Понедельник, 29 августа, начался с неожиданной новости о том, что украинские военные пробили первую линию обороны российских войск на Херсонском направлении. И хотя украинское руководство избегает заявлений о контрнаступлении и просит сохранять тишину, согласно информации от CNN, ВСУ уже освободили 4 села в Херсонской области. Вместе с тем, появляются новости о том, что РФ перебрасывает на фронт третий армейский корпус и готовится мобилизовать около 90 тысяч военнослужащих. Военный эксперт, полковник запаса ВСУ Сергей Грабский в интервью "ОстроВу" рассказал, почему новости с юга нельзя называть контрнаступлением, какие сценарии там могут развиваться и сколько может длиться война. – Что вчера произошло на юге? – Вчера продолжалась война и активные боевые действия, которые характеризовались увеличением активности именно на южном направлении. Следует обратить внимание на то, что за вчерашний день украинскими силами были нанесены комплексные удары по очень важным объектам врага. Если мы обратимся к сводке оперативного командования "Юг", то мы увидим пару важных моментов, а именно - уничтожение 13 командных пунктов противника. Это свидетельствует о том, что мы наносим не просто рутинные удары, направленные на расшатывание тыловых порядков противника, а концентрированные удары, которые могут свидетельствовать о том, что последующими нашими действиями могут быть активные маневренные действия ВСУ по освобождению территорий. Противник это осознает и наносит свои контрудары. Но ситуация обстоит так, что мы наблюдаем определенную активизацию на южном направлении. – Мы можем говорить о начале контрнаступления? - Я бы пока не стал говорить о полномасштабном контрнаступлении Украины. Несмотря на общую эйфорию, у меня есть сомнения в том, способны ли мы проводить широкомасштабные наступательные действия. Даже важные источники говорят, что только достигнут паритет между ВСУ и российскими войсками. А паритет не означает, что мы можем проводить наступательные действия. Достаточно точная и объективная военная наука говорит о том, что наступательные действия можно проводить только тогда, когда ты имеешь преимущество противника. Поэтому я был бы осторожен в таких выражениях и терминах как проведение контрнаступательной операции. – А как это можно назвать? – Проводятся удары, которые могут свидетельствовать о намерениях украинской стороны совершить определенные контрнаступательные действия. Но какого характера, на какую глубину фронта, с какими задачами - мы это еще увидим. Следует понимать, что не только мы, но и враг четко осознает исключительную стратегическую важность южного направления для дальнейшего продолжения войны на территории Украины. Поэтому у меня нет никаких сомнений, что враг может предпринять отчаянные попытки нейтрализовать попытки украинских войск совершить наступление на юге. - Например? - Враг может даже оттянуть часть своих сил и средств по другим направлениям для предотвращения возможного прорыва ВСУ. Прорыв украинских сил в этом направлении будет означать стратегическую катастрофу для россиян. - Правильно ли, что вчера политики, чиновники и некоторые эксперты начали активно комментировать действия ВСУ? Разве настоящее контрнаступление не любит тишину? – Вы все правильно понимаете. Недостаточная образованность в сфере оперативной безопасности – наша общая проблема. Оперативная безопасность – это комплекс средств, направленный на прикрытие действительных намерений и действий своих войск для выполнения поставленных задач и сохранения жизни и здоровья военнослужащих, участвующих в операции. Я понимаю, что украинское общество хочет слышать хорошие новости и видеть громкие победы, поэтому некоторые политики, государственные деятели и блоггеры могут выдавать слишком оптимистичные сообщения и бежать впереди поезда. Но в этом очень серьезная опасность. – Почему? - Нас слушают не только граждане Украины, но и враг, который может предпринять соответствующие меры и предотвратить такое развитие событий. К сожалению, у него достаточно ресурсов, чтобы это сделать. Внезапность – это такое же оружие, как танк и самолет, и его нужно использовать эффективно и точно. Любая потеря неожиданности может привести к непредсказуемым и драматическим последствиям. – Как может дальше развиваться ситуация на юге страны? - Есть по меньшей мере три сценария развития событий на юге Украины. Самый оптимистичный – если украинским войскам все же удастся прорваться к берегу Днепра, и тогда мы говорим о, фактически, катастрофе для российской армии. Негативный – продвижение украинских сил захлебнется, враг сосредоточит большое количество сил и средств и оттеснит нас, возможно, вплоть до Николаева. Нейтральный – после тактических продвижений с обеих сторон (а противник также пару дней назад пытался прорваться в районе Благодатного и других мест) ситуация может застыть в том состоянии, в котором она находится на сегодняшний день. – Я правильно понимаю, что наша тактика состоит в том, чтобы заставить противника уйти с юга? – Безусловно. Следует понимать, что мы не можем конкурировать с врагом по физическому количеству вооружения и боевой технике. Объективно у россиян больше и танков, и артиллерии. Но мы можем нейтрализовать это преимущество, уничтожив командные пункты, зоны сосредоточения личного состава, места хранения вооружения, боевой техники, боеприпасов и материальных средств. То есть можно иметь сто танков, но если они не едут из-за отсутствия горючего , враг не может использовать это преимущество. К тому же мы постоянно влияем на коммуникации противника, создавая ему очень серьезные препятствия в обеспечении войск, а это предполагает вывоз раненых, замену разбитой техники и так далее. Те удары, которые мы наносим по мостам и понтонным переправам – тем самым мы заставляем врага сокращать присутствие на правом берегу и достаточно откровенно предлагаем бежать, пока не поздно. Мы используем нелинейную тактику ведения войны. То есть, речь не идет об атаке в лоб, потому что мы просто физически не можем себе позволить такую роскошь, чтобы вести боевые действия в таком населенном пункте как Херсон. – Почему? – Это будет изнурительная борьба. И даже наш опыт борьбы на востоке показывает, что небольшое подразделение может сдерживать достаточно серьезные силы и средства, нанося очень сильные потери. Если мы втянемся в уличные бои в Херсоне, это будет серьезной проблемой для нас. Поэтому, используя такую нелинейную тактику, применяя концепцию бесконтактной борьбы (нанесение ударов по противнику, не входя в зону поражения его сил и средств), мы можем предположить, что выполнение задач по освобождению правобережной Херсонщины может быть выполнено. – Я так понимаю, эта тактика требует много времени? – Она требует и много времени, и маневренности, которая сегодня обеспечивается большим количеством бронетехники – того, чего нам не хватает в нужных количествах для проведения наступательных операций. И именно поэтому у меня очень сдержанная реакция к той неуместной эйфории, которая произошла за прошедшие сутки, что "мы уже прорываемся и все освобождаем". Количество и качество бронетехники у нас еще далеко от идеала. Наш военно-промышленный комплекс делает все возможное и невозможное, чтобы обеспечить ВСУ этой техникой, но по сравнению с российской стороной у нас ее еще недостаточно. - Можно ли ожидать "жеста доброй воли" от россиян или они до последнего будут держаться за Херсон? - Со стратегической точки зрения, они должны держаться там до последнего. Давайте назовем это лично моим мнением, но мы довольно часто в последние пару дней вспоминаем такой населенный пункт как Берислав. Если внимательно посмотреть на карту, то вы увидите, что в случае нашего прорыва в том районе (а технические возможности для этого существуют) и закрепления на берегах Днепра, группировка противника, действующая к северу от Берислава в сторону Кривого Рога, - она будет обречена. Шансов вырваться у них не будет, они будут в окружении. Россия физически не имеет сил и средств, чтобы эвакуировать эту мощную группировку. Утрата этой группировки будет катастрофой для противника. - Как долго россияне смогут держать Берислав ? – Очень сложно сказать. В случае выхода наших сил на берег Днепра, время будет играть не в пользу противника. Приближается осень и зима, и это только усугубит ситуацию для противника, который останется на правом берегу. С военной точки зрения, в случае явной угрозы, военное руководство РФ должно принять меры, чтобы отвести свои подразделения. Но здесь больше действует политический фактор. Потеря плацдарма на правом берегу Днепра приведет к катастрофическим последствиям для РФ , потому что они вынуждены будут забыть о такой стратегической цели, какую они ставят, как прорыв в районе Николаева, выход на Одессу и продолжение наступления вплоть до территории Молдовы. Кроме того, Россия потеряет возможность даже потенциального контроля над Черноморским побережьем Украины. А для нас это важно еще тем, что в случае выхода на Черноморское побережье в районе Херсонщины, мы значительно расширяем зону поражения