К действующий власти у людей накопилось огромное количество претензий и вопросов, которые растут с каждым днем. Один из них - работа Верховной Рады и парламентского большинства, костяком которого является фракция Партии регионов. Лидером бело-голубых под куполом является Александр Ефремов, ставший лицом ПР в здании на Грушевского. Зачастую озвученная им позиция воспринимается в штыки, как например это было с пресловутым законом о клевете. Но Ефремов, похоже, не пытается заигрывать с электоратом, поясняя действия своей фракции, зачастую неоднозначной, но реальностью жизни. Он уверен, что «свои» его поймут. Публикация этого интервью дает возможность и читателям «ОстроВа» сложить свое мнение об этом политике. - Александр Сергеевич, у многих вызвало возмущение, что депутаты сами себе определили работать один раз в неделю. Люди считают, что они не выполняют свои прямые обязанности, а занимаются другими вопросами. Как Вы это прокомментируете? - Прошлые созывы Верховной Рады перед выборами не работали в пленарном режиме вообще. Это является фактом, вы это можете проверить. При открытии этой сессии, один из представителей оппозиции, в частности Яценюк, предложил вообще не работать. То есть, это было не наше предложение. Поэтому мы согласны с теми людьми, которые говорят: как это депутаты бросают работать, когда трудный период и надо реформировать законодательство нашего государства. Мы не могли согласиться с точкой зрения Яценюка. Мы сказали, что нет, мы будем работать в том, режиме, в котором нам прописано регламентом, который мы утвердили. Дальше мы столкнулись с такой ситуацией: мы приходим работать большинством в зал… Если вы посмотрите внимательно, то сейчас большинство присутствует в зале от начала до конца рабочего дня в значительно большем количестве, чем присутствуют представители оппозиции. А представители оппозиции оставляют в зале двух-трех крикунов, и эта работа превращается просто в фарс. Она конструктива не носит. Парламент используется просто в качестве трибуны. Тогда мы сказали, что в конечном итоге наша цель принять те законы, которые сегодня нужны и важны для государства, а не те, которые популистски набрасываются и просто для шумового эффекта рассматриваются в зале. Мы готовим этот пакет законов и определяем для себя формат работы. До тех пор, пока мы эти законы не рассмотрим, мы не прекращаем работу парламента. Тот же Литвин, когда поставил на голосование, сказал так: "во вторник мы начинаем, а дальше если рассматриваем в течении дня все вопросы, которые намечаются на неделю для рассмотрения, значит тогда не работаем последующие дни. Если не рассматриваем, то, значит, работаем последующие дни". Вот такая постановка вопроса была. Я совершенно откровенно рассказал о ситуации, которая есть по этому вопросу. А Вы вправе делать выводы, правильно мы поступили или неправильно. - Парламентское большинство вернуло проект бюджета на следующий год обратно в Кабмин. Как Вы считаете, в чем причина подачи такого недоработанного бюджета Верховной Раде? - Давайте, опять-таки, посмотрим в сравнении. Наши коллеги, которые сегодня рьяно нам оппонируют, вообще не утверждали государственный бюджет, предоставляя право премьер-министру распоряжаться государственными деньгами так, как она считала нужным. В результате нараспоряжались, что 4,5 млрд. долларов кредита, который взяли, - до сих пор не можем понять, куда же они истрачены. Сегодня целый ряд обстоятельств накладывают отпечаток на подготовку и рассмотрение государственного бюджета. Бюджет формируется при определенной энергетической составляющей, которая должна быть известна его составителям. Бюджет формируется при определенных задачах, которые Президент ставит перед Кабмином. Есть бюджетные резолюции и так далее. Идут переговоры по газу, идет работа с МВФ, - они свои критерии определяют. Поэтому Литвин, когда отправил бюджет в Кабмин, по форме ничего не нарушил. Он посмотрел: не выполнено то, то, то… Это общая политическая ситуация вокруг этого документа. Теперь