С момента получения Украиной независимости Крым для Киева представляет проблему. Это автономия в составе унитарного государства. Отсюда постоянные поползновения свести автономию Крыма до положения обычной области. Это единственная часть Украины, где в этнической структуре населения преобладают русские. Согласно данным Всеукраинской переписи, в 2001 г. на полуострове проживало 2 млн.33 тыс. чел. Удельный вес основных этнических групп был таким: русские – 58,3%, украинцы – 24,3%, крымские татары – 12%, белорусы – 1,4%. Остальные этнические группы не набирали и 1%. Русскость Крыма не вписывается в официальную культурную политику страны. Поэтому между Автономной республикой Крым и официальным Киевом постоянно возникают проблемы. Самый свежий пример – Приказ №461 министра образования и науки Украины Ивана Вакарчука, требующий перевода преподавания ряда предметов сначала в двуязычный режим, а затем – исключительно на украинский язык. В перечень попали математика, география, история Украины. Крымская газета «Эхо» передала мнение севастопольских педагогов об этом приказе, который они расценили как “уничтожение русской филологии в городе”, где 90 процентов населения считают русский своим родным языком. Преподаватели отмечают, что даже во время немецкой оккупации население Севастополя и Крыма сохраняло русскую речь, которую может потерять благодаря “нынешним усилиям независимой Украины» (Эхо. – 2 октября 2008 г.). Не менее острую реакцию вызвало и требование министра здравоохранения Василия Князевича вести подготовку будущих медиков в ВУЗах Крыма на украинском языке. Верховный Совет АРК постановил не выполнять эти приказы. Газета «Киевские ведомости» передала киевское восприятие данного решения крымских депутатов названием статьи «Мятежный Крым» (19 сентября 2008 г.). В особую проблему для Киева превратилось базирование Черноморского флота Российской федерации в Севастополе. Предельного обострения она достигла в связи со стремлением Украины вступить в НАТО. С российским ЧФ на своей территории это весьма затруднительно. После августовской Грузинской войны тема Крыма вышла на первый план в украинских СМИ. Издатель еженедельника «Корреспондент» Джед Санден уже в ходе конфликта обозначил угрозу для Украины: «Арендовав украинскую землю, российский флот использует ее для атак на другие государства, подставляя тем самым Украину. По международному праву, Грузия уже может легитимно нападать на Крым, ведь после вояжа кораблей ЧФ к ее границам Украина фактически стала участником конфликта». Реально наша страна стала участницей конфликта раньше и по другой причине. Однако, небесспорные аргументы Джеда Сандена были широко восприняты другими комментаторами. Сам же американский издатель украинского журнала на основе проведенного анализа предлагал украинским властям «вынуть голову из песка». После этого они должны были для начала хотя бы проверить финансовые дела ЧФ. «И так шаг за шагом, ниточка за ниточкой – и можно будет поговорить о сокращении пребывания кораблей соседнего государства на украинской территории. А если еще и заручиться поддержкой сильных мира сего, игра и вовсе может превратиться в настоящую защиту национальных интересов» (Корреспондент – №31). Этот еженедельник чуть позже опубликовал статью «Третий Крым» с анонсом «Россия не будет воевать с Украиной за Крым: ведь он и так уже практически полностью принадлежит ей». Статья заканчивалась многозначным риторическим вопросом: «Почему эта территория еще называется Украиной?». В конце - концов, мне самому захотелось ответить на этот вопрос. К тому же, с моей точки зрения, в дискуссиях о Крыме не было очень существенного аспекта. Во внимание практически не принималось мнение самих жителей полуострова. Не рассматривалось крымское сообщество. Его социальные качества. В итоге - политики проецировали на Крым свои страхи и ожидания, а СМИ их тиражировали. Статья 1. Полуостров наслаждений или бунтующая провинция В начале октября на Симферопольском вокзале людей заметно меньше, чем летом. Понятно. В море сейчас купаются только самые закаленные. Зато нет тяжелой летней жары. Воздух прозрачен, небо высокое и ясное. Правда, оказывается, что осенняя погода в Крыму может быть весьма неустойчивой. Несколько раз на день здесь меняется погода: то идет дождь, то ярко светит солнце. На выезде из Симферополя - магазины, торгующие всем необходимым