Стоило слухам о «ширке» обрести более или менее внятные очертания, как на западной Украине началась паника. Областные советы во Львове и Ивано-Франковске, городской совет Тернополя поспешили обратиться к гаранту Конституции с требованиями распустить парламент и защитить законные права и свободы граждан, попираемые «ставленниками Москвы». Примечательны в этом случае две вещи. Во-первых, в лагерь ставленников Москвы в понимании жителей украинского запада переходит всякий, кто выходит за рамки минимально допустимых контактов с Партией регионов. ПР так категорично зарекомендовала себя на этой ниве, что наоборот уже не получается. Хочешь или не хочешь, а если ты с Партией регионов – все, над тобой довлеет тень Путина. Во-вторых, при малейшем намеке на «московскую угрозу» даже ярые противники Президента Виктора Ющенко начинают активно струшивать нафталин с залежавшегося образа этого защитника национальных интересов, и выставляют нынешнего главу государства во главе колонны, как знамя. Особенно показательно, что инициатором принятия антиПРиБЮТовских депутатских обращений было ВО «Свобода», давно не замечаемое в особенных симпатиях к Ющенко. Так, ивано-франковцы заявили, что главной целью союза ПР и БЮТ является «смещение Президента Украины Виктора Ющенко, который последовательно выступает гарантом Конституции Украины». Поэтому они выразили готовность «всеми доступными средствами защищать конституционный строй и порядок в Украине» и призвали «сплотиться вокруг Президента все демократические национальные силы, которым дорога независимая Родина, за которую наш народ заплатил миллионы жизней». При интенсификации переговоров между ПР и БЮТ более интенсивными по эмоциональности стали и высказывания на местах. Лидер «Свободы» Олег Тягнибок заявил о намерениях поднять народ на восстание в случае оформления парламентского заговора. Возможность местных протестов во главе с Тягнибоком подтверждали социологи. В этом контексте вспомним сложившуюся ранее ситуацию на юго-востоке страны, когда ВО «Свобода» победила на выборах в Тернопольской области. Комментируя результаты волеизъявления тернопольчан, председатель Донецкого областного совета Анатолий Близнюк заявил, что результаты эти «страшнее, чем 10 Северодонецков». «То, что победили фактически крайне правые, наводит на нехорошие мысли. В Северодонецке нас пытались обвинять в сепаратизме, но то, что делается в этом плане на сегодняшний день, я бы назвал совсем по-другому. Это гораздо страшнее, чем 10 Северодонецков, вместе взятых. Я не буду истории рассказывать, с чего начинался фашизм в Германии, на какой волне там к власти приходили, и все прочее», – сказал он. События 2004 года не менее показательны в срезе рассматриваемой проблемы. Так, 24 ноября 2004 года, в ответ на объявление Виктора Януковича победителем президентских выборов, Львовский областной совет выражает недоверие областной администрации и берет на себя власть в регионе. 25 ноября Чрезвычайный всеукраинский съезд депутатов местных советов призывает власти на местах создавать новые структуры взамен государственных администраций. 26 ноября в Донецкой области, теперь уже в качестве реакции на протесты против избрания Януковича главой государства, объявляют об инициировании референдума по поводу предоставления области автономного статуса. Харьковщина отказывается отчислять налоги в центральный бюджет. Одесская область намерена отделиться от Украины в статусе независимого государства. 28 ноября проходит Съезд депутатов всех уровней в Северодонецке, где снова поднимается вопрос об автономии юго-восточного региона. Выборы-2004 стали, таким образом, самой горячей фазой в перетягивании федерастического каната западом и востоком страны. Кстати, недавно Днепропетровск пригрозил прекратить отчисления в государственную казну в знак протеста против отказа в праве принимать у себя матчи Чемпионата Европы по футболу в 2012 году. С жесткими требованиями автономии выступают закарпатские русины, хотя их мотивация в данном случае не так однозначна. Шаткость сосуществования разных регионов в рамках одной страны демонстрировали и события более ранних, спокойных лет. В начале 2000-х в том же Львове протестовали против восстановления на историческом Лычаковском кладбище «Мемориала Орлят» на месте захоронения польских солдат, погибших в войне против Западно-украинской народной республики в 1918-1919 годах. Эта инициатива центральной администрации значительно подогрела в то время и так достаточно сильные автономистские настроения в Галичине. К 2002 году у местных элит даже вызрела идея в ходе предстоящих парламентских выборов провести референдум касательно предоставления Львову и Харькову особого статуса. По данным социологов, на то время около сорока пяти процентов галичан поддерживали