конкретные вопросы. Вот я, как депутат не единожды уже принимавший участие в рассмотрении государственного бюджета, прекрасно понимаю, что сегодня, когда в зале 340 народных депутатов пошли на выборы, каждый из них будет выходить на трибуну и требовать что-то для своей территории для того, чтобы засветиться перед своими избирателями. В такой ситуации принимать бюджет можно. Но вы сами прекрасно понимаете, какой это может быть бюджет. Поэтому моя точка зрения заключается в том, что лучше бюджет принять этим составом парламента, но после выборов. Новый состав, который заходит, мы же не знаем, сколько он формироваться будет. Поэтому оставить страну без бюджета неправильно было бы, а этот состав, который уходит, и уже не будет иметь той предвыборной политической составляющей, он может более объективно подойти к составлению основного государственного документа. А теперь о том, почему так получилось. Кабмин обязан по закону до 15 сентября представить бюджет. Он это и сделал. Он представил, он не нарушил закон. А понравился этот бюджет, или не понравился – это уже второй вопрос, это уже процесс доработки этого документа и он сейчас запущен. Если Кабинет министров отработает в ближайшее время этот документ, и мы получим его, мы вынуждены будем брать и рассматривать его до выборов. Но как мне кажется, лучше было бы приступить к его рассмотрению после выборов. У нас достаточно будет времени, чтобы рассмотреть его. - Давайте поговорим о партийной дисциплине. Как Вы объясняете то, что некоторые депутаты, не попавшие в списки, вопреки решениям партии составляют конкуренцию своим однопартийцам в мажоритарных округах? - Если Вы заметили, то у нас с дисциплиной, наверное, гораздо лучше, чем у других политических сил. Если мы возьмем период, начиная даже с 2004 года, когда нам не было легко, то у нас не было такого массового оттока. Наоборот, партия укрепилась и доросла до миллиона и четырехсот тысяч именно в тот период, когда мы были в оппозиции. Что касается отдельных случаев, здесь каждый случай имеет свою специфику. Есть такое, что человек пошел несогласованно, потому что партийная организация не видит у него перспективы быть избранным, а он просто свои амбиции выражает, и они принимают решение исключить его из партии. Такие случаи единичны, но они есть. Есть случаи, когда человек имеет возможность быть избранным, но партийная организация выдвинула другого человека и он говорит: "я тогда пойду самовыдвиженцем". Партия говорит: "мы не возражаем, идите и боритесь на округе, если вы докажите, и если избиратель вас изберет у нас нет претензий и нет противоречий никаких". Поэтому особо остро у нас данная проблема не стоит. Мы не проводим специальную кампанию какую-то, где бы исключали людей, которые имеют свою точку зрения и по каким-то причинам, допустим, пошли на выборы. Если эти люди докажут избирателям, что они достойны быть избранными мы будем только рады. И тогда те партийные организации, которые сделали другую ставку, они подумают, а что же не так было в их рядах, почему они по-другому поступили. Если мы выстроим палочную дисциплину, то у нас будет другая партия. У нас будет партия такого, авторитарного типа, а мы не хотим это делать и по этому пути не пойдем. - То есть, к примеру, если того же Коновалюка избирают, то никаких оргвыводов и претензий к нему не будет? - Вообще-то оставаться или не оставаться во фракции, человек сам принимает такое решение… - Ну, если он примет такое решение… - Он должен письменно написать свое подтверждение по поводу того, что он хочет быть в нашей фракции. Подход здесь всем известен. Во-первых, мы никого не затягиваем во фракцию. На сегодняшний день вообще нет таких примеров. Есть люди, которые хотели бы сотрудничать с нашей фракцией. Они встречаются либо со мной, либо с другими руководителями партии и предлагают: мы бы хотели с вами сотрудничать, либо вступив в партию, либо параллельно работать. Мы говорим: хорошо, дайте нам время. Мы проверяем этих людей. Если человек не несет за собой багаж