Данный текст написан во многом для того, чтобы прозвучали голоса жителей Донбасса. Чтобы опыт безумного времени, в которое нам довелось жить, был проговорен - без такого проговаривания невозможно излечение от душевных травм. Мы убеждены, что это нужно не только для живущих в Донбассе, но и для жителей всей Украины - иначе страна не избавится от вирусов экстремизма, душевной черствости, боязни инаковости, хуторянства. Вирусы эти далеко не безобидные. В кризисное время они могут вести или к распаду социальной ткани и потере политической субъектности, или к жесткой диктатуре. (См.начало статьи - http://www.ostro.org/lugansk/culture/articles/475806/). Беженцы Украинские средства массовой информации не так давно распространили сообщение о том, что согласно данным управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, по состоянию на 16 апреля 2015 г. 800 тысяч 961 украинец подал запрос на получение убежища, разрешения на проживание или другого легального статуса в соседних странах. Почти 660 тысяч человек официально зарегистрировались в России, еще 81 тысяча - в Беларуси. Количество людей, которые выехали из Донбасса в другие регионы Украины, до 15 апреля достигло 1 миллиона 228 тысяч (Количество беженцев с Донбасса превысило 2 миллиона – ООН //. У каждого из этих людей своя история. Но всех их выгнал из своих домов страх. Страх лишиться жизни. Страх потерять свободу. Их выгнала из своего города невозможность зарабатывать на жизнь. Один из луганских беженцев рассказывает, как у его семьи созрело такое решение. «…Тут рядом все взрывалось. На Заречном и даже ближе, у нас в районе церкви. Тут полкилометра. И перспектив особо таких положительных не виделось. Поэтому и решили уехать» (В.В., муж., 41 год, предприниматель, г. Киев, 14.09.2014 г.). Некоторые начали испытывать страх еще до того, как столкнулись с реальной опасностью. «Населенный пункт мы покинули 3 июля, да, наш город Первомайск. В Первомайске мы жили счастливо и поживали хорошо, но когда узнали, что на нас наступает, не знаем как сказать, Нацгвардия или кто там, мы стали как-то, не знаю я… Страшно нам стало и мы покинули Первомайск 3 июля» (М.В.В., жен., 41 год, работник коммунальных служб, г. Москва, 17.09.2014 г.). Эти страхи формировали слухи. «Одна девочка поехала в Киев поступать. Они сразу спросили: «Вы откуда?», а она говорит: «С Луганской области», а они ей: «Вот езжайте домой и готовьте себе гробы!». Вот так ответили в Киеве» (М.В., жен., 41 год, работник коммунальных служб, г. Москва, 17.09.2014 г.). Беженец из Луганска по этому поводу выразился следующим образом: «Информацию в первую очередь такую предоставляют телевидение, радио и другие источники. Людям проще верить в то, что они слышат и видят, чем в то, чего они не видят, о чем им нужно подумать, проанализировать, сделать для себя выводы. Вот им говорят, что это черное, да это черное. Никто не будет думать о том, что есть оттенки» (В.В., муж., 41 год, предприниматель, г. Киев, 14.09.2014 г.). После августа 2014 г. жители оккупированных территорий Донбасса оставляли свои дома по причине невозможности найти в своих городах заработок. «Я приехал два месяца назад из города Луганска. Приехал потому, что в городе нет работы, которая оплачиваемая. На жизнь, на существование нет денег. Приехал сюда. Тут у меня находятся родственники, которые позвали, где можно пока временно остановиться и пожить. Приехал на автобусе через Россию, через Керчь. У нас закрыта Украина. Мы выехать из города Луганска не можем без пропуска» (С.К., муж., 39 лет, безработный, г. Феодосия, 30.03.2015 г.). Чаще всего люди выезжают туда, где у них есть родственники, друзья или знакомые. «Добирались мы очень долго. Ехали через блокпосты, все блокпосты нас проверяли очень тщательно. Люди были вооруженные, останавливали, проверяли все сумки. Мы доехали до Харькова, в Харькове мы пересели, купили билет и пересели на симферопольский поезд. Приехали в город Феодосию. Здесь у нас проживают родственники, которые нас встретили очень приветливо и поселили у себя» (О.К.