Движущим фактором «Оранжевой революции» стал рост благосостояния людей, при котором, выражаясь словами Сент-Экзюпери, приведя в порядок себя, они нашли желание и возможности привести в порядок и свою страну. Так утверждают социологи. Поэтому в ходе прошлой президентской кампании столь популярными стали именно гуманитарные посылы кандидатов. Две последовавшие затем парламентские кампании и усугубившийся политический кризис не дали затихнуть страстям. Даже тем, кто поняли, что погорячились, нужно было сохранять лицо. Поэтому в ходе новой президентской гонки политикам будет трудно отказаться от навешанных на себя и друг на друга ярлыков. Они, вероятно, и будут первым китом предстоящей кампании. Второй ее опорой станут экономические лозунги, о чем сегодня также не устают говорить эксперты. Психологи, правда, утверждают, что такими вещами сложно дразнить психику избирателей – они непросты для понимания. То есть, их придется максимально упростить, что и требуется украинским политикам, у которых реальные проекты всецело подменяются демагогией. Но как бы там ни было, и в том, и в ином случае мы имеем массу разочаровавшегося электората – как тех, кто не может простить обожаемым некогда лидерам их торги с Кремлем или заигрывание с политическими оппонентами, так и тех, кто, ожидая улучшения жизни «уже сегодня», уже сегодня оказался выброшенным на улицу без средств к существованию. И это – третий кит предстоящей президентской гонки, который открывает шлюзы для новых лиц. Нельзя сказать об этом лучше, чем сказал в интервью «Зеркалу недели» политтехнолог Алексей Ситников. «Я убежден, что тот, кто подберет не двух-трех олигархов, а 200 — 300 разуверившихся региональных элит, тот и победит», - заявил он. Закономерным же результатом наличия в стране «обезглавленных» региональных элит станет усиление центробежных тенденций. И нельзя сказать, что это абсолютно плохо. Как минимум потому, что непрекращающаяся в и так несильном государстве грызня своры политиков не имеет ничего общего с отстаиванием интересов их избирателей и всей страны в целом. Борьба за высшие государственные посты – это только лишь борьба за контроль над финансовыми потоками, за распределение и перераспределение государственного имущества. Другого нынешние «верхи» не демонстрируют. Позитив ситуации может быть также в том, что с осознанием региональными элитами их неудовлетворенности и реальной силы они, быть может, откажутся служить своим обанкротившимся хозяевам и захотят работать на свои местные общины, что без противодействия центральной власти сулит неизмеримо большие выгоды – как политические, так и экономические. Феодалы и временщики По данным Киевского института проблем управления им. Горшенина, двадцать два процента украинцев хотели бы видеть свою страну федеративной республикой. При этом за федерализацию Украины выступают пятьдесят один процент жителей Донбасса, тридцать три процента жителей Крыма и тридцать один процент галичан. Другая, не менее интересная, статистика приводится газетой «Комментарии». Как сообщает издание, «в 2007 году доля капитальных расходов местных бюджетов составила всего 5,6%, все остальное — текущие расходы (выплата зарплат, оплата энергоносителей и пр.). Если в 1998 году расходы местных бюджетов на финансирование инфраструктуры в среднем составляли 10% общего фонда, то к 2001-му их доля сократилась до 7,9%, а в 2007 — до 5,2%. Такое положение вещей объясняется не только неоправданно высокими темпами роста социальных расходов, но и дальнейшим усилением централизованного управления бюджетными средствами». Иными словами, практически все бюджетные средства сосредоточены в центральных органах власти и распределяются на усмотрение тех, кто в этих органах заседает. Это и есть цена того, за что неустанно борются реальные и потенциальные «слуги народа». Чиновники и эксперты называют цифры в десять – сорок процентов «отката», которые должны заплатить власти на местах, чтобы вернуть назад ими же заработанные деньги в виде дотаций и субвенций. «Сегодня существует схема, и насмерть она будет стоять, никогда ее чиновники не отдадут, когда в местных бюджетах остается в среднем порядка десяти процентов заработанных средств, а девяносто отдается в общегосударственный бюджет. Из которого потом в виде дотаций, субвенций возвращаются