Творческий вечер Игоря Губермана в Донецкой филармонии собрал полный зал. Вопреки ожиданиям, на иерусалимского гостя пришли посмотреть не только знатоки его творчества, но и люди, видимо, никогда не слышавшие, что такое гарики. Возле меня сидел пожилой мужчина, который после каждого четверостишья, прочитанного со сцены Игорем Губерманом, радостно смеялся, а потом, становясь серьезным, говорил своим спутницам: «Это, конечно, не настоящая поэзия – так… стишки». Молодой человек в джинсах в перерыве между отделениями звонил кому-то по мобильному телефону и возбужденно кричал в трубку: «Зря ты не пошел на концерт - здесь мужик ТАК матюкается!». Кто-то искренне удивлялся, как человек с такой фамилией может причислять себя к великой русской культуре и более чем иронично отзываться о евреях. Между тем, Игорь Губерман, видимо привыкший к столь разношерстной аудитории, где в стихах, где в прозе, легко ответил на все, заданные и незаданные ему вопросы. Не в силах жить я коллективно: по воле тягостного рока мне с идиотами — противно, а среди умных — одиноко. Живя легко и сиротливо, блажен, как пальма на болоте. еврей славянского разлива, антисемит без крайней плоти. Игорь Губерман. Гарики на каждый день Игорь Губерман отвечает на вопросы жителей Донецка Об антисоветской деятельности, тюрьме и воле Я никогда не был антисоветчиком, диссидентом – я был свободным обывателем. С советской властью не боролся. Правда, сотрудничал в журнале «Евреи в СССР», который издавал Виктор Браиловский, позже уехавший в Израиль и даже возглавивший там Министерство внутренних дел. А тогда мне органы предложили дать против него компромат. Мне прямо сказали: «Либо ты даешь на него показания, либо садишься сам». Я выбрал второе. Тогда нашли двух уголовников, которые показали, что я скупал у них иконы. И мне пришили чисто уголовную статью - за скупку краденого. При обыске икон, естественно, не нашли, и тогда к скупке добавили еще и сбыт краденого. Тогда многих, кто не устраивал советскую власть, сажали либо за скупку краденого, либо за наркотики. Когда страна - одна семья, все по любви живут и ладят; скажи мне, кто твой друг, и я скажу, за что тебя посадят. Игорь Губерман. Гарики на каждый день В 1979 году меня посадили. Я в лагере писал книгу («Прогулки вокруг барака» – «Остров»). Я подружился с блатными, и вечером, когда из санчасти уходило начальство, меня туда запускали, и в небольшом грязном подвальчике, а иногда в тоже грязном кабинете врача я записывал на обрывках бумаги то, что за день увидел, услышал, придумал. Рукопись продвигалась, и хотя все время хотелось спать, я ходил от этого по лагерю очень счастливый. Однажды начальник лагеря по оперативной части возмутился: «Что ты, Губерман, все время лыбишься?». А потом добавил: «Отсиди свой срок серьезно – потом в партию примут». А как-то встретил меня за бараком пахан зоны. Зона была большая – тысячи две человек. Я пахана знал, но по субординации лагерной я с ним не общался. - Говорят, ты книгу про нас пишешь?» – спросил он меня. - Да, пишу… - Всю правду пишешь? - Всю… - И напечатаешь? - Конечно, для этого и пишу. - Когда напечатаешь - сразу в эту же зону просись, - посоветовал он мне, пояснив, что второй раз сидеть в том же лагере гораздо легче. Потом, когда я уже вышел из лагеря на поселение, у меня никак не получалась концовка моей книги. Помог мне в завершении книги русский народ. В деревне, где я оказался, жил тракторист Петя. Утором он выгонял свой трактор с прицепом, часа в 4 возвращался, выпивал бутылку плодово-ягодного вина и садился на скамейку. Оттуда он всем прохожим давал консультации по любым, самым сложным вопросам. Был он совершенно необразованным, имел на двоих с братом три класса. Но имел свое суждение. И вот как-то бегу я в булочную, а две старухи, стоя возле Пети, увидев меня, стали обсуждать живущих в деревне зэков. Слышу, как одна старушка говорит другой: «Какие они все-таки хорошие люди!» На что многозначительно Петя ответил: «Ху...