Л., жен., 40 лет, безработная, г. Феодосия, 01.04.2015 г.). Респондент, например, говорит, что приехал в Киев, «потому что тут родственники, сестра у меня тут, племянник, племянница. Было к кому ехать, у кого побыть какое-то время» (В.В., муж., 41 год, предприниматель, г. Киев, 14.09.2014 г.). Некоторые молодые люди оставили Луганск, чтобы в условиях войны быть со своими родителями. «Этот год я достаточно тяжело пережила. Так как я после университета обосновалась полностью в Луганске, эти все события достаточно меня затронули. Когда разделение области идет. Родители здесь, а я там. Очень морально тяжело было, несмотря на любимый город, полюбившийся со студенческих времен, в котором я решила остаться. И когда шло разделение и выбор между тем, быть городским жителем либо все-таки вернуться в район, в деревню, я выбрала быть с родителями, быть с близкими людьми, быть рядом с ними» (Ж.Т., жен., 24 года, психолог в школе, пос. Троицкое, 18.02.2015 г.). Главные проблемы для беженцев – найти жилье и работу. Работу упоминают респонденты в первую очередь. Особенно сложно её найти тем, кто уехал в Крым или Россию. «Жители Луганска и Донецка не имеют гражданства России. На работу устроиться невозможно без гражданства» (О.К., жен., 40 лет, безработная, г. Феодосия, 01.04.2015 г.). «Мы, как беженцы, никому мы не нужны ни на Украине, ни здесь в России. Работы здесь много, но везде нужно гражданство. Без гражданства ты никто» (С.К., муж., 39 лет, безработный, г. Феодосия, 30.03.2015 г.). «Нигде не принимают здесь – ни в Москве, ни в Московской области – нигде не принимают здесь без разрешения на работу. Регистрацию надо делать, чтобы проживать. Ну как, нам дают здесь 90 дней, потом можно продлить на 180, но регистрация все-равно должна быть. Нужно делать регистрацию, 90 дней мы можем быть, но потом нужно нам пересекать границу. Можно пересечь границу и все. Туда и назад. Нужно, чтобы у тебя была иммиграционная с какого числа. Вот, например, мы приехали, 3 месяца мы здесь пробыли, теперь нам надо поехать домой, пересечь границу. Я могу вот даже поехать в Харьков и вечером вернуться из Харькова опять в Москву» (М.В., жен., 41 год, работник коммунальных служб, г. Москва, 17.09.2014 г.). Успех поиска работы для тех, кто выехал из Донбасса в другие области Украины, во многом зависит от наличия хороших знакомых. «У меня были люди в Киеве, к которым можно было обратиться. Ну вот они помогли с работой в течение, по-моему, 10 дней, где-то так. Может, чуть больше, может, чуть меньше. Ну, а так, в принципе, искали в интернете и ездили на собеседования. В принципе найти можно работу, может быть не так просто и не такую, как хотелось бы. И заработок… Но найти можно, если постараться, если захотеть. Многие люди, которые ехали из Луганска и из области нашли себе применение» (В.В., муж., 41 год, предприниматель, г. Киев, 14.09.2014 г.). В Крыму и России люди пытаются получить вид на жительство, что требует преодоления множества бюрократических препон. «Чтобы попасть в миграционную службу люди дежурят. Дежурили, ну, как бы по часам, распределялись и приходили на сверку, на перекличку, чтобы очередь не нарушалась» (О.К., жен., 40 лет, безработная, г. Феодосия, 01.04.2015 г.). Беженцы в Украине сталкивались и с желанием местных жителей отгородиться от их проблем. Наш респондент очень осторожно подбирает слова, говоря об этом. «Немножко было какое-то отношение такое к жителям Луганской, Донецкой области… Предвзятое, скажем. Может быть не хотели, потому как не знали, чего ожидать от людей, может быть не хотели еще чего-то. Ну, в общем, не скажу, что со всеми такая ситуация, но пару случаев было. Ну может быть казалось так. Ну, не было такого, что вот: «Мы с вами разговаривать не будем!», но вот как-то так вот чувствовалось… холодок. Хотя вот, с людьми общался, рассказывают, что да, были случаи, когда отказывались разговаривать. Ну, это опять же зависит от человека» (В.В., муж., 41 год, предприниматель, г. Киев, 14.09.2014 г.). Большинство луганских беженцев думали, что покидают свои дома на короткий срок. «…Нам было удобней и ближе к дому. Мы ехали всего лишь на какой-то месяц! Думали, что это все остановится, все прекратится, все наладится, дальше это все не пойдет, поэтому мы так решили выехать в Крым» (О.