каких-то отрицательных моментов, которые неприемлемы для нашей совместной работы, значит, как правило, мы соглашаемся. Просто чем больше наших сторонников будет, которые бы хотели работать по осуществлению тех программ, которые выдвинул президент и заложены в программных документах партии, тем быстрее мы реализуем все это, что пойдет на пользу всем. - Одной из претензий к вашей политсиле является то, что в составе фракции много бизнесменов, которые вообще не ходят на заседания парламента. Например, тот же Ахметов, Иванющенко, Чертков… Обычной практикой является голосование депутатов карточками других. Как Вы это прокомментируете? - Есть вполне понятное объяснение данному вопросу. В данном случае Вы имеете в виду Ахметова, который честно сказал: я прошел в Раду, я сделал все возможное, для того, чтобы те вещи, которые я считаю, были в законодательном поле. Они отрабатываются целой экспертной группой, довольно многочисленной, очень профессионально подготовленной, которую он финансирует и которая представляет соответствующие документы. Я не думаю, что хотя бы один депутат у нас мог выполнить такой объем работ, который выполнила эта экспертная группа. Это существенная работа. И причем, поверьте мне, многие могут скептически к этому отнестись, но не было ни одного случая, чтобы Ахметов принимал решение в пользу той или иной ситуации, исходя из своих личных интересов. Все вопросы, которые рассматривались в законодательном порядке, они рассматривались только с точки зрения структурирования работы бизнеса в государстве, либо функционирования экономических механизмов нашего государства и привязки к современному типу развития, мировой практики. Это существенная работа. И когда он честно сказал, что я эту функцию выполнил и дальше в состав парламента не иду, - он тоже был честен перед собой. Хотя поверьте, проделав такую большую работу, он бы имел право находиться в списках. Есть люди, которые попадают в список и затем, став кем-то, относятся к работе неудовлетворительно. Такие люди тоже есть. Либо в силу болезни человек не может посещать парламент. Допустим, есть люди, я бы не хотел фамилии называть, которые сильно травмировались и в течение полутора лет борются за их жизнь. Кстати, в других фракциях, если внимательно посмотреть, таких людей больше. Просто мы честнее. Тот пришел на 5 минут, зарегистрировался, выступил и ушел, - показался в зале, а на самом деле не работал. У нас такой подход, обман людей, не практикуется. Для того, чтобы все эти недостатки остались в прошлом – должен быть элемент политической культуры в государстве. Как только это соединится: политическая культура в государстве с избранием депутатского корпуса, значит, мы победим эти недостатки. И нужен временной период государству - не революционный, а эволюционный. Это недостаток, с ним надо бороться, необходимо принимать другую систему регламента для работы парламента. Необходимо другую законодательную базу принимать парламента. Человек, который идет в Верховную Раду, он должен знать, что его рабочее место находится здесь, и он должен понимать, что если он какой-то промежуток времени не будет работать на своем рабочем месте, значит, его за это просто лишат мандата. Но для этого нужно принять соответствующую законодательную базу. А законодательную базу принимают сами же депутаты. Допустим, нам удалось решить, и то - волевым порядком, ликвидацию депутатских льгот. В текущем году практически все льготы, которые были раньше у депутатов, отменены. И на следующий год в государственном бюджете мы сделаем тоже самое. Но когда мы столкнулись с ликвидацией депутатской неприкосновенности, то в конечном итоге весь депутатский корпус, с помощью, в том числе и руководства Верховной Рады, загнал ситуацию так, что мы на этой сессии окончательное решение принять не можем. А я не уверен, что следующий состав парламента найдет аргументы, почему это не надо принимать. - Вы говорите о политической культуре. Ну, вот вы, как провластная партия, пример бы и показали, с себя бы и начали… - Так мы с себя и начинаем. Мы же живем в реальном, а не идеальном мире. Мы же не живем в мире, когда м проснулся, и все стало по-другому. Если Вы заметили, я это подчеркнул в начале нашего интервью, что сегодня на пленарные заседания Верховной Рады представители фракций большинства ходят значительно больше, чем представители от оппозиции. Т.