вых не содют!» Летел домой как на крыльях, и этими словами, в соавторстве с русским народом, я и закончил книгу. И я сказал себе: держись, Господь суров, но прав, нельзя прожить в России жизнь, тюрьмы не повидав. Игорь Губерман. «Гарики на каждый день» Угольный разрез, где я работал, находился недалеко от деревни, где я жил на поселении. Добираться на работу было легко – голосуешь любой углевоз… Однажды сажусь в кабину, закуриваем с водителем, а он и говорит: - Это, наверное, ты и есть… - ??? - Да у нас на трассе мужики рассказывают, что появился хрен, который всем говорит «спасибо» да «пожалуйста». Вообще в криминальном мире и близком к нему мире не принято спрашивать, кого за что посадили. Кто расскажет – хорошо. Не расскажет – так и надо. Поэтому, когда я жил на поселении, местным очень хотелось узнать, по какой статье я у них оказался. Но никто не интересовался. Но им помог мой сын – семье вскоре разрешили ко мне приехать. Напомню, я работал электриком в организации, которая называлась разрезо-строительное управление – РСУ, мой малолетний сын никак не мог запомнить эту аббревиатуру. Мы как-то пошли в кино. А там, знаете ли, нравы были патриархальные. В клубе надзиратели сидели в зале вместе с нами, зэками. Шел какой-то американский боевик. По ходу фильма герой говорит своей любовнице: «Дорогая, я должен тебе признаться - на самом деле я работаю в ЦРУ». И мой сын громко, на весь зал, мечтательно и радостно произносит: «Как папочка!!!» А так как меня и раньше в этом подозревали, то все стало на свои места: американский шпион - попался - сидит - хороший мужик - с ним можно и водку пить и чиферить и все такое”. О ненормативной лексике Я хочу сразу вас предупредить. В своих выступлениях я употребляю ненормативную лексику. Дело в том, что мат является неотъемлемой частью русского языка и заставлять литератора отказываться от него, все равно, что требовать от художника не использовать какую-либо краску. Когда я начинал читать стишки с неформальной лексикой, то сталкивался с недоуменными взглядами, покрасневшими лицами, возмущенными звонками. И тогда я стал применять противоядие или анестезию. Строгим хранителям морали я напоминал слова великого знатока русской литературы Юрия Олеши. Он однажды заявил, что не видел нечего более смешного, чем написанное печатными буквами слово «жопа». И вы знаете, после такого вступления светлели лица даже у пожилых преподавателей марксизма-ленинизма. Они, видимо полагали, что раз так считает Олеша, член Союза писателей, то все в порядке. Потом, когда в начале 90-х годов я впервые поехал на гастроли в Америку, мне подарили словарь великого русского лингвиста Бодуэна де Куртенэ. Так вот, академик де Куртенэ говорил, что «слово «жопа» - не менее красивое слово, чем слово «Генерал». Все зависит от употребления». Так что мат, по сути, это абсолютно естественная часть великого и могучего, правдивого и свободного языка. Ведь не случайно наше ухо с наслаждением ловит любое неприличное искажение слова, фамилии... Со мной на зоне сидел старый еврей-хозяйственник – украл на своем заводе что-то. Его фамилия была Райзахер. Так у него была кличка «Меняла». Кстати, из-за ненормативной лексики, присущей только русскому языку, мои стишки трудно переводятся на иностранные языки. Были попытки перевести гарики на английский, французский, немецкий, чешский, польский, идиш и иврит. Я думаю, ничего из этого не получилось. Хотя недавно мне показали сборник стихов, выпущенных на голландском языке. В него включили несколько моих стихотворений и стихотворений замечательной поэтессы Дины Рубиной. Так вот на обложке латиницей написана моя фамилия, которая по-голландски звучит «Хуйберман». А Диана Рубина переводится как «Руебина». Так что я в плане перевода самым перспективным считаю голландский язык. Я пристегнут цепью и замком к речи, мне с рождения родной: я владею русским языком менее, чем