К., жен., 40 лет, безработная, г. Феодосия, 01.04.2015 г.). Неустроенность жизни беженцев на новом месте, а часто просто бедственное положение толкали их вернуться в Луганск. Один из наших респондентов рассказывает, что оставил с семьей Луганск, надеясь, что максимум через месяц можно будет вернуться. «Некоторые люди поехали тоже, может быть с такими мыслями, потратили все свои деньги, а другого заработка нет. Проблема с трудоустройством переселенцев она очевидна. И у них нет другого выхода, как вернутся в Луганск. Потому что в Луганске, по крайней мере, у них есть квартира, они могут переночевать. Сейчас зима, извините меня. Пусть не мороз, но извините, плюс четыре. Ты на пляже не поспишь, не полежишь и в палатке не поживёшь. И многие люди возвращаются в Луганск из-за того, что (я там знаю, есть знакомые, которые вернулись) просто, просто-напросто им не остаётся ничего другого. У них некуда пойти. У них нет родственников, которые там могли приютить. Или сказали родственники: извините, но уже у нас нет сил вас терпеть. Такие случаи. И многие люди возвращаются просто из-за того, что им некуда просто больше идти» (Н.А., муж., 29 лет, специалист по продажам, г. Старобельск, 04.02.2015 г.). Восток – Запад Украины Практически все респонденты, размышляя об опыте кризиса и войны, затрагивают проблему отношений Востока и Запада Украины. Очевидно, им представляется, что без этого сюжета причины войны в Донбассе понять невозможно. Некоторые прямо объясняют произошедшее конфронтацией между полярными регионами Украины, возлагая главную ответственность на Запад страны. Особенно жестко высказываются респонденты, находившиеся во время интервью в России. «Если честно сказать, Западная Украина нас никогда не любила. Восток. И мы с ней никогда не были вместе. Вот к этому это давно уже шло. Когда-то это должно быть. Я думаю, что это готовилось уже давно, не первый год к этому шло» (М.В., жен., 41 год, работник коммунальных служб, г. Москва, 17.09.2014 г.). У жителей Донбасса есть друзья в Галичине. Но даже друзья восприняли события последнего года по-разному. «Опять же такие же действия: захват государственных учреждений, поджоги. В Ивано-Франковске у меня приятель живет. Там же управление СБУ сожгли дотла. Вот они сожгли, а потом мне звонят из Ивано-Франковска: «А що ж це у вас здание захватили в Луганске?» У нас захватили, но у вас же сожгли. «Нет, ну у нас как сожгли? По делу. А вы захватили не по делу, мы же боролись…» (В.Л., муж. 62 года, преподаватель университета, Старобельск, 2.02.2015 г.). Жители Луганщины уверены, что в стране нельзя добиться взаимопонимания через унификацию мышления. «Не сможем мы. Мы же не так мыслим, как люди Западной Украины. И люди из Западной Украины не смогут мыслить так, как мы. Не смогут. Потому что у нас это веками создавалось. Веками мы на этом воспитывались. Но, если для них герой Бандера, мы его не очень-то знали. Мы знаем о краснодонцах, о молодогвардейцах. Мы на этом воспитывались. Для нас Ульяна Громова, Валентин Котиков или, скажем, забыла фамилию… для нас это было вообще все» (И. В., жен., 61 год, госслужащая, пос. Троицкое, 25.02.2015 г.). «Я вам скажу, что в нашем регионе очень трудно будет сформировать положительное отношение к национально-освободительному движению в Украине. Не то, что у людей старшего поколения, а даже у подрастающего поколения. (Пауза) У меня есть ученик, которому я пытаюсь приводить факты, как-то аргументировать. Но явно в семье у него негативная установка по отношению к этим событиям, явлениям. И он глухой стеной отгораживается и остается на прежних позициях» (П. С., муж., 54 года, учитель, г. Старобельск, 08.02.2015 г.). Мнения о Западной Украине редко опираются на личный опыт. Те же, кто бывал в тех местах, высказываются двойственно. Что-то их задело и не понравилось, а что-то показалось достойным наследования. «Тогда такие платья кримпленовые только вошли в моду. В магазине я прошу продавщицу – подайте платье, а она не подает. Мужу