для дачи. В ряд стоят гипсовые слоны с поднятыми хоботами, лежат львы, мимо которых пробираются гномы. На склонах гор, как и в Донбассе, в это время пылают красным и оранжевым кусты скомпии. Но на фоне крымских гор это воспринимается как цветение, а не предвестник увядания. По дороге на Алушту можно видеть и большие участки земли, разбитые на квадраты, в которых поставлены маленькие строения из одинаковых желтых каменных блоков. Возле дороги установлены транспаранты с обращениями к Президенту Украины помочь решить земельный вопрос для крымских татар. Это - самозахваты. За Ангарским перевалом с левой стороны трассы открывается причудливая гора Демерджи – Гора Кузнец. На ней лежит облако, медленно стекая по расщелинам вниз. Вот и маленькая Алушта, усилиями застройщиков все больше теряющая свой крымский колорит. По пляжам бродят последние отдыхающие. Кто в легких куртках, кто в плавках. Кто читает, а кто пытается поплавать. Набережная непривычно немноголюдна. В кресле рядом с фотографом устало лежит упитанный енот. Вместе они отработали сезон. В Алуште - никаких признаков обострения обстановки. Никаких протестующих толп, марширующих колонн или барражирующих самолетов. Все спокойно и предрасполагает исключительно к наслаждениям - морем, воздухом и чудесными видами. Над официальными зданиями курортного городка - два флага, Украины и Крыма. При входе в эти здания надписи на русском, украинском и крымско-татарском языках. В Алушту я приехал читать лекции в филиале нашего Луганского национального университета имени Тараса Шевченко. В городе имеют свои филиалы еще два университета – Донецкий национальный и Харьковский авиационный. Студенты охотно идут сюда учиться. Демонстрируют достаточные знания украинского языка, хотя, конечно, предпочитают общаться по-русски. Возникает резкий диссонанс между картинкой в СМИ и непосредственным восприятием. Так что же такое Крым сегодня? Чтобы ответить на этот вопрос беседую с людьми, читаю крымские газеты, посещаю конференции и круглые столы. С крымскими учеными я знаком по работе давно. Знаю, что здесь сложилось хорошее экспертное сообщество. Перед известным крымским социологом Николаем Кузьминым прямо ставлю вопрос «Есть ли крымское общество?». Он на него отвечает сразу и с готовностью. «С точки зрения наличия общих проблем общество есть. С точки же зрения консенсуса об их решении – практически нет. Согласие существует только на самом общем уровне. Наподобие призыва жить дружно». Наша беседа проходит в розарии Таврического национального университета им. В.Вернадского. Николай Кузьмин на мгновение оглядывается на розы разных сортов, переводит взгляд на деревья ботанического сада и в определенном диссонансе с прекрасной обстановкой продолжает: «Крымское общество – конгломерат дискриминированных. Крымские татары само собой так себя чувствуют. Для пророссийских русских пребывание Крыма в составе Украины представляется несправедливым. Украинцы? Их практически не видно. Но если украинец решит отдать ребенка в украинскую школу, то ему нужно будет ездить на другой конец города. Русские говорят в свою очередь, что в Крыму нет русских школ, так как существующие не работают по программам Российской федерации. Многие не хотят сталкиваться с украинским языком вообще. Вместе с тем, в ментальном типе крымчанина, независимо от этнической принадлежности, сосуществуют две несовместимые установки: мы лучшие и нас обижают. Вот и получается, что три самые большие этнические группы имеют комплекс неполноценности. Позитивной программы идентичности у них нет». Николай Кузьмин рассказывает о своих эмпирических исследованиях. Говорит, что даже в селах нет единства местных громад. Почти всегда жители выделяют старое село, тех, кто переехал и т.