идею автономии своего региона. Правда, с оговоркой – в случае, если Украина будет интегрироваться с Россией и Беларусью. В контексте противостояния такой интеграции и протеста против нахождения под руководством Москвы рассматривается и более ранняя деятельность Вячеслава Чорновола. Якобы для известного диссидента автономия Галичины была актуальна только при условии существования Советского Союза. Как только «Империя Зла» распалась, необходимость в расширении прав этого единственного пристанища украинскости отпала. Правда, Тарас Чорновил придерживается иной точки зрения. «Первым эту идею в Украине как раз озвучил мой отец, Вячеслав Чорновил, – вспоминает он. – Если мне не изменяет память, это был 88-й год, тогда действовал Львовский дискуссионный клуб, и на одно из его заседаний он пришел с так называемыми «Апрельскими тезисами». И один из тезисов гласил, что в Украине наилучшим путем развития будет создание федеративного государства. В пример он ставил Австрию. Там достаточно сильное центральное правительство, которое имеет императивные функции, но, как правило, ими не пользуется, потому что есть максимальные полномочия на местах, и только если что-то совсем уже делается не так, центральное правительство может остановить практически все». «Он расписывал тогда приблизительные субъекты федерации, и, кстати, было некоторое отличие от того, что очень часто вкладывают в федеративное устройство: он считал, что в тех условиях, когда есть угроза дезинтеграции государства, нужно именно за центральной властью оставить вопросы, которые касаются общественной жизни. Это, в частности, языковая политика, система общего образования, принципы формирования систем управления, управление силовыми структурами. А как раз решение экономических вопросов оставить на местах», – отметил Тарас Чорновил в интервью «ОстроВ». «Я напомню, что в 88-м году экономический потенциал Львовской области не намного отличался от экономического потенциала Донецкой, – утверждает также он. – Возможно, этого колоссального спада тогда бы не произошло, потому что был свой интерес и определенная возможность устоять. На тот момент это могло бы быть хорошим стартом, но, знаете, «не так тії вороги, як добрії друзі». Дорогие социал-демократы тогда первыми заклеймили его предателем Украины, и раскольником, и прислужником Москвы. А я думаю, что большая часть Украины на такой вариант политического устройства положительно бы отреагировала, и легче проходила бы адаптация к независимости, как политическая, так и экономическая. И никакие Донецко-Криворожские республики и Галицкие автономии не получили бы такого поля для своего развития, как это случилось…». Идеи Вячеслава Чорновола реализовались в 1991 году в создании так называемой Галицкой Ассамблеи. Это было нечто вроде общего парламента трех областей Галичины – Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской. «На конец 1990 года сложилась чрезвычайная ситуация с острым дефицитом товаров потребления. Регионы стремились защитить себя от экономического развала, ограничить его разрастание. Было очевидно, что консолидация демократических сил, объединение ресурсов, потенциалов и усилий трех областей Галичины повысит их шансы на выживание. Но для тесного сотрудничества была и более широкая основа, чем только жесткое веление момента: целый комплекс исторических, культурных, хозяйственных, политических и экономических мотивов. Главная из этих предпосылок – дополняемость экономик областей, которая в их совокупности резко повышала самодостаточность региона: с одной стороны, его стойкость и сопротивляемость в аварийных обстоятельствах; с другой – потенциал к развитию и расцвету. Вторая – единство экономической и социальной инфраструктуры, которая формировалась в Галичине столетиями и сплавлена культурными и хозяйственными традициями. Наконец, третья – единство и синхронность общественно-политических процессов в регионе, высокая однородность и определенность нашего населения в отношении к основным социально-политическим проблемам… Именно это определило основные направления нашей будущей стратегической работы: формирование и утверждение нашего регионального фрагмента государственности Украины и региональной инфраструктуры рыночной экономики», – вспоминал позже соратник Вячеслава Чорновила Степан Давимука. Исходя из этого, Львовщина, Ивано-Франковщина и Тернопольщина договорились о создании Межрегионального координационного совета. Планировалось совместное проведение инвестиционной, финансово-кредитной, ценовой, природоохранной и социальной политики. Однако реализовать все эти амбициозные и далекоидущие планы Чорновилу и его команде не удалось: обвиненные в сепаратизме, они вынуждены были наступить на горло своей песне. Но импульс был задан – вскоре зашевелился