говорит: «Це ваша жінка? Хай підійде візьме». Мне даже не подали. Но мне нравится очень в Западной Украине отношение к умершим, память умерших. Пришли мы на кладбище помянуть, мужа там отец похоронен. Какая чистота, какой порядок! Настолько там порядок, настолько там все сделано по-человечески и с любовью! У нас такого нет. Вот это у нас не привито» (И. В., жен., 61 год, госслужащая, пос. Троицкое, 25.02.2015 г.). Отношение к России Для жителей Луганщины не нужно доказывать участие России в войне на Донбассе. Оно для них в буквальном значении слова очевидно. «Я считаю, что мы имеем дело с четко выраженной агрессией со стороны Российской Федерации по отношению к Украине. Я однозначно эту агрессию осуждаю» (П. С., муж., 54 года, учитель, г. Старобельск, 08.02.2015 г.). Однако, отношение к России как к стране и отношение к русским как к народу в основе остается дружественным. Хочу подчеркнуть это особо. На Востоке Украины гражданская верность Украине не означает отрицания русской культуры и русских как этнически близкого народа. «Больно, обидно, досадно. Я понимаю, что у каждого народа должны быть свои ценности. Они у нас есть, у каждого из нас. Ну, настолько мы воспитаны, вот наше поколение и старше меня, что мы слишком воспитаны тем периодом, самые лучшие годы, советское время. И настолько наши государства переплелись. Вот у меня очень много родственников в России. У меня родственники на Украине. Я всех люблю. Но разделить нас… Мне настолько больно, что я не могу увидеть родственников в России. Что я не могу к ним приехать, и они ко мне не приедут. Это страшно. Это неправильно. Что бы там не говорили, как не называли наши области, мы не сепаратисты, нет. Я за то, чтобы у нас было единое государство. Не надо нам ни ЛНР, ни ДНР» (И. В., жен., 61 год, госслужащая, пос. Троицкое, 25.02.2015 г.). В последнее время в Луганск легче попасть через Россию. В некоторые периоды такой путь становится единственно возможным. Люди об увиденном на этом пути стараются говорить объективно. «Що стосується Росії, ну буду говорить так, як є. Коли сталося це горе, це для мене дійсно було горе, коли померла тітка, то до Луганську я уже діставалася, як могла. Тобто через Дьоміно виїхала на Волуйки, а далі з Волуйок – Вейделівка, після Вейделівки – Ахтирка, після Ахтирки Россош, це вже Воронезька область, а далі уже стемніло, я не бачила, що ми там проїздили, але то вже там розпочався Ростовський автобан. Ну те, що я спостерігала, поки ще не стемніло, я можу сказати, що в Росії люди живуть зажиточно і це не якісь там випадкові факти. Коли під’їжджаєш до населеного пункту, то він увесь населений пункт, як картинка – добротні будинки, все охайно, ухожено, видно що техніка там, то не така техніка, яку витягли із металобрухту, а часна ну чи там для господарів. І головне, що цей добробут людей, це є правдою, є політикою держави» (Т.А., жен., 48 лет, учительница, пос. Троицкое, 10.05.2015г.). В то время, когда из России военнослужащие и добровольцы едут в Донбасс и убивают украинских граждан, часть жителей Донбасса как беженцы уехали в Россию. И там они встречаются с сочувствием простых россиян. И это – тоже часть безумной правды нашего времени. «Хорошо относятся и с пониманием. Тоже переживают за нас, потому что Россия и Украина - это как сестры, как братья. У каждого живет кто-то на Украине, у каждого кто-то живет в России. Все переживают и в церковь тоже ходят, и молятся, чтобы прекратилась эта воина у нас» (М.В., жен., 41 год, работник коммунальных служб, г. Москва, 17.09.2014 г.). На рациональном уровне жители Донбасса понимают, что и межгосударственные отношения Украины и России рано или поздно придется нормализовать. «Быстрее закончить военные действия, как мне кажется, да и не кажется – я уверен в этом. Ну а потом восстанавливать экономику, хотя бы пытаться. То, что разрушено – восстановить, ну и налаживать связи какие-то: экономические, политические с Европой и с Россией. Потому что все равно это события временные и они когда-то закончатся, а жить дальше надо будет. Ну вот такая ситуация с Россией, а завтра она может измениться. Так всегда было в истории, всегда будет» (В.