д. Препятствием для любой инициативы становится раздробленность и разобщенность. По мнению крымского социолога о Крыме можно говорить как об осколке советского общества. Все живут еще теми проблемами, которые возникли во времена СССР. Это касается и крымских татар. Депортация, ведь, - наследие советской эпохи. «Поэтому улицы Либкнехта или Маркса в Симферополе смотрятся органичнее, чем, скажем, улица Губернаторская. Ведь всякая преемственность с дореволюционными традициями у нас разрушена» - завершает мысль Николай Кузьмин. Дальнейшие встречи позволили мне расширить свои представления о разных группах крымского сообщества. В огромной затемненной комнате редакции газеты «Большая Ялта» за большим элипсообразным столом друг напротив друга сидят редактор Андрей Клименко и его заместитель Татьяна Гучакова. На мой вопрос, кем они себя чувствуюь в этническом отношении отвечают сразу, как о продуманном вопросе. Андрей Клименко говорит: «Конечно, украинцем!». Он родился в Подмосковье, вырос в Крыму, с полуостровом связана большая часть его жизни. Заслуженный экономист АР Крым, один из разработчиков проекта зоны «Сиваш». Говорит, что по их образцу разрабатывали программу территории приоритетного развития в Донецке. Основал одну из самых интеллектуальных газет полуострова, где охотно печатаются многие крымские и киевские аналитики. Позже он добавляет, что различие между русскими и украинцами в Крыму достаточно относительное. Если человек ощущает себя гражданином Украины – это одно, если нет – другое. И этническая принадлежность здесь не при чем. Татьяна Гучакова русская, урожденная ялтинка. Она поддерживает мысль, что этническое происхождение человека в Крыму не имеет значения. Все обострения на полуострове – плоды ошибок Киева. По её мнению, при Леониде Кучме Крым близко подошел к тому, чтобы чувствовать себя украинским. После прихода к власти Виктора Ющенко произошел откат. Она говорит: «Нельзя делать насильственных движений. Киев должен не доказывать, что Крым украинский, а вкладывать в него деньги». Позже идем с Андреем Клименко по набережной. Он рассказывает о том, что организовал несколько круглых столов, посвященных судьбе Крыма. Затем начинает говорить монологично. Чувствуется, что эти мысли выношены давно. «Крым долго был в составе средиземноморской цивилизационной системы. Был её воротами, через которые шли зерно и рабы. Россия вырвала его из этого контекста. Полуостров стал военной крепостью. Это продолжалось и при Советском Союзе. После войны для иностранцев все закрыли. Кроме Ялты. Даже Евпатория из-за Центра космического слежения была закрыта. Это формировало у населения особый менталитет. Ведь вот здесь, - он показывает на море, где белый теплоход заходит в порт, - уже граница. Дальше двигаться некуда. Тупик. К тому же, понять менталитет населения можно, если вспомнить как формировался его нынешний состав. После гибели огромной массы славянского населения в годы военных действий и фашистской оккупации, после депортации татар, армян, греков встал вопрос о новом заселении Крыма. Было несколько волн переселений. Переселяли по разнарядке. Но кого присылали? Далеко не лучших. Тех, кто был не нужен на родине. Еще один источник пополнения крымского населения – отставники. Это предрасполагало к развитию в такой среде ностальгии по СССР, вообще по прошлому». Затем Андрей Клименко задумывается и меняет тональность. По поводу попыток представить Крым потенциальной горячей точкой или мятежной провинцией он еще во время бесед в редакции эмоционально ответил «Бред!». Теперь говорит следующее: «Можно ли эту среду назвать конфликтной? В условиях паралича власти на полуостров возвращаются 270 тыс. депортированных жителей. И что? Были массовые стычки? Нет! Может быть, только несколько частных инцидентов. Так что, это говорит о конфликтности или о толерантности?» Дальше разговор переходит на темы украинской культуры и ее восприятия в Крыму. Андрей Клименко снова в своей манере задает вопрос и отвечает на него: «А Ялта? Некоторые рассуждают, что это чисто русский город. Но ведь здесь могила С. Руданского. Здесь бывала Леся Украинка. Да это и центр украинской культуры!» Заведующий сектором внутренней политики и зарубежных связей Орготдела Алуштинского горисполкома Владимир Куприянов тоже однозначно отметает взгляд на Крым как на потенциальную горячую точку. «Здесь ничего не происходит абсолютно. Люди занимаются домашним хозяйством, строительством. Если до этого государству нет дела, то нам-то есть». Затем добавляет: «Нас превращают в горячую точку». Имеет в виду силы за пределами полуострова. В Алуште зарегистрировано несколько десятков общественных организаций. Среди них половина – национально-культурные общества. Но, по словам Владимира Куприянова, политической активности они не проявляют. Активны только казаки – реестровые и российские, которые в Крыму сотрудничают. Регулярно проводят политические мероприятия только немногочисленные коммунисты. Татары в Алуште больше интересуются экономическими вопросами. На политические мероприятия идут «только из-под палки Междлиса». В последние годы они массово собираются только 18 мая – на траурные митинги, посвященные депортации. Хотя татары сохраняют относительную обособленность из-за компактного проживания на определенных улицах, где для них строят дома, но отношения со славянами у них складываются нормально. Они все сильнее интегрируются в крымское общество. Владимир Куприянов восклицает: «Я не разделяю – мусульманин, не мусульманин!». Сын Владимира Куприянова закончил военный лицей в Алуште. Здесь преподавание осуществляется исключительно на украинском языке. При этом конкурс при поступлении в это учебное заведение – 7 человек на место. «Грубо говоря, армия. Единственно, что дети. Но относятся к ним, как к военнослужащим. Первые полгода – ломка. Затем привыкают. Сын говорит: Как жаль, что только два года!» Коренная крымчанка, студентка – четверокурсница Алуштинского филиала Луганского национального университета им. Тараса Шевченко Наталья Теплякова говорит: «Крымчанин – специфическое существо. В нем все смешалось. Речь русская. Насильственное насаждение украинской мовы вызывает протест. Раньше любили Лесю Украинку, украинские песни пели. А сейчас закрыла полочку с украинскими книгами. Добились от нас отвращения!» Наталья Теплякова училась в Ленинграде, некоторое время работала в России. Затем в Ялте закончила педучилище. !5 лет проработала в школе. Я спрашиваю у неё, отличаются ли крымские русские от русских в России. Она с готовностью отвечает: «Крымчане более развитые, более мобильные, более коммуникативные». Затем делится своими впечатлениями: «Я была в Донецке. Не знаю, как там дышат, как там ходят. У нас есть пословица: жизнь человеку дается один раз и прожить ее надо в Крыму». Я прошу её рассказать о социальных связях крымчан. Она задумывается и говорит, что на побережье социальные связи, особенно во время курортного сезона слабее, чем в других местах Украины и России. «Каждый живет в своем дворе». Эта характеристика не связана с этнической принадлежностью. «Сначала татары были сплоченными, но потом рассосались среди нас». В конце разговора собеседница вдруг демонстрирует совершенно одиозные идеологические штампы, во многом расходящиеся со всем тем, что она говорила на основе своего личного опыта. «Конечно, Крым за Россию и крымчане Севастополь не отдадут. Он не будет „містом українських моряків”». Наверное, это характерно для простых крымчан. Умер Чабанов в Алуштинском горисполкоме возглавляет отдел по вопросам межнациональных отношений. Подтянут, точен в формулировках. В нем чувствуется учитель физики и математики, хотя он уже 9 лет на государственной службе. Является депутатом Алуштинского городского совета. На мой вопрос о напряженности в Крыму отвечает: «Межнациональной напряженности нет. Все это враки. Это используется политиками, чтобы решить свои вопросы». Потом говорит: «Крымские татары как хозяева относятся к Крыму. Ведь никто из нас отсюда уже не уедет. Даже русские говорят, что теперь в Крыму будет порядок». Умер Чабанов держит в голове много цифр. По его словам, в настоящий момент в Крыму проживает 1 млн.970 тыс. чел. Каждый год население сокращается на 30 тыс. чел. В основном по причине превышения смертности над рождаемостью. Сейчас в Крыму 1 млн. русских, 600 тыс. украинцев и около 300 тыс. татар. По уровню обустроенности татары занимают последнее место. Умер Чабанов обращался с депутатскими запросами к Президенту Украины и к Премьер-министру. Ответа, как водится, не получал. По его мнению, проблема депортированных в Крыму – это прежде всего проблема крымских татар. Они составляют 98% депортированных. Вместе с тем на 2% остальных выделялось 20% средств (сейчас 10%). Мы разговариваем в служебном кабинете Умера Чабанова. Вначале разговор носит официальный характер. Но постепенно становится все откровеннее. Мой собеседник начинает вспоминать свою историю возвращения в Крым. Родился он в Таджикистане, в Колхозабаде. Закончил Кулябский пединститут. Получил специальность учителя физики и математики. Через некоторое время получил образование экономиста в Таджикском государственном университете. Всю сознательную жизнь знал, что должен вернуться в Крым. Несколько раз в период перестройки во время отпуска за свой счет приезжал сюда, надеясь найти работу. В 1988 г. пришел в Облоно. Смотрят диплом. «Нам такой