е мы сделали реальный шаг. Несмотря на то, что сейчас выборы идут и нашим коллегам тоже хотелось бы быть на избирательных участках и агитировать за себя, как это делают наши оппоненты. Но они приезжают в зал и занимаются той работой, которой нужно заниматься. А при этом есть еще то, что не видят люди. Для того, чтобы те или иные документы появились в зале нужно отработать их в соответствующих комитетах. И, как правило, там такая же ситуация. Да, не все еще получилось, но пока, у нас получается не хуже, чем у других. - Давайте перейдем к выборам на Луганщине. Вы курируете ее… - Это область, в которой я родился и вырос, где родились мои родители, где я многих знаю и, меня многие знают. Что касается вопроса курирования области – это не из нашей оперы. У нас нет понятия кураторов области, как таковых. У нас есть люди, которые работают в области. Я каждую неделю возвращаюсь к себе на родину, я живу там, я не переехал жить в Киев и я работаю в своей области. - Т.е Вы на выходные всегда возвращаетесь на Луганщину? - Не только на выходные. Если у меня неделя работы в округах, я обязательно эту неделю работаю в области. Я каждые выходные работаю в Луганской области. У меня семья там живет, у меня никто сюда не переехал, и я сам живу в Луганской области. - В проходную часть партийных списков Партии регионов из представителей Луганщины попали только Вы. Вам не кажется, что Луганск достоин большего представительства, потому, что область является базовой для Партии регионов. Тем более, что представительство Донецкой области достаточно солидное. - У нас во фракции сейчас 192 депутата. В действующем составе было довольно неплохое представительство депутатского корпуса от Луганской области. И они потом перешли на работу в исполнительные или другие органы власти по собственному желанию. Т.е мы были представлены в партийном списке и потом люди ушли на другую работу по собственному желанию и сегодня представляют наш регион в разных институтах государственной власти. Так получилось, что из Луганской области остались только три человека из того состава, который сейчас работает. Это я, Кунченко и Ландик. По Ландику ситуация, я думаю, Вам понятна, и объяснять не надо. А Кунченко и я мы идем в этот парламент. Кунченко идет по мажоритарке. У меня тоже было желание идти по мажоритарке, мне это было бы где-то ближе, потому, что я все равно связываю себя со своим регионом. Но учитывая то, что я являюсь заместителем председателя партии и руководителем фракции и у меня много обязанностей, которые я должен выполнять, было принято решение, что я иду по спискам. Вы, я думаю, со мной согласитесь, что из этих 192 человек, которые работают сейчас в парламенте, многие заслуживают того, чтобы работать дальше. Потому что стать парламентарием, придя со стороны, в течение года, - очень сложно. Нужно понять вообще какие двери как открываются и как законы пишутся - хотя бы элементарно. А для начала надо понять, как кнопки нажимаются, чтобы проголосовать. Потому, что многие, порой проработав определенной время, не знают, как слово взять, как кнопку нажать. Ну не многие, но отдельные, - есть такие. А система половинчатая стала. Т.