В., муж., 41 год, предприниматель, г. Киев, 14.09.2014 г.). Кто виноват и что делать? Основную ответственность за кризис и войну наши респонденты возлагают на власть имущих своей станы. Именно у них отказал государственнический инстинкт, носителем которого в большей мере стал народ. «В первую очередь виноваты правители. Народ-то тоже. Есть французская пословица, по-моему, которая говорит: народ всегда прав, кроме тех случаев, в которых он ошибается. Я думаю, что народ, простые люди, они должны работать, соблюдать законы и платить налоги, и это их обязанность. А правители, у них гораздо больше ответственности и обязанностей. Есть ответственность за государство. Я после этих событий уже абсолютно иначе воспринимаю слово «государство», «держава». Раньше у нас были ассоциации с Коммунистической партией. А сейчас понятно, что государство у нас не идеальное, но отсутствие государственности вообще оборачивается большой бедой для всех» (В.Л., муж. 62 года, преподаватель университета, Старобельск, 2.02.2015 г.). Люди считают, что новая власть в Киеве повела себя экстремистски, угрожая культурной идентичности их региона. Один из респондентов обращается к националистическим деятелям: «Почему вы всегда опираетесь на административные методы? Можно же иначе утверждать украинское. Развивать культуру, музыку. И сейчас время другое, сейчас рыночная экономика и, если покупают, значит, покупают и преференции со стороны государства должны помогать деятелям украинской культуры» (В.Л., муж. 62 года, преподаватель университета, Старобельск, 2.02.2015 г.). Особое внимание наши респонденты обращали на проблему русского языка. «Для мене, ну, дивно, а можливо навіть трішки страшно те, що зараз ми про це мало говоримо, але пройде років 10-20, буде написана історія того, що пережили. Дай Бог, щоб вона була правдивою і об’єктивною. І в цій історії, причина, яка призвела до цієї такої химерної війни, буде вказана: російська мова. Тяжко це усвідомлювати, що поняття таке суто гуманітарне призвело до таких антигуманних подій. І, як говорять, Бог суддя тим, хто все це розпочав, але, можливо я помиляюся, але чомусь маю впевненість у тому, що не треба було розривати ті зв’язки, економічні насамперед, які в нас були з нашим східним сусідом, там проклятим окупантам, з Росією» (П.Т., жен., 48 лет, учительница, пос. Троицкое, 10.05.2015г.). «Вот, знаете, мне казалось, что катализатором для всех этих событий послужило то, что, когда пришла новая власть, они очень радикально начали всё менять. Очень радикально, причём начали менять почему-то сразу здесь. Именно радикально, то есть везде всё нормально там чуть-чуть, там тех сместили, тех поставили новых людей, а здесь конкретно хотели радикально всё изменять. Ну, так нельзя делать. И за счёт этого они просто сделали подарок тем людям, которые хотели сделать эту всю заварушку. Просто нельзя было так радикально всё менять. Я имею в виду вот убрать полностью русский язык, то сё. Это всё равно, что вот была полная русификация Украины при царе, когда украинский язык запрещали…» (Н.А., муж., 29 лет, специалист по продажам, г. Старобельск, 04.02.2015 г.). Легитимность власти ставит под сомнение её неуважение к культурной специфике региона. К тому же власть подыгрывала негативным тенденциям в народной среде, а не стимулировала диалог для взаимопонимания. «Я общался просто с теми, кто остался. Тут еще такая вещь как пророссийскость. Они же не говорили, что Украина или Донбасс должны присоединиться к России. Такой мысли среди мыслящих людей, с которыми я общался, ни у кого не было. И я думаю, вот пророссийскость, она проявлялась в том, что люди говорили, допустим, в Луганске, что русский язык - их родной язык. Они хотят говорить на родном языке. Они не хотят, чтобы им указывали, какими они должны быть. Это у нас в крови. Мы же не англичане, мы же не можем как у англичан. Я смотрел недавно фильм Познера и Урганта «Англия в общем и в частности», 10 серий. Есть серия фильмов про Америку, Францию, Англию. И вот они говорят, что англичанам очень важна их