Украинская политика уже 1,5 года "прижата" войной и находится в застойном состоянии. Разумеется, меняются запросы и ценности граждан, а значит, потенциально появляется шанс на запуск политического бренда у нетоповых игроков. Тем более осенью 2023 г. должны были состояться парламентские выборы, дата которых, очевидно, смещается на более поздний срок и напрямую зависит от пролонгации правового режима военного положения. Поэтому для тех, кто планирует быстро встроиться в политическую игру послевоенного времени, нужны яркие и шумные кейсы позиционирования. Собственно, поэтому мы и видим информационную активность некоторых узнаваемых лиц. Например, Арестович активно и эмоционально консолидирует определенные электоральные слои заявлениями о расчеловечивании, русском языке, Цое и т.д. Это пытается делать и Гончаренко, выстраивающий собственную амбициозную стратегию самостоятельного политического плавания. Атакой на Стефанчука в условиях прогрессирующей коллективной усталости от войны на истощение позволяет Гончаренко попытаться аккумулировать антиэлекторат "Слуги народа", усилить оппозиционный образ и зайти на выцветшее из-за войны политическое поле. Поэтому на ситуативный хайп это не похоже. Скорее, это один из позиционных ходов в направлении старта собственного политического проекта. Напомню, что Гончаренко долгое время перестраивал сеть общественных приемов до этого, раскручивал собственный телеграмм-канал. Собственно внутриполитические разборки никуда не исчезли, просто сократилась возможность для их подсветки через медиа и каналы коммуникации. Запрос на политическое единство, медийная монополия власти и объективный приоритет темы войны сделали невозможным публичный дискурс и конфликт мнений, идей и действий, чем была наполнена политика до февраля 2022 г. Политика стала более закрытой, аппаратной и зависимой от фактора безопасности, однако это не изъяло из нее конфликтность. Многие политические игроки в своей модели поведения понимают, что война рано или поздно должна завершиться, поэтому они рассчитывают на возвращение публичной политики и считают необходимым подготовиться заранее "зарубами" на разбалансированном и уязвимом обществе. Однако такая стратегия может потерпеть крах, поскольку после войны нас ожидает перерождение восприятия политики, моделей поведения гражданского общества. Украина в 2024-м никогда уже не будет Украиной образца 2021-го и к политике будет очень много требований. Будут ли отвечать этим требованиям те, кто сегодня суетится в реализации информационных стратегий некоторыми старыми методами и месседжами? Ответить тяжело. Всё зависит от финала войны.