е. 50% теперь избираются по партийным спискам, а 50 - по мажоритарке. Поэтому у нас возникла ситуация, когда из этих 50%, - давайте быть реалистами,- возможно 100 человек пройдут в парламент. Это при самом лучшем варианте, при условии, что часть перейдет на работу в государственные структуры. Это объективно. И вот из этой объективности половина как раз тех депутатов, которые есть, они хорошо работали, и, их сегодня глупо было бы выбрасывать из списка. И когда мы сегодня вот таким образом объясняем партийным организациям, они нас понимают. А если мы пойдем по варианту представительства, то некоторые области вообще останутся без представительства, и тогда мы будем не партией. Мы все-таки хотим, чтобы мы были представлены во всех регионах, и в каждой области у нас были представители от нашей политической силы. Теперь следующий вопрос. Мы 11 округов, которые есть в Луганской области, укомплектовали представителями от нашего региона. И пошли следующему по пути. Когда у нас более 1400 первичных партийных организаций в Луганской области - это работа за многие годы, за 15 лет. И мы сказали тем, кто хотел выдвигаться от партии – пожалуйста идите в первичные организации, встретьтесь с людьми, докажите, что вы достойны, а потом выйдите на районные и городские партийные организации. Там проголосуют. И вот того человека, которого поддержат люди снизу мы у себя на областном политсовете будем рассматривать и представим съезду партии на утверждение. Я рад тому, что все 11 человек, которых представили, все 11 - это люди, которые прошли эту процедуру и всех, до одного, съезд партии утвердил. Поэтому мы очень надеемся, что от Луганской области в следующем созыве будет 12 человек от Партии регионов, согласитесь – это неплохое представительство. - Т.е Вы считаете, что по мажоритарке пройдут все 11 человек от Парии регионов? - Я не просто считаю. Мы работаем на это. 1400 организаций в Луганской области работают для того, чтобы это было. - Но по одному из последних рейтингов, который Социолаб представил, вас уже в Луганской области КПУ обогнала, а Вы излучаете такой оптимизм. - Я не знаю, что это за рейтинги у Вас, но я могу на полном основании сказать, что это глупость. Дичайшая! У меня есть соответствующее социологическое заключение о том, что это просто глупость. И более того, у меня есть соответствующие социологические опросы и мы их дублируем в тройном варианте по каждой отдельной территории. И даже в первом приближении такого варианта как Вы говорите - нет. - Тогда какие сейчас у вашей партии проценты в Луганской области? - На сегодняшний день в Луганской области 46% за Партию регионов. Динамика идет положительная. Я думаю, что на момент голосования мы выйдем минимум на 60%. Раньше было 72%. - Коммунисты для вас конкуренты? - Коммунисты не конкуренты. Коммунисты – это те люди, которые имеют традиционное серьезное представительство в Луганской области, за них традиционно голосует 12%. Учитывая то, что сегодня мы находимся во власти, а есть люди, которые не голосуют за власть, или разочаровались, я не исключаю вариант, что они прибавят несколько процентов. - Сколько Вы им процентов даете? - Голосуют избиратели. Они имеют сегодня порядка 20% в Луганской области, но тенденция у них пошла обратная. Если мы идем с тенденцией на рост, то они, рано стартовав, сделав слишком громкой свою кампанию, уже вышли на свой пик и сейчас такая тенденция, что они за несколько месяцев 2% потеряли. Почему я и говорю, что наша задача - людей, которые в протестном электорате склонились к ним, за оставшееся время переагитировать на нашу сторону. Этим мы и будем заниматься. - За счет чего растет рейтинг Партии регионов в Луганской области? - За счет работы. - Конкретно? Какой? - Во-первых, я могу сказать, что Партия регионов для Луганской области – это та партия, которая фактически единственная, выражает мнение региона. Нет другой политической силы, которая была бы более органична для людей, проживающих в Луганской области, чем Партия регионов. Потому, что мы были с самого начала у корней, у истоков ее создания и это наша партия. Чтобы там не говорили. Да, некоторые люди сегодня на нас злятся. Но приблизительно говорят так: "вот вы плохие, но вы же наши и мы все равно вам верим". Вернее так: я бы не сказал, что "Вы плохие", вернее "Вы не все реализовали, то, что мы хотели, но вы все равно наши". Это объективность, которая есть. - Вы говорите «наша партия», но, например, если сравнить дотации в Донецкую и в Луганскую область, то Луганщина чуть