автономность. И чтобы никто ему не указывал, как ему жить и что ему делать. А у нас, мы же готовы растерзать человека, который думает иначе. Локк еще сказал, что демократия будет тогда, когда мы перестанем воспринимать инакомыслие, как угрозу собственному существованию. Нам кажется, что человек, который думает иначе, он опасен, я с ним в лучшем случае общаться не буду, а по-хорошему его можно и жизни лишить. Ну, у нас же Восток Украины хочет, чтобы на Западе думали, как на Востоке и наоборот. Ну, я утрирую ситуацию, но по большому счету так. Потом вот эта вот пророссийскость вылилась в такое. Ну, опять же, русский язык ни в чем не виноват, и культура, да и русский народ тоже. Я говорю, мы же живем рядом, мы же никуда не денемся. Как бы Белгород, Ростов, Воронеж рядом, это же никуда не денется. Потом, надо учитывать, что русские здесь есть и русскоязычное население» (В.Л., муж. 62 года, преподаватель университета, Старобельск, 2.02.2015 г.). Все наши респонденты согласны с тем, что в Украине должны обеспечиваться права граждан, независимо от их этнического происхождения и родного языка. Это – базовый ценностный консенсус нашего региона. На этом держится и чувство гражданственности. Если этот консенсус оказывается под угрозой, то с ним под угрозой оказывается и чувство гражданственности. «…Гражданином Украины я чувствую себя в полной мере. Но такой Украины, которая будет родной матерью, для всех, несмотря на то, кто ты украинец, русский, еврей. Если ты гражданин Украины, значит, у тебя есть паспорт. Права, такие, как у всех, обязанности, такие, как у всех. Ни больше, ни меньше» (В.Л., муж. 62 года, преподаватель университета, Старобельск, 2.02.2015 г.). Наибольший разнобой между респондентами возникает по поводу будущего устройства Украины и места в ней Донбасса. Некоторые наши собеседники решительно выступали против федерализации страны. «Может быть, как и любой гражданин Украины, я не во всем поддерживаю действия нашего правительства, нашего Президента. Но, на данный момент, на данном историческом этапе, я считаю, что все граждане Украины должны объединиться вокруг правительства и вокруг Президента. В первую очередь мы должны отстоять свою государственную независимость, территориальную целостность, и потом уже, в условиях мирного времени, мы должны решать все наши острые внутренние проблемы. И в том числе, борьбу с коррупцией разворачивать, в том числе мы должны бороться и говорить об опасности радикального нашего национализма. Потому, что Украина – это многонациональное государство. И представители всех национальностей должны себя чувствовать комфортно. Права культурные, национальные всех граждан Украины должны быть защищены. Если говорить о федерализации, как проекте, сам по себе проект федерализации имеет право на существование. Имеет право быть объектом дискуссии. Мы должны обсудить, что он нам может дать. Но в данной исторической ситуации, насколько я понимаю, федерализация превратится в феодализацию. На том уровне развития нашего гражданского общества, которое мы имеем, мы получим княжества отдельные, в которых местные элиты будут безраздельно господствовать. Я принимал участие в распространении вот этих анкет, социологического опроса. Когда я подхожу к людям, и прошу их, пожалуйста, вот вам анонимная анкета, ответьте, как вы видите нынешнюю ситуацию, какие ваши взгляды на будущее, люди реально боятся ответить на анонимную анкету. Тогда возникает вопрос, как эти люди, запуганные, боящиеся, смогут повлиять на представителей, допустим, криминалитета, которые смогут прорваться к власти в этих субъектах федерации. Как центральная власть сможет защитить своих граждан от произвола местной элиты на местах. Никак. Мы видим на примере оккупированных территорий Луганской и Донецкой областей, что это территория бесправия, беззакония и абсолютного произвола, где ни гражданские права, ни политические, ни социально-экономические права граждан не защищены никоим образом. Это власть криминалитета. Поэтому я категорически выступаю против федерализации Украины в любой форме. Мы уже видели на примере Крыма, к чему привела даже автономия. К тому, что под прикрытием автономии сформировали сепаратистские настроения. Действовали партии сепаратистские, такие там, как Родина, Русский собор, Русское единство и т.