В августе 1967 года в больницу при донецком СИЗО №1 доставили двоих заключенных. Одного привели из того же изолятора, второго – конвоировали из макеевской колонии №97. “На больничке” они оказались совсем не для лечения – им вырезали татуировки “враждебного содержания”. Оба героя этой истории на тот момент были молодыми уголовниками-рецидивистами. Александр Муравский (фамилия изменена – ред.) из Авдеевки в свои 23 года имел 4 судимости: за хулиганство, побег из колонии, кражу и уничтожение государственного имущества путем поджога. 22-летний макеевчанин Павел Топчик (фамилия изменена – ред.) сначала попался на попытке изнасилования, второй раз – сидел за разбой. Муравский, находясь в камере СИЗО, “набил” на животе фразы “Я раб КПСС” и “Далой Брежнева Касыгина” (орфография сохранена). Пользовался, как и многие другие арестанты, подручными средствами – металлической пластиной и жженой резиной от обуви. Топчик за злостное нарушение режима сначала был переведен в помещение камерного типа (ПКТ). Там он вывел на лбу надпись “Раб СССР”. Ее предсказуемо удалили (на фото заметны шрамы на лбу). Но зэк не сдавался: примерно через месяц снова взял в руки гвоздь, и все той же жженой резиной сделал сразу несколько наколок. На груди – портрет Ленина, а под ним – надписи “Я раб союза СССР” и “Жертва Саулина”. Последнюю фамилию плохо видно – возможно, речь о сотруднике администрации зоны. Отношения с лагерным начальством у Топчика явно не складывались – перед тем, как сделать вторую татуировку, он требовал перевода в другую колонию. Возможно, заключенные сделали татуировки не сами, а с помощью сокамерников, но не стали их выдавать. Любопытно, что оба эпизода произошли в один и тот же день – 17 августа. Но, скорее всего, это просто совпадение – вряд ли Муравский и Топчик могли связаться и скоординировать свои действия. Вообще подобные случаи не были редкостью в советских лагерях. “Раб КПСС” и “Раб СССР” – самые распространенные фразы из “вражеских” наколок. Часто их писали именно на лбу, как Топчик. Такие татуировки вряд ли можно назвать проявлением политической позиции. Скорее, это одна из примитивных форм протеста против советского государства, неотъемлемыми частями которого были ненавистные правоохранительная и пенитенциарная системы. Похожая история - с наколками в виде свастик. Они в то время тоже символизировали “антисистемность”, а не нацистские взгляды. Кстати, политзаключенные, в отличие от уголовников, таких татуировок не делали. Тюремное начальство, как было заведено, сообщило об инцидентах в Комитет госбезопасноти. Донецкие чекисты передали информацию в Киев, а там – докладная лично первому секретарю украинской Компартии Петру Шелесту. Сообщение, побывавшее на столе первого лица республики, сейчас хранится в архиве СБУ, где и была найдена эта история. К документу приложены фотографии заключенных – это очень редкий случай (фотографий таких татуировок в принципе опубликовано очень мало). Муравский и Топчик, уже без наколок, но со швами и шрамами, вернулись в свои камеры. Областная прокуратура завела на них уголовные дела, инкриминируя “распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй”. Сведений о дальнейшей судьбе двоих зэков с Донбасса в архиве СБУ нет. Случись такой инцидент несколькими годами ранее, когда у власти был Никита Хрущев, их могли бы даже казнить. Например, истории известен случай с заключенными Чухланцевым и Саттаровым, которых в 1963 году расстреляли за “враждебные” татуировки (среди них – “Хрущев вампир”). В 1964 году страну возглавил Леонид Брежнев, при котором наказывать за подобные действия стали мягче. В прессе есть упоминания о том, что в начале 70-х нескольким фигурантам дел об антисоветских наколках добавили от полутора до трех лет заключения. Скорее всего, такая же участь была и у донбасских зэков Топчика и Муравского… Эдуард Андрющенко, специально для "ОстроВ"