ли не на последнем месте. - Я не знаю, какими Вы руководствуетесь источниками. По-моему "Коммерсант" несколько месяцев назад дал информацию, о том, что по субсидированию и финансированию в конечном итоге Луганская область на третьем месте после Донецка и Киева. На что мне Николай Янович позвонил и говорит: "вот видишь, ты меня все время упрекаешь, что мы Луганскую область не финансируем, вон все пишут аналитики, что мы на 3 месте финансируем Луганск". Вопрос не в этом. Вопрос в том, что мы должны понимать, что эти регионы – это базовый костяк всего промышленного потенциала Украины. Только Донецкая и Луганская область совместно дают 30% валового продукта в нашем государстве. Это много. Луганская - более 8%, Донецкая область - почти 21% дает. Поэтому люди, которые там живут и работают, они должны рассчитывать на то, что соответствующим образом государство будет относиться к ним. У нас территория, которая претерпела страшный удар. У нас закрыто по решению государства, начиная со времен Лазаренко, в общей сложности более 50 шахт. Если на каждой шахте предположительно работает, даже не на самой большой, 2000-2500 человек, то Вы можете посчитать, сколько десятков тысяч рабочих мест мы потеряли только в угольной отрасли. А этим же людям надо где-то работать. Т.е. эта территория, когда я стал губернатором в свое время, она была по уровню производства ниже всех в Украине. Область упала по объемам производства до 36% к 91 году, когда был Советский союз. Мне потребовалось 8 лет, для того, чтобы вывести на 82%. И на сегодняшний день есть еще масса вопросов, которые требуют решения. И в том числе, с участием государства, потому что государство принимало участие в создании тех проблем, которые есть в регионе. - Но ведь и сейчас проблемы остались. Например, Стахановский завод ферросплавов, - они собираются уволить 1800 человек. - У Вас не совсем правильная информация. Стахановский завод ферросплавов имел раньше 1800, а сейчас у них более 2000 человек работает на предприятии. Стахановский завод ферросплавов, учитывая ту ситуацию, которая складывается сейчас на мировом рынке, ставит вопрос о том, что он не рентабельный, и они будут останавливать предприятие, для того, чтобы получить дополнительные дивиденды у государства, по другой цене получать электроэнергию. Но, давайте будем объективны. И давайте считать экономику этого предприятия не внутри Украины, а в оффшорах, через которые идет сбыт продукции за рубеж. Потому что она продается по одним ценам, а считается в Украине по другим ценам. Я не хотел бы затрагивать эту чисто производственную специфическую тему, но если бы меня пригласили на соответствующее совещание, то я бы в цифрах смог продемонстрировать, что там не только государство виновато. Там еще аппетит должны умерить собственники, для того, чтобы сбалансировать ситуацию по этому предприятию. - Хорошо, это хозяйственные отношения. Но с людьми что делать? - Было соответствующее заседание в правительстве, под руководством премьер-министра, где рассматривался путь решения проблем по ферросплавным предприятиям Украины в целом. Я думаю, что и правительство и собственники найдут вариант решения, для того, чтобы эти предприятия не останавливать, и чтобы люди продолжали там работать. - Вы вспомнили о том, что государство имеет отношение к тому, что на Луганщине долгое время закрывалось производство, шахты и так далее. Очень часто ваши оппоненты обвиняют в этом лично Вас. Например, Сергей Титов, Стахановский коксохим, утверждает, что Вы, занимая губернаторский пост, вызывали его к себе и требовали покупать газ у предприятия связанного с Вами. Это один из примеров… - За 8 лет работы губернатором я требовал не только это. По данному случаю я могу пояснить. Сергей Титов – это сын руководителя предприятия, который по наследству получил свою должность. Доруководился до такой степени, что стал резать его на металлолом. В чем и преуспел. Поставляли газ на предприятия в Луганской области, все кто угодно, на бумажках. Но за эти бумажки