубочайшего похмелья. Проснулся, очнулся, а реальность та же. Меняются только слегка декорации. Ты снова ныряешь в ленту новостей и понимаешь, что ничего не меняется кардинально. Ничего не происходит. И слова это та же разменная монета, что и чьи-то жизни. Кто-то голодает, а кто-то даже в этой ситуации ищет возможность подняться. И ты снова зарекаешься не читать новостей, не смотреть, не вникать. Жить прежней жизнью. И даже выдерживаешь свой зарок пару дней, а потом снова как цирковая лошадь топаешь по знакомую кругу. Лента новостей. Телеграмм. Фото убитых (почти привычно). Тебе предлагают дополнительной опцией кадры изнасилований и выстрелов в голову. Но ты воздержишься пока. Ты ещё к этому не готов. И листая ленту новостей ты понимаешь, что привыкаешь, черствеешь, становишься каким-то равнодушно избирательным в своих страхах. Подружка в Германии впервые почувствовала себя человеком, кем не была нигде - ни на Донбассе, ни в Киеве. Подружка в Испании учит язык и ест по расписанию - бесплатно, как беженец. А я покупаю ленту для капельного полива и вникаю, что нужно, чтобы это все работало. И мы общаемся как и прежде - новости, фотки, рецепты, дети. Только я как и прежде отсюда, а они уже со всего мира, гонимые будто прорывом ветра, будто их стебелек был слишком тонким и не смог удержать их на их дереве. Как-то я встретила изрядно выпившего мужчину 31 декабря. Он спросил у меня: "Какой сегодня день?" Было видно, что он ужасно удивлён тому, что Новый год наступает независимо от его полной неготовности к этому. Иногда я чувствую себя этим же мужчиной. Открываешь глаза - все тоже, только ты оказался ни к чему не готов. Ни к новому витку войны, ни к этой выхолощенной лжи с обеих сторон когда как в детской игре кто громче крикнет "Не я, не я, не я!!!!!" Женщины вне времени с пустыми глазами и чёрными повязками в волосах. И рядом другие женщины, покупающие пиво сумками для сидящих дома "домашних" мужчин, кто смог спрятаться от призыва и всех опасностей. "Домашние хомяки", - говорят о них. Они выходят на встречу женам от дивана с радостью домашней собаки и уже научились готовить ужин, чтобы как-то быть полезным в своем домашнем плену. «Мой муж уже научился готовить кушать», - хвастает мне подруга. И понимая нелепость всего рассказывает долгую историю о «потеряшках», кого уже никогда не найти, кого годами ищут по объявлениям и идентифицируют по костям. Тысячи добровольных пленников, домашних мужей, живых, карманных, постельных принадлежностей. Сейчас это не стыдно, потому что таких тысячи. Те, кто смог уволиться, спрятаться, обрубить концы. Кто поставил свою жизнь дороже всяких условных категорий мира, патриотизма, долга перед Родиной. Кто переложил бюджет на жену, а сам спрятался от всего, как будто он выше этой войны и всех условностей. Мир тот же. Реальность та же. Стало больше агрессии. Больше ненависти в воздухе, едва уловимой и дрожащей как первый мороз. Школьники заканчивают дистанционно учебный год. "Я так устала", - жалуется мама второклассника. "Я сижу рядом, пока он учится и подсовываю ему ответы на бумажках. Я открываю книги и показываю, где смотреть и где читать. Учитель не видит меня - я сижу сбоку. Но я так устала от всего!" Боже, кем же станут эти дети через время? Мы пойдем к ним лечиться и доверим им своим жизни. Мы смотрим новости. Подруга-россиянка спрашивает: "Что у вас говорят, когда война закончится?". Как будто мы знаем что-то наверняка или вообще как будто что-то знаем. Есть ощущение, что мы не успели выйти из поезда, набирающего скорость. И нам из последнего вагона не видно, что делает машинист и какие он принимает решения. Но им кажется, будто мы можем на что-то повлиять, и именно они в России оказалась заложниками наших проблем. "Беженцам подавай только новое". "Мне интересно, это тоже нам из налогов восстанавливать, все что у вас там разрушено?" И сиротское чувство вины - ты будто виноват, будто просишь, будто остро нуждаешься. «ТЫ уже съездила за путинскими 10 000 рублей?» «Много гуманитарки вам дают?». На День Республики танцы и салют. И ты пугаешься так, что даже неловко. И вообще ты боишься все восемь лет - свиста, едва уловимого для непосвящённых. Боишься резких звуков и не радуешься салюту. И новости идут параллельно - российские студенты-полицианты приехали следить у нас за порядком. Не мобилизуют с российскими паспортами и российской пропиской. Можно выхлопотать бронь с работы, но она почти ничего не значит. И вообще говорят, что будет жёстче. Что нельзя выходить даже в огород, потому что сверху отслеживают квадрокоптерами. Что не найти по городу мужчин-специалистов. Те, что есть, работают только со своими. Город во флагах. Но радость будто притянута за уши. И параллельно с похоронками кто-то танцует на площади. И больные очень вяло слушают пьяного Лепса. Без радости. Явно не оценив этого бонуса за потерянные конечности. Мы будто в порядке, но этот порядок очень условный. Такой, что ты в него не веришь даже сам. Не веришь, что дом цел, что целы окна, что война покатилась дальше. И радуешься мелочам, хотя понимаешь, что не имеешь на это морального права. Мир тот же и другой Ольга Кучер, Луганск, специально для "ОстроВа"