д. И это привело к тому, что часть территории уже аннексирована Российской Федерацией. Часть Донецкой и Луганской области оккупирована. Это привело к тому, что часть населения Луганской и Донецкой областей воспринимают вообще Украину и Киев, как нечто глубоко враждебное. Украинцев воспринимают как вражеский народ. Я считаю, что в создавшихся условиях нам нужно сохранить унитарное государство. Нужно отстоять территориальную целостность, государственную независимость. А потом уже решать внутренние вопросы. Когда-то, во времена украино-польской войны, в 1920-м году, когда руководство Красной Армии надеялось на восстание польских рабочих и крестьян против своей власти, поляки очень хорошо ответили: «Сначала Польша, а потом разберемся какая». То есть сначала мы отстоим национальную независимость Польши, а потом будем заниматься внутренним обустройством. Я думаю, украинцам нужно вспомнить этот лозунг. Сначала Украина, государство, потом будем заниматься внутренним обустройством» (П. С., муж., 54 года, учитель, г. Старобельск, 08.02.2015 г.). Наши данные свидетельствуют о существенных отличиях в представлениях о выходе из кризиса между теми, кто находится на подконтрольной украинской власти территории, и теми, кто оказался на территории оккупированной. У последних существуют надежды на особый статус Донбасса. «Наверное, Донбасс уже не сможет быть, вернее, как быть, он сможет быть в составе Украины, но быть отдельным государством. Наверно, отдельной частью быть, чтобы правительство было свое и какие-то как бы договоренности. Все это должно быть с Украиной, границы свои быть и все остальное. Но пенсии и зарплаты, которые должна Украина людям выплатить, это все должна выплатить Украина» (О.К., жен., 40 лет, безработная, г. Феодосия, 01.04.2015 г.). «Можно выйти из глухого угла, если дать полностью автономию Донбассу. Уже возврата нет. Силой тут уже не получится. Сильно много смертей уже и с той, и с той стороны. Назад пути нет. Только полную автономию дать или чтоб ЛНР забрала Россия, чтоб прекратить это кровопролитие» (С.К., муж., 39 лет, безработный, г. Феодосия, 30.03.2015 г.). Если в Украине политический дискурс развивается и мнения людей отличаются динамизмом, то респонденты, оказавшиеся в российской среде, сохранили приверженность старым стереотипам желаемого обустройства страны. «Власть нам надо хорошую! Президента, чтобы он, типа, как в Белоруссии Лукашенко, чтобы он все держал в своих руках, а не то, что ему диктует Америка и он подчиняется и все это делает, ждет подачки от Америки. Такая страна Украина! Такое государство большое, и, я не знаю… Россия не нужна, те не нужны, Америка только нужна. А для чего она нужна? Вот эту войну… не знаю даже, не могу объяснить» (М.В., жен., 41 год, работник коммунальных служб, г. Москва, 17.09.2014 г.). Выводы О чем же свидетельствует эта разноголосица, которую я хотел представить максимально полно, не перебивая её поспешными комментариями? Во всяком случае она не дает оснований говорить о разрушении того духовного образования, которое сложилось в Донбассе. Жители Луганщины как не принимали, так и не принимают строительства нации на этнических основаниях. Они выступают за равенство всех граждан, независимо от их этнической, языковой и религиозной принадлежности. Это можно считать базовым ценностным консенсусом нашего региона или проектом строительства нации как согражданства. Гражданское чувство у жителей Востока Украины опирается на этот базовый консенсус. Если его пошатнуть, то под угрозой оказывается и оно. Тогда и возникает ситуация, которая порождает явление, которое я назвал «луганским синдромом». В его основе сбой чувства гражданственности у больших масс людей и солидарность с агрессором в поисках экзистенциальной безопасности. Базовая структура объяснения событий в Украине с конца 2013 г., которая сводится к тому, что в их основе лежит борьба разных групп правящего