специалист нужен. Да еще и мужчина!». Когда досматривались до национальности, то отношение сразу менялось. «Извините! Меня же снимут с работы!». В 1989 г. приехал в одну из сельских школ. Директор с радостью пообещала взять на работу. Но затем вновь начались проблемы. Сельсовет провел работу и к кому не обращался, все отказывались сдать жилье. « Я воспитывался в духе интернационализма. У нас в классе были представители десятка национальностей. Только приехав в Крым, я столкнулся с настоящим национализмом. Местное население зомбировали антитатарскими лозунгами», - говорит Умер Чабанов. Все мои татарские собеседники многократно повторяли, что у татар, в отличие от других этнических групп, нет другой родины, кроме Крыма. При этом они добавляли, что земли хватит всем. Главное жить разумно. Так, Умер Чабанов знает, что в доме его предков сейчас живет несколько семей. То же самое и в доме предков его жены. Он восклицает: «И пусть живут. У меня есть квартира». У каждого крымского татарина депортация оставила след в биографии. Чем старше человек, тем страшнее этот след. В Алуштинской мечети я познакомился с 70 летним Муззафаром Даглы. Он – член совета мечети, председатель ревизионной комиссии. Помнит, как во время депортации его родители вышли из дому и закрыли его на ключ, чтобы больше никогда сюда не вернуться. 18 суток людей везли в товарных вагонах. Умерших просто выбрасывали на остановках. Его старший брат по крышам вагонов бегал к паровозу, чтобы набрать воды и принести умирающим. В вагоне её делили ложками. В Узбекистане переселенцев разместили в землянках, предоставив семье земляной топчан. Начался тиф. Многие умирали. Обессилившие люди рыли мелкие могилы. Муззараф Меджитович до сих пор не может забыть, как шакалы вытаскивали мертвецов из могил и ели. Потом только белые погребальне простыни валялись на кладбище. Затем прошел слух, что желающих приглашают вернуться. Но состав пошел на юг. Их привезли в Таджикистан и начали распределять по колхозам. На новом месте жительства спецпереселенцев ожидали голые глинобитные стены без крыши. Людям приходилось резать камыш и хоть как-то обустраиваться. А дальше – работа на хлопковых полях. Но для Муззафара Меджитовича прошлое не выглядит однозначным. Он выучился. Стал строителем. Работал главным инженером в тресте «Душанбестрой». Работал старшим инженером по технике безопасности в Ташкенте. Гордится, что не допустил ни одного смертельного случая на строительстве. Гордится наградами, которые получал за свой труд. Но его путь в Крым тоже был сложным. Долго не мог устроиться. Вернулся только в 1994 г. Говорит: «Горячую точку из Крыма делает само руководство страны». И в заключение добавляет: «Другой родины у нас нет». Для всех Татр, с которыми я общался, характерно особое отношение к неоднозначным действиям представителей своего народа. Они не оправдывают неблаговидные поступки соплеменников. Но все же пытаются найти им объяснение внешними причинами. Так, на вопрос об участи крымских татар в земельном бизнесе на полуострове Умер Чабанов ответил, что в семье не без урода. Но «разве он землю продает. Он родину продает». В целом крымчане отличаются от жителей других украинских земель. Они не бросаются к гостю, хотя дружелюбны и корректны. Видимо, сказывается привычка к постоянному потоку приезжих, к постоянному калейдоскопу лиц. Одновременно корректны и осторожны с новыми людьми. У них нет уверенности, что встреча может иметь продолжение. Но о Крыме, несмотря на все это, говорят сразу и охотно, как вроде бы ожидали этого вопроса. В большинстве случаев я не встречался с противопоставлением Крыма Украине. Скорее заметно ожидание на понимание специфики Крыма со стороны Украины. Крымское сообщество вполне жизнеспособно. Его уже не разорвут межеэтнические противоречия. Но проблемы Крыма формируются не только в Крыму. Когда едешь из Алушты в Ялту, то видишь, что все побережье уже застроено. Сформировался огромный рекреационный мегаполис – некая Ялушта. Мегаполис странный. Большую часть года значительная его часть пустует. Но к морю не подойдешь. По огороженным частным пляжам ходит охрана с ротвейлерами. И это не результат собственного развития Крыма. Чтобы это понять, нужно взглянуть на Крым с более широких позиций. Это и попытаюсь сделать в следующей статье. Илья Кононов, доктор социологических наук, профессор. Специально для «Острова»