деньги, может быть. Говорят, раньше было десять процентов, а сейчас уже пятнадцать процентов «отката» надо дать, чтобы эти деньги обратно возвратились в регион», - рассказал «ОстроВ», в частности, народный депутат, заместитель парламентского комитета по вопросам государственного строительства и местного самоуправления Александр Черноморов. «Я тоже знаю об этом, - говорит председатель Донецкого областного совета Анатолий Близнюк. – Но даже если кто-то попытается каким-то образом намекать на эти вещи, то я ему скажу так, что он на всю жизнь свою забудет, что ему нужны какие-то там откаты или еще что-то. Проходили мы эти варианты и с тендерными палатами, и с другими великими начальниками, которые таким образом себя вели. Да, это на сегодня есть бич нашей центральной власти, централизации власти, с подготовкой средств для ведения выборов разных уровней, ну, и заодно с собственным обогащением. Если будут продолжаться те подходы, которые есть сегодня, эта ситуация будет усугубляться. Я в эти игры не играю. В Донбассе эти принципы не культивируются, это сто процентов». Собеседники «ОстроВ» не видят никакого рационального оправдания и институту губернаторства и кадровой политике центральных властей. «С чего началось разрушение «Артека»? – Вспоминает крымчанин Черноморов. – С того, что прислали руководство из совершенно других областей, из Тернополя. Я нормально отношусь к Тернополю, но знаю, что Крым принимает только своих. Когда начали делить землю по-своему, местных людей, которые живут на территории «Артека», ущемлять в правах, получили конфликт, получили разруху. Если бы свои там были, они бы как-то договорились». «Система глав обладмнистраций, навязанных из Киева – это наихудший из всех возможных вариантов развития страны, - продолжает тему депутат Верховной Рады Тарас Чорновил. - Это временщики, которые знают, что им нужно за два года украсть столько, чтобы хватило себе, детям, внукам и правнукам до конца жизни. Плюс понравиться Президенту, обеспечить нужный результат выборов, задушить оппозицию, организовать кому нужно рейдерские атаки, - это весь перечень задач государственной власти на местах». По всем вышеперечисленным причинам вполне здоровая и конструктивная идея федерализации страны, или хотя бы расширения полномочий местных органов власти, стала в устах первых украинских политиков едва ли не главным пугалом для несознательных граждан. Делиться не хочет никто. И прославившиеся некогда «региональные» федерализаторы - тоже не хотят. Об усилении полномочий регионов они ратуют, только находясь в оппозиции. Да и речь тут идет не об оптимальной форме развития страны как таковой, а лишь о сохранении и преумножении власти в своих вотчинах. «На самом деле идея федерализации – разумная и неплохая, но то, о чем мы сейчас говорим, имеет только форму федерализации, - считает исполнительный вице-президент Конгресса национальных общин Украины Иосиф Зисельс. - На самом деле это просто амбиции региональных лидеров, которые не хотят, чтобы их контролировали, не хотят, чтобы их проверяли, не хотят, чтобы ими управляли из центра, они хотят быть хозяевами в своих лавочках»… Кто кому донор Анатолий Близнюк является едва ли не самым ярым сторонником федеративной Украины. «Я уверен, что именно эта идеология поможет нашей стране выйти и из политического, и из экономического кризиса», - поясняет он «ОстроВ». «Мы действительно разные, - говорит Близнюк, – разные по экономическому потенциалу, хотя бы с позиций доноров и реципиентов. Когда в стране из двадцати семи регионов три донора, а остальные – реципиенты, то нельзя стимулировать из Киева дотациями регионы». Предоставление регионам экономической самостоятельности должно бы было действительно снять некоторую напряженность по горизонтали между самими регионами и по вертикали между регионами и официальным Киевом. «Западенцы», возможно, вполне резонно, считают мифами рассказы о том, что их «кормят» «схидняки». «Черновицкая область получала от гастарбайтеров от 400 до 600 миллионов долларов в год, только через систему WesternUnion, - утверждает черновчанин Иосиф Зисельс. - Понятно, что это формирует покупательский спрос, это формирует уровень жизни, это формирует очень многое. И, несмотря на то, что там нет крупных производств, ни шахт, ни заводов, уровень жизни