Знаете, как это выглядит? Вам, если вы бюджетник, звонят с работы и говорят без обиняков: "Завтра в 11:45 нужно быть у ЛТК "Арена". Отметитесь и можете расходиться. Была телефонограмма, нужно быть обязательно". И ты едешь, привычно ничего не спрашивая. Потому что тот, кто подал тебя в завтрашний список с твоими контактными данными, сам не знает, куда вы пойдете и что там будет происходить. И, кстати, значения это не имеет вообще никакого. Вы можете быть коммунистом, анархистом, пацифистом и гомосексуалистом, но это вам не помешает встать под флаги общественного движения "Мир Луганщине", потому что, формируя списки обязанных быть, обычно мало кого волнует ваше вероисповедание, наклонности и пристрастия. Раз ты здесь, работаешь в бюджетной сфере, то ты одним этим признаком априори заодно со всеми, кто в белых жилетках размахивает белыми флагами на многочисленных митингах и шествиях. Пока ты здесь, ты непроизвольно разделяешь курс "правительства". При чем не важно, что "правительство" меняется, меняются настроения "власти" и состав "совета министров". Ты как представитель электората и бюджетник автоматически попадаешь на тот путь, которым движется "республика", как вагон, который перецепляют в зависимости от купленных билетов. У тебя мало что спрашивают, считая, что твоё присутствие здесь уже ответ на все вопросы. Моя знакомая живет здесь, потому что здесь её пожилая мама и жилье. Они честно выезжали в 2014-м из Луганска, жили у родственников, а потом снимали квартиру. Но аренда квартиры была выше, чем зарплата, которую платили моей знакомой в том украинском городе, куда они переехали. Прожив полгода в попытках выжить, они вернулись в Луганск, с горечью приняв тот факт, что на территории законной Украины они никогда не смогут купить себе жилья, продав здесь свою двушку в хрущевке. Зацепкой за новую жизнь стала аспирантура в украинском вузе, куда поступила моя знакомая. Учеба в вузе на территории законной Украины стала надеждой на другую жизнь, маячком в однообразных буднях и странным досугом. "Знаешь, для меня ведь это уже даже смысл жизни в чем-то - выстоять восемь часов в одну сторону на Станицу, перейти мост, решить вопросы, дойти назад всего за пять часов". Сутки после дороги она болеет и приходит в себя. Наверное, это разновидность Стокгольмского синдрома и признаки подавляемого мазохизма, когда она как альпинист, готовится к покорению своего Эльбруса - удобная обувь, надежная сумка, брюки, вода в дорогу, лекарства... В этих переходах обнаружилось, что у неё проблема с паспортом - ещё до войны случайно порвали при ксерокопировании и заклеили скотчем. Этот скотч мешает на всех блок-постах, и она привычно рассказывает историю о ксероксе, о скотче, о том, что она не при чём. В очередную поездку она затеяла получать биометрический паспорт в Украине - в этом была скорее острая необходимость. Единственный момент, не работая в "республике", она не знала, что новый пластик будет для неё новой подножкой. По новым украинским паспортам не выдают здесь пенсии и зарплаты в "госбанках", стипендии и социальные выплаты. Кассир "госбанка" примирительно порекомендует получить паспорт "гражданина ЛНР" и приходить за своими выплатами. Но в случае моей знакомой, она хорошо понимает, что списки получивших "республиканский" паспорт передаются в Службы безопасности Украины, и в какой-то момент она не сможет пересечь границу даже с двумя новыми паспортами - украинским и местным. И дилемма почти из разряда логических задач, как быть дальше. С порванным паспортом переходить через блок-посты крайне сложно. Новый украинский паспорт облегчит жизнь во всех отношениях, но ей с таким документом будут очень не рады в "республике". Забавная дилемма, правда? Тот, кто говорит, сидя в уютном доме перед монитором своего компьютера, что нужно уезжать отсюда, плохо понимает весь механизм выезда. Обрывая здесь прочные многолетние связи, вернуться назад на прежнюю работу в официальной структуре будет почти невозможно. Претендент просто не пройдет проверок "МГБ". То есть его кандидатуру будут проверять до полугода, расспрашивая, где он жил, чем занимался, каких он взглядов и почему вернулся. Эти полгода нужно будет на что-то жить, надеясь, что проверка будет пройдена положительно. Если нет – бюджетная сфера для вернувшегося будет закрыта навсегда. Да, это, конечно, не приговор, но не каждый готов в определённый момент жизни открывать в себе способность продавца или менеджера, перебазируясь в частную сферу из преподавания или медицины. А таких случаев вокруг предостаточно. Одна моя знакомая, имея в Луганске свою квартиру с евроремонтом, решила вернуться домой. До войны она заведовала кафедрой, и свой кусок хлеба с маслом имела всегда. Для начала съездила навести мосты – поговорить с теми, кто обеспечит её снова кафедрой и ставкой. И, знаете, все прежние прикормленные связи с войной вышли, кто куда. Знакомые остались, но те, кто не выезжал никуда, успели прочно обосноваться здесь, и делиться местом никто не спешил. И на словах все ей были очень рады и при встрече целовали в дёсна как и раньше, но на деле всё вышло сложно – места для неё не было, вакансий не было, знакомых, на кого можно было бы надавить, тоже. Какая уж тут политика, правда? Чистой воды жизнь. Каждый сам за себя. И ещё потрясающая своей логикой история. Моего знакомого остановило местное «ГАИ». Знакомый – строитель, для которого каждый кусок хлеба в эквиваленте мозолей на руках. Машина, права, техпаспорт – всё в порядке. «Лицо у вас какое-то подозрительное», - говорит подполковник. Красное лицо от работы на солнце, обветренное, уставшее. А тут ещё и водительское удостоверение украинское, выданное ему в 2015 году на территории законной Украины – старое мой знакомый терял и восстанавливал права в Украине. Мелочь, правда? Права-то действительные. У того подполковника с бабским беременным животиком, наверняка, такие же украинские права, только не такие свежие. И, знаете, год сыграл роль не в пользу моего знакомого. Здесь как паззл всё сложилось против него – и лицо не такое, и права не местные, и где вы, гнида, были всё время, пока мы кровь здесь проливали… В общем, поехал мой знакомый домой за деньгами выкупать свои «не такие» «свежие» украинские права у того подполковника, оставив ему в залог ещё и паспорт. Выкупил, чертыхаясь, за половину месячной зарплаты, заработанной теми же кровавыми мозолями на руках, узнав много нового о своём лице и политических убеждениях. На сдачу получил пару советов – с такими правами ездить только по тихим улицам, а с таким лицом никуда не высовываться. Такая она, условная линия местного закона, в которой чтится всё мейд ин рипаблик с четырёхлетней выдержкой. Ольга Кучер, Луганск, специально для "ОстроВа"