Донбасс. Летом 1993 года с требованием региональной самостоятельности вышли на забастовку донецкие шахтеры, возмущенные многократным повышением цен при оставшихся мизерными зарплатах. «Учитывая, что деятельность Президента и кабинета министров объективно ведет к развалу промышленности Донбасса, мы требуем предоставления региональной самостоятельности Донецкой области и закрепления этого положения в новой Конституции Украины», – говорилось, в частности, в одной из шахтерских резолюций. Тогда уже из Львова послышались обвинения в адрес Донецка в попытках расколоть страну. «Столкнулись экономика и политика. Требования бастующих – это требования к сильному государству, в руках которого вся власть, все деньги и все предприятия. Проблема, с которой столкнулось государство: невозможно продолжать хозяйствовать по-старому, и нет решимости для того, чтобы найти в себе силы и дать предприятиям свободу. Предприятиям не позволяют выкарабкиваться в одиночку и не оказывают централизованной помощи. Многое определяется принципом «незалэжности», в который уперлось руководство Украины, обрубая традиционные связи с Россией. 80% всей промышленности Донецкого региона сориентировано на экономику России, но граница на замке», – писал посвященным тем событиям исследовании московский социолог Вадим Борисов. В книге «Ночное домино на Октябрьской площади» Борисов также приводит такое наблюдение: «участники переговоров постепенно заполняют зал. Входит отсутствовавший накануне первый замминистра финансов, седоволосый мужчина с украинистого типа усами, Владимир Никифорович Ильин. Кацап, работающий под хохла. Как всякая подделка, выглядит это довольно дешево (вообще тотальная украинизация политической и вообще публичной жизни проходит грубо и выглядит как полное неуважение одной нации к другой. Поскольку население Восточного Донбасса составляют в своем большинстве русские, украинский язык звучит достаточно редко. Обычно говорят на южнорусском диалекте. В ходе переговоров правительственной комиссии, приезжавшей в начале забастовки, разговор в основном велся на русском языке. Однако, председатель Национального Банка Украины Ющенко подчеркнуто-демонстративно говорил на украинской мове, хотя было видно, что порой и ему это дается нелегко. Так как ему приходилось объяснять сложные механизмы прохождения средств в банковской системе Украины и отвечать на многочисленные вопросы, касающиеся состояния украинской экономики, не все всё поняли из его выступления. Для меня, приезжего, парадокс состоял в том, что люди одной страны вели переговоры на разных языках, порой не понимая друг друга не только в переносном, но и в прямом смысле)». Восток не хотел принимать «РУХовскую» власть. При этом пример самого лидера РУХа Вячеслава Чорновола был взят на вооружение, а идеи – радикализированы. «Тогда нам казалось, что федерализация – это панацея от всех бед. Это был порыв…», – говорит сегодня в интервью «ОстроВ» один из лидеров тогдашних забастовщиков, председатель Независимого профсоюза горняков Донбасса Николай Волынко. Теперь он выступает категорическим противником этой идеи, намекая на возможный развал страны. «Может еще быть больший бардак», – убежден он. А тем временем Галичина продолжает панически бояться России и пророссийских политиков, а Донбасс – возмущаться против насильственной украинизации и огаличанивания всей страны. В зависимости от того, «чья» власть оказывается в центре, тот или иной из этих регионов начинает тянуть «налево». «Мы или они», – этот придуманный в Донецке лозунг избирательной кампании-2007 до сих пор никто не отменял. Важно при этом одно: поскольку Галичина и Донбасс ведут конкуренцию за распространение своего влияния на всю страну, ни о каких расколах речи идти не может. Речь идет только лишь о комфортном существовании одного региона в рамках одной страны. К сожалению, никто пока не готов к компромиссам. Но имеет значение еще и то, что, как показывают все вышеперечисленные события, Донбасс никогда не выступал инициатором такого противостояния, а скорее принимал эстафету у Галичины. Шумная и заидеологизированная община, деятельные и крикливые лидеры западной Украины на протяжении всей недолгой истории нашей независимости так или иначе задавали тон. Инертность восточноукраинских лидеров – прямое олицетворение инертности местных общин. Именно поэтому люди типа Юлии Тимошенко находят популярность именно на западе, и никогда – на востоке. И именно поэтому восток всегда оказывается более уступчивым и не раз отказывался от своих амбиций и намерений. Это следствие крайнего индивидуализма здешнего народа и трусости и мягкотелости местных лидеров. И слава Богу… Прояви они себя иначе, страшно представить, что осталось бы от этой страны. Продолжение следует… Юлия Абибок, «ОстроВ»