забирали с предприятий продукцию, и никто, как правило, с людьми не рассчитывался. Это был такой период: 96, 97 и так далее годы. Потом поставки газа в нашем государстве под контроль полностью взяла фирма Единые энергетические системы. Мы в Луганской области не согласились с этим. Я поехал в Москву. Ну, во-первых, я пришел в правительство и договорился о том, что мы берем поставку в Луганской области газового носителя по ценам дешевле, чем те, которые предлагало нам ЕЭСУ. И мы договорились с компанией ИТЕРА о том, что они будут поставлять газ в наш регион. По фиксированным и понятным ценам. При условии, что у нас не было никаких возможностей гарантировать оплату этим предприятиям. Не было тогда денег никаких. А те люди, которые заявляют эти вещи, они по-прежнему хотели оставаться на предприятии и заниматься бартером. Т.е., по сути, воровать с предприятия, ничем не рассчитываясь с рабочими. Поэтому, естественно, я такое терпеть не мог и заставлял руководителей, которые занимаются таким, переходить на прямые контракты с теми предприятиями, которые гарантируют им не бумажки, а сырьевой продукт. Кстати, такое же было и по нефти. Когда стоял Лисичанский нефтеперерабатывающий завод, я собрал, как глава области, людей, которые поставляли туда неизвестно что, и сказал, что рассчитываться (тогда это было еще государственное предприятие) оно будет только за нефть, которая поставлена, а не за бумажки, которые вы принесли. Вы бы видели тогда, сколько было обиженных людей, с огромной охраной. Тогда коридор администрации не вмещал всю ту охрану, с которой приехали эти представители бизнеса на совещание в областную государственную администрацию. Если Вы думаете, что это было простое время, то Вы ошибаетесь. Но важен результат. А результат я Вам сказал, что с 32% до 82% мне удалось за время работы восстановить экономический потенциал Луганской области по отношению к 91 году. - Вы говорите, что Вам удалось поднять предприятия, но тот же Стахановский коксохим прекратил свое существование… - А я не сказал, что его удалось поднять. Я еще могу перечислить десятки предприятий, которые не удалось поднять, где работали такие руководители, которых Вы называли. А потом пришлось принимать меры и с работы их снимать и принимать решения, что делать с этими предприятиями. Это была большая работа. И по каждому конкретному предприятию нужно говорить отдельно. Нам удалось удержать все наши бюджетообразующие предприятия. Я приезжал в Москву тогда и мне советовали в Министерстве энергетики, тогда еще было такое в Российской Федерации, попилить на металлолом наш Лисичанский нефтеперерабатывающий завод. Я за голову схватился… - Т.е. прямо так, открытым текстом? - Открытым текстом заместитель министра говорит: "знаешь что, ваш завод никому не нужен, ни тонны нефти вы туда не получите". И тогда я пошел, прошел все структуры и Лукойл и т.д., и потом нашел ТНК, которая имела 3,5 млн. тонн нефти, которая не была пристроена еще на перерабатывающих заводах и мы с ними договорились, что они заходят на наш Лисичанский завод и тем самым мы спасли предприятие. Та же самая картина была по Алчевскому металлургическому комбинату, когда предприятие было добито до ручки, а там работало 25 или 27 тысяч человек, и нам удалось найти соответствующих инвесторов, которые подняли это предприятие. Аналогичная ситуация была по Северодонецкому "Азоту", когда тоже доводилось до того, что это предприятие перестанет существовать. - Скажите, а почему до сих пор не решена проблема нелегальных копанок на Луганщине? Они как были массовым явлением, так им и остаются. - До войны еще создалась такая ситуация, когда в рамках Советского союза создавались новые предприятия, шла очень большими темпами индустриализация. И государство тогда не могло централизовано обеспечить предприятия углем. И в тот период государство давало отдельным предприятиям возможность добывать уголь самостоятельно на, так называемых, «хвостах». Вот это изначально история, откуда были заложены на Донбассе эти