и быта, бытовой культуры, на западе гораздо выше, чем на востоке». «Нигде в мире регионы, где есть шахты и металлургические заводы, не являются прогрессивными регионами – это везде регрессивные регионы», - добавляет он. Директор Института трансформации общества Олег Соскин также убежден, что «Донецкая область не является донором». «Она очень большие деньги получает через субсидии на угольную промышленность, - поясняет он. - Надо прекратить субсидирование угольной промышленности, и тогда посмотрим, кто донор, а кто реципиент». Для Соскина стоит вопрос не о федерализации Украины, а об увеличении полномочий регионов, что реализовать в законодательном плане значительно проще. Дальнейшее же развитие региональной экономики сводит на нет все сепаратистские поползновения местных лидеров. Отрицает значение идентификационного фактора и Александр Черноморов. «Национального фактора как такового вообще не должно быть, - уверен он. - Посмотрите, та же Америка, наконец-то, дошла до Президента-афроамериканца. Только экономика. А когда нормальная экономика, тогда не будет проблем других. Мне в свое время, советское еще, довелось очень долго жить в заполярном городе Норильске. Там представители порядка ста национальностей проживают. Но там была высокая зарплата, поэтому не было проблем. Я там, кстати, впервые для себя закон открыл, что свобода человека зависит от его зарплаты – чем больше у человека зарплата, тем более он свободен. А раз человек более свободен, то он менее стремится к конфликтам». Правда, национальных проблем Крыма и провоцирования политиками конфликтов на их основе Черноморов - не отрицает. «В Крыму проживают около ста национальностей, - отмечает он. - Это дает пример существования территории с достаточно глубокими национальными проблемами. В свое время крымский премьер, Куницын, в сердцах сказал на совещании губернаторов: «Ребята, что вы жалуетесь на ваши проблемы. Я все ваши проблемы готов променять на одну, крымскую, национальную». И здесь иногда государство не конструктивную, а деструктивную роль играет. В Крыму было потакание государства таким вещам, как Декларация о суверенитете крымских татар. А там написано: главная цель – это образование крымско-татарского государства. Вот сепаратизм. Кто с ним борется? Никто не борется. Украинское государство почему-то считает, что татары борются с русскими, и это хорошо. Будут так же бороться с украинцами – им не нужны ни русские, ни украинцы. Выход один – все люди должны быть равны. Если землю получают – получать должны все, и русские, и украинцы, и татары, и получать одинаково. А происходит наоборот. Татары наиболее обеспечены землей, и продолжают требовать себе больше. В этом конфликт. Но национальные проблемы в основном возникают из-за бедности. В богатом обществе обычно не думают, кто ты, англичанин, или шотландец, все происходит мирно». Помочь нельзя мешать Таким образом, национальный фактор продолжает служить топливом для федералистских, если не сепаратистских, настроений. Даже Анатолий Близнюк признает его как первостепенный. «Главная, может быть, культурная, этническая, языковая, религиозная составляющая, - говорит он. - Если там есть греко-католики, римо-католики, а тут православные христиане, то сегодня объединять это и сказать: мы вот все одни, и под одного пастыря, – это неправильно. А федеральное устройство как раз и определяет экономическую самодостаточность. Культура, самобытность, религия, развитие местного самоуправления, – это комплекс, который позволяет объединяться». «На протяжении сотен лет идентичность людей, проживающих в Украине, формировалась под влиянием, условно говоря, двух мощных идентификационных центров, Европы и Евразии. Из этого на западе Украины доминирует европейская идентичность, а на востоке – евразийская», - отмечает Иосиф Зисельс. По мнению Зисельса, характерными примерами таких идентичностей являются отношение их носителей к религии, к труду, к окружающей среде, к государству, к собственности. «В религии можно выделить основную парадигму между верой и законом, то есть, между иррациональным и рациональным факторами в самой религии, - рассказывает Иосиф Зисельс. - На Западе доминирует тип, когда приоритет отдается закону, на Востоке - вере. Западный человек, если говорить упрощенно, воспринимает религию как