класса страны, разделяется большинством наших респондентов. В эту борьбу была вовлечена и часть народа. Далее позиции наших собеседников разделяются. Одни акцентируют в первую очередь внимание на опасности неправовых форм протестов для самого государства. Другие же стремились увидеть в протестах надежду на прогрессивные изменения в стране. Особой позицией является поддержка Майдана как выражение морального чувства. Однако, несмотря на различия в отношениях к Майдану, жители Луганской области связывают в одну причинную цепь события в Киеве и события в Донбассе. Мне не встретились респонденты, которые одобряли бы неправовые действия при решении вопроса о власти той или иной группировкой правящего класса страны. Сама структура этого правящего класса, традиции взаимоотношений в нем представляют угрозу для государства. У властной верхушки отказало государственническое чувство. Более прочным оно оказалось у народа. Но, с другой стороны, мне не встретились респонденты, которые бы сожалели о В. Януковиче. Это касается даже тех респондентов, которые пребывали в Крыму или России. Восток Украины пережил тяжелейшую травму, с которой его обитателям жить еще очень долго. Эта травма связана с крушением социального порядка, который считали довольно устойчивым. Угрозы явились с тех сторон, откуда их никто не ожидал. Опорные координаты ориентации в мире оказались шаткими и ненадежными. Травма нашла выражения и в том, что члены семей, друзья и знакомые оказались по разные стороны конфликта. Чем дольше он длится, тем их опыт все больше и больше отличается. Трудно сказать, как они встретятся, как они будут в будущем относится друг к другу в своих городах, поселках и селах. Не трудно предвидеть непонимание и конфликты между теми, кто остался и теми, кто выехал. Но один из уроков войны в Донбассе – это контекстуальность человеческого мышления. Люди осмысливают ситуацию с той позиции, в которой они оказались. Они используют те ходы мысли, которые получили распространение в той массовой общности, в которой они живут. И, скажу прямо, весь этот травматический опыт показал склонность огромных масс людей к социальной мимикрии. Они принимают тот облик, который позволяет им наиболее эффективно выжить. Мимикрия – не наилучшая характеристика для людей. Это как бы их биологизирует, низводит на уровень насекомых. Может быть слабым утешением будет утверждение, что это общемировое явление. И оно связано с переходом ко Второму модерну или к тому, что Зигмунт Бауман назвал «легким капитализмом». В этих условиях правящий класс как бы воспаряет над обществом, а вся ответственность за успехи и неудачи простых людей возлагается на них же. Последние на это отвечают уходом в частную жизнь и игнорированием общественных проблем. Собственно, эти проблемы начинают игнорироваться с двух сторон – правящим классом и простыми людьми. Государственные аппараты вырождаются в комитеты по делам богатых, а простые люди теряют гражданское чувство. Мимикрия и становится инструментом выживания в этих условиях. В Украине стоит удивляться не мимикрии, а тому, сколько людей остались верными своей стране. Сейчас жители Донбасса по-разному представляют желаемое будущее. Большинство выехавших за единую Украину, а те, кто остался, вынуждены считаться с такой эфемерией как «ЛНР». Поэтому они хотят особых прав своей территории. Это то, что четче всего разделяет жителей Луганщины. Но это - вовсе не свидетельство гибели региональной общности. Сохранение базового ценностного консенсуса позволяет надеяться на её возрождение. Восстановление единства страны предполагает не надежу на то, что Донбасс как явление исчезнет. Если такая надежда есть у политиканов, то она безосновательная. Центральная власть должна учитывать не только специфику региона, но и те травмы, который он получил в последнее время. И не нужно эти травмы усугублять новыми изобретениями в сфере пропускного режима. Все жители Донбасса должны почувствовать в Украине ту добрую силу, с которой можно надежно связать свое будущее, будущее своих близких и детей. Илья Кононов, доктор социологических наук, для ОстроВа