копанки. Затем прошло время. Были созданы мощные шахты, и людям не было необходимости лезть в копанки. Но после развала Советского союза начались большие проблемы. Я кстати пришел в государственную администрацию из бизнеса, как раз на волне, когда шахтеры бастовали на площадях, когда пенсионерам не выплачивалась пенсия, а работникам бюджетной сферы не платилась заработная плата. У меня одновременно были шахтеры на площадях, перекрывали дорогу пенсионеры, а железную дорогу перекрывали работники бюджетной сферы. И отдельные коллеги, в том числе из парламента, руководили этим процессом, для того, чтобы усугубить ситуацию. Тогда я пришел и сказал людям: "дайте мне 8 месяцев, я постараюсь стабилизировать ситуацию". За 8 месяцев она стабилизировалась. Но мне приходилось по 4 часа, а то и больше, на площадях доказывать и рассказывать людям, что мы будем делать. Теперь дальше, - что такое копанки. Начали закрываться шахты. Часть людей ушла в другие сферы. А часть людей просто остались без работы. Тысячи людей - шахтеры, которые умеют в своей жизни уголь добывать, но другой работы не знают,- они остались просто без работы. И потом, когда уголь стал востребован, люди, которые помнили об этих "хвостах", начали там работать и появился вторичный рынок угля, который вырос до довольно больших объемов. И сегодня стоит вопрос: либо наведения порядка там, либо запретить это, на каждую копанку поставить милиционера, чтобы она не работала. Это можно сделать в течение месяца, но бороться со своим народом - это самое последнее дело. Нужно причины смотреть, а не бороться с людьми. Если человек зарабатывает 15 тысяч в месяц на этой копанке, то он идет туда и работает. И таких людей не единицы, таких людей тысячи. Это надо понимать. Что делается на сегодняшний день? Главная проблема – безопасность людей. Это первое. И второе, - территории, где разрабатываются эти копанки, необходимо рекультивировать. Это не считая того, что сейчас большое количество угля перевозится по дорогам 60-тонными грузовиками, разбивающими дороги и создающими неудобства для людей, которые там проживают. Это третья проблема. По первой составляющей. - Были приняты соответствующее решение, в том числе Кабмином, Министерством энергетики, о том, что на базе тех копанок, которые могут разрабатываться, где могут работать люди, создать мини-шахты с определенным техническим заданием, в том числе и с обеспечением техники безопасности. Сегодня государство выдает лицензии, пытается узаконить этот вид бизнеса, чтобы люди не остались без работы. Вот эта работа сегодня ведется. Параллельно, вполне естественно, возникают моменты, когда производятся незаконные разработки угольных пластов. Это тоже есть. - Как Вы считаете, у Вас есть шансы в новом парламенте быть главой фракции Партии регионов? Как Вы сами оцениваете? - Не я должен оценивать, и не я должен отвечать на этот вопрос, а только коллеги. Ведь руководитель фракции партии избирается депутатами. В зависимости от того, какой парламент будет избран, там есть очень много достойных кандидатур. Я не умаляю свои качества, но и не хочу умалять достоинств своих коллег. И в зависимости от того, когда будет избран парламент, когда соберется собрание тех людей, которые напишут заявление во фракцию Партии регионов и будет определяться, кто, по мнению фракции, будет ее возглавлять. Кстати, чтобы Вы понимали, руководитель фракции Партии регионов – это не только должность… В парламенте все равны, все депутаты. И ты не можешь в парламенте, как руководитель, допустим предприятия, кому- то что-то приказать и он пошел делать. Ты должен своим авторитетом просто-напросто убеждать коллег в том, что это или другое необходимо сделать, чтобы работа шла лучше. На сегодняшний день у меня складываются хорошие отношения во фракции, у нас практически не было вопросов, которые бы не решались во фракции, - это тот положительный момент, который я могу сказать. И самое главное у нас нет никаких склок, никаких выяснений отношений. Беседовал Виктор Огиенко, «ОстроВ»