он владеет мной. Игорь Губерман. «Гарики на каждый день» Игорь Губерман матом не ругается - он на нем разговаривает Об Израиле Я после лагеря и поселения вернулся в Москву лишь тогда, когда началась перестройка. Я очень обрадовался ей, хотя в течение года не верил, что какие-то серьезные перемены вообще возможны в СССР. Но в это время я буквально наслаждался вдруг открывшейся свободой. Однако эйфория у меня прошла довольно быстро. Я, кстати, специально посвятил Михаилу Сергеевичу Горбачеву вот какое четверостишье: «Весело и отважно, зла сокрушая рать, рыцарю очень важно шпоры не обосрать». Я принципиально не занимаюсь политикой, поэтому свое отношение к происходящему пытался выразить следующими словами: «Я за столом не первый год сижу с друзьями-разгильдяями, и наплевать мне, чья возьмет, в борьбе мерзавцев с негодяями»! Кстати, в современной России все вернулось на круги своя, поэтому многие из моих стихотворений, написанных еще тогда, сегодня вновь становятся актуальными: «Я государство вижу статуей – мужчина в бронзе, полный властности. Под фиговым листочком спрятан огромный орган безопасности».Естественно, тогда мне это с рук сойти не могло, поэтому – оцените уровень свободы! – в 1987 году меня и жену вызвали в соответствующие органы, и симпатичная девушка сообщила нам, что Министерство Иностранных Дел приняло решение о нашем выезде из страны. Так мы оказались в Израиле. Евреи продолжают разъезжаться, Под свист и улюлюканье народа, И вскоре вся семья цветущих наций Останется семьею без урода. Игорь Губерман. «Гарики на каждый день» Вместе с моей семьей мы все живем в Израиле, в Иерусалиме. Здесь в Израиле я отчетливо осознал, что евреи, как никакой другой народ, бывают или очень умные, или очень глупые. Вот пример первого случая. Знаменитый скрипач Буся Гольдштейн в 1934 году в Колонном зале Дома Союзов получил орден от «всесоюзного старосты» Калинина за победу на международном конкурсе, Мальчику было всего 12 лет, поэтому перед церемонией его инструктировала мама: «Буся, когда дедушка Калинин прицепит тебе орден, скажи: - Приезжайте к нам в гости! - Мама, но это неудобно… - Буся, ты скажешь! Сразу после того, как Калинин прикрепил орден на грудь мальчика, Буся говорит: «Дедушка Калинин, приезжайте к нам в гости». Тут же из зала раздается хорошо поставленный жуткий крик Бусиной мамы: «Буся, что ты говоришь? Мы ведь живем в коммунальной квартире!». Понятно, что на следующий день после ордена семья получила ордер. А вот другой пример. В Америку из СССР въезжает пожилой еврей в чине полковника авиации. Заполняет анкету, беседует с чиновником. Тот через переводчика любопытствует: «Почему вы, собственно, уезжаете из Советского Союза? Вы ведь сделали там такую карьеру, дослужились до полковника?» Еврей отвечает: «Из-за антисемитизма». Чиновник уточняет: «А как лично вас, полковника, коснулся антисемитизм?». На это эмигрант отвечает: «В 1973 году, когда в Израиле шла война, нашу эскадрилью собирались направить бомбить Тель-Авив. А меня не взяли!». Вообще, я очень люблю Израиль. Это фантастическая страна! Там живет огромное количество людей. Они кричат, жалуются и ругают Израиль. В Израиле действительно трудно жить. И, кроме того, в Израиле много евреев! Но я его люблю. Там нам жарко, опасно, там падают палестинские ракеты, но там замечательно хорошо. Настолько хорошо, что даже не могу это выразить словами. Здесь камни пахнут историей. Мне там хорошо. При этом я часто приезжаю в Россию – к счастью, мне не приходится разрываться между двумя моими родинами. Так что Россия - тоже моя Родина. Вот как получается: я - еврей, живущий в Израиле, но пишущий на русском языке. А мой любимый стишок об Израиле такой: «Здесь еврей и ты, и я, мы - единая семья. От Шаббата до Шаббата брат нае...вает брата». Здесь я тоже не лезу в политику, хотя у меня пытаются иногда вызвать чувство патриотизма. Часто спрашивают, как я отношусь к борьбе маленького народа с огромным мусульманским миром. Я отвечаю примерно так: «Тут вечности запах томительный, и свежие фрукты дешёвые, а климат у нас – изумительный. И только соседи – ху…вые». Сомненья мне душу изранили и печень до почек проели: как славно жилось бы в Израиле, когда б не жара и евреи. Игорь Губерман «Иерусалимские Гарики» Об Украине Я когда говорю «Россия», то имею в виду все республики бывшего Советского Союза. И Белоруссию, и Среднюю Азию… Что касается Украины, то я бы сказал, что это какая-то блядская Россия, потому, что она усиленно стремится освободиться от чрезвычайной, огромной ценности – русского языка. Во-первых, ущемляя при этом 40% своих граждан, во-вторых, ущемляя будущее своих детей, в-третьих, делая это совершенно по-хамски. То же самое происходит сейчас в Эстонии и такое отношение к русскому языку вообще свойственно молодым, постсоветским государствам. Дай Бог, чтобы они поскорее опомнились. Игорь Губерман раздает автографы поклонникам своего творчества О всенародной славе Несколько лет тому назад я осознал, что достиг пика известности. Большей известности у меня не будет никогда. Меня в Испании, в Мадриде, в музее Прадо опознал русский турист! Дело было в мужском сортире. История немножко физиологичная, но рассказывать ее ужасно приятно… Мы стояли тесно прижавшись к нашим писсуарам. Почему тесно, вы знаете, да? В старой Одессе над писсуарами часто писали: «Не льсти себе, подойди поближе». Итак, стоим мы рядом, друг на друга, естественно, не глядим. Вдруг он наклоняется к моему уху и говорит: «Вы тот самый Губерман, который пишет гарики?» Я скромно признаюсь и он, не прерывая процесса, жарким шепотом стал говорить мне немыслимые комплименты. Я из чистой вежливости чуточку скосил на него глаза и с ужасом увидел, как он пытается из правой руки переложить в левую, чтобы пожать мне руку!.. Я ушел первым. О старости Я достиг того возраста, который в некрологах называют цветущим. Старость – ужасная, мерзкая штука, это усыхание всех желаний, всех помыслов, Я этому посветил немало своих стихотворений: «Увы, всему на свете есть предел. Облез фасад, и высохли стропила. В автобусе на девку поглядел - она мне молча место уступила». Старикам гораздо меньше хочется от жизни, зато они никуда не спешат: «Живет еще во мне былой мотив, хотя уже я дряхлый и седой, и, девку по соседству ощутив, я с пылкостью болтаю ерундой». Старость имеет множество пороков. Но главный, я боюсь, и мне его не избежать, это бескорыстное желание всем давать советы. Стараюсь изо всех сил избежать этого. Между тем, печалиться по поводу прожитых лет глупо потому, что если эти годы перевести на любые деньги, то получится до смешного мало. Мне и жена говорит: «Что ты дурак, пишешь о старости?». Я пишу том, что мне интересно. Зря смеетесь, девушки, грех меня жалеть. есть еще у дедушки, чем и как развлечь. Я дряхлостью нисколько не смущен. И часто в алкогольном кураже я бегаю за девками еще, но только очень медленно уже. Игорь Губерман. «Закатные гарики» Игорь Губерман отдыхает после творческого вечера PS. В Донецке Губерман не только веселил публику, но и сам смеялся до слез. Общаясь по окончании творческого вечера с журналистами, Игорь Миронович напомнил, что родился в Харькове. Но не потому, что жил там, а потому, что в 1936 году его беременная мама специально из Москвы тайно от папы приехала на Украину, чтобы согласно еврейской традиции сделать младенцу обрезание. Молоденькая журналистка, видимо впервые услыхавшая эту историю, с неподдельным любопытством поинтересовалась: «Ну и как? Все удачно прошло?». Губерман всей свой жизнью и всем своим творчеством доказавший, что ничего лишнего у него тогда не отрезали, отсмеявшись, признался, что это был лучший из заданных ему когда-либо вопросов. Один поэт имел предмет, которым злоупотребляя, устройство это свел на нет, прощай, любовь в начале мая! Игорь Губерман. Гарики на каждый день Александр Соловей, "Остров"