определенные правила, абстрагируясь от того, кто эти правила задал. Когда происходит процесс секуляризации религии, эти правила из религиозных становятся правилами общественными, закрепляются в законах. А на Востоке человеку важнее присутствие иррационального начала и жизни и в том пространстве, где он живет. Это означает, что при секуляризации, которая неизбежно проходит, не остается правового элемента. Это значит, что любой авторитет будет в данный момент хозяином. Достоевский это очень хорошо предчувствовал и понимал, когда говорил, что если Бога нет, значит, все позволено. Если исчезает авторитет, то исчезают вместе с ним и правила, которые он установил». «На Западе вполне приемлем, и даже почетен, монотонный труд, с очень постепенным, микроскопическим накоплением богатства, - продолжает он. - Поскольку это происходит на протяжении столетий, все равно результат позитивен. Восточная идентичность предполагает взрывной характер труда. То есть, можно собраться и что-нибудь сделать: повернуть речку вспять, построить Байкало-Амурскую магистраль, что-нибудь разрушить». То же касается и отношения к окружающей среде, бережного на Западе и небрежного на Востоке – разница между оседлостью и кочевничеством проявляется и по сей день, считает Иосиф Зисельс. «На самом деле, ничего страшного, на мой взгляд, в этом нет, - подчеркивает, однако, он. - Вполне можно сосуществовать. Проблемы начинаются тогда, когда мы пытаемся изменить насильственно или некорректно другую идентичность. Идентичность, как любая человеческая черта, имеет большую энергию сопротивления ее изменению. Особенно это мощно проявляется, когда мы говорим не об одном человеке, а о народе. Это порождает колоссальный конфликт. Чего испугались в 2004 году, одни и другие? Что их изменят. Что их жизнь перевернется, что они станут жить несвойственной им жизнью. На востоке испугались того, что их заставят жить, как в Карпатах, а в Карпатах испугались, что их заставят жить, как на Донбассе. Отсюда и энергия этого раскола». «Поэтому, с точки зрения идентичности, мне представляется, что федерализация была бы нормальным явлением в Украине. Она учитывала бы особенности региональных идентичностей», - говорит Зисельс. Главное, что подчеркивают собеседники «ОстроВ», - не стоит путать федерализацию с сепаратизмом. «Если по-рабоче-крестьянски, то сепаратизм – это стремление отделиться, изолироваться, на противозаконных каких-то основаниях уйти от целостности государства, - поясняет разницу Анатолий Близнюк. - Но я смею уверить, всех, начиная от Президента, и заканчивая теми, кто кричит, что это что-то страшное, не сепаратизм беспокоит, а то, что надо двадцать процентов отката давать. А кто ж им даст, если тут, на региональном уровне, не будет этих принципов, а будет нормальный цивилизованный бизнес, который будет строить, будет платить налоги, будет платить достойную заработную плату, и незачем будет искать какие-то левые причины, чтобы в чемодане, или еще я не знаю в чем, везти этим взяточникам что-то в Киев? Надо власть отдать в регионы, и обеспечить жесточайший контроль за соблюдением действующего законодательства». «Послушайте, Донетчина боится России больше, чем Львовщина, Франковщина и Тернопольщина вместе взятые! – Восклицает Тарас Чорновил в ответ на расхожее мнение о том, что, став чем-то вроде федеральной земли, Донецкая область отойдет от Украины и присоединится к России. - Потому что она с Россией граничит, и прекрасно знает, что это такое. Очень тихий, не демонстративный патриотизм на Донетчине намного сильнее, чем в том самом Львове. И я могу сказать с уверенностью, что западноукраинский бизнес, и львовские производственные ресурсы, более сориентированы на Россию, чем таковые на востоке Украины. Поэтому говорить о том, что кто-то куда-то потянется, не приходится. Тем более, что федеративное устройство – это не полная вольница, это четкое распределение прав и полномочий. И жесткая ответственность за их нарушение. А если кто-то и тянется – так чем больший прессинг центра, тем больше тянет на сторону. Еще пара указов, постановлений и решений по той же языковой политике, несколько идиотских решений по экономике, - и мы действительно доведем до того, что восточные регионы начнут серьезно тяготеть к России». Продолжение следует… Юлия Абибок, «ОстроВ»