нашими силами и средствами объектов в Крыму. И это критически важно для Украины, чтобы не допускать ракетных обстрелов наших территорий, которые осуществляются через базы обеспечения, арсеналы и склады, расположенные на полуострове. Таким образом, если подытожить, потеря этого плацдарма для России будет катастрофой. И они это так же осознают, поэтому россияне могут предпринять нестандартные меры даже за счет отвода части сил с востока для того, чтобы удержать баланс сил и средств на юге. Это тот отрицательный сценарий, о котором я уже говорил. Он возможен. – Что происходит на других участках фронта? – На Донецком направлении мы наблюдаем просто отчаянные попытки противника проломить нашу оборону, причем я не могу назвать эти попытки полностью безуспешными. Противник использует так называемую тактику артиллерийского молота – когда наши укрепления уничтожаются непрерывным артиллерийским огнем, эту территорию просто невозможно оборонять и мы вынуждены отходить. Поэтому у нас ведутся отчаянные бои на этом направлении, мы обмениваемся артиллерийскими ударами, но надо понимать, что наши артиллерийские удары не столь мощны и непрерывны, как российские. Преимущество РФ в артиллерии и боеприпасах очевидно . Но мы наблюдаем ситуацию, когда противник на протяжении достаточно длительного времени не проводил наступательных боевых действий в составе нескольких батальонно-тактических групп одновременно. Сейчас речь идет о проведении тактических попыток прорваться в составе рот и иногда даже взводов. Отмечается такая интересная тактика, когда противник, не считаясь с потерями, пытается закрепиться на остатках каких-то укреплений, а затем в течение следующих дней отчаянно пытается дозакрепиться и расширить эту позицию. Этот метод достаточно действенный, они пока могут себе это позволить, имея достаточно пушечного мяса и боеприпасов. – Где именно ведутся самые ожесточенные бои? – Сейчас речь идет об активных боевых действиях в районе населенных пунктов Соледар, Бахмут, Авдеевка. В то же время враг прекрасно понимает, что не может взять Авдеевку в лоб, поэтому пытается ее окружить, ведя активные наступательные действия по охвату как слева, так и справа. В районе населённого пункта Пески противник, выполняя задачи по разрушению одного из опорных пунктов нашей обороны, просто уничтожил эту территорию. Мы сейчас закрепляемся и стараемся удержать окрестности Песок, фактически потеряв этот укрепленный район . Противник также пытается вести активные боевые действия в районе Марьинки, он намерен прорваться в Курахово, где находятся энергогенерирующие предприятия. То есть там продолжаются очень тяжелые боевые действия. И еще одна горячая точка, где ведутся бои, это Харьковская область . Там противник выполняет двуединую задачу. Первое – он пытается не допустить прорыв наших войск к линии государственной границы, особенно по направлению на Волчанск. Это очень важная коммуникация, влияние на которую в значительной степени ослабит возможности русских войск наступать на изюмском направлении. Второе – противник пытается оттеснить нас от государственной границы, приблизившись поближе к Харькову, чтобы расширить спектр нанесения ударов по этому городу. То есть мы говорим об огне из реактивных систем залпового огня. В случае продвижения противника Харьков может вернуться к реалиям артиллерийских обстрелов, что не имеет никакого отношения к военной целесообразности, но имеет отношение к откровенной террористической деятельности и преступлениям против мирного населения. Можно также упомянуть о приграничных районах Сумской и Черниговской областей, где продолжаются обстрелы. - Как вы считаете, есть ли сейчас у России силы, чтобы захватить новые населенные пункты? – Нет. Плотность российских войск на сегодняшний день такова, что она просто не может обеспечить РФ возможность продвижения по любым направлениям. Да, они могут сосредоточить несколько батальонно-тактических групп и прорваться на каком-то конкретном направлении, но удержать его не смогут. – Недавно появилась новость о том, что РФ отправляет на фронт третий армейский корпус. Как это может изменить ситуацию? - Это просто объективно увеличит реальное количество группировки российских войск и позволит им продолжать такие же операции. Но сказать, что это приведет к развалу фронта и Украина получит военное поражение - такого не будет. – На что тогда рассчитывают россияне? - Возникает вопрос в ответ: "А кто именно?". Вы понимаете, РФ не готовилась к этой войне, она не ожидала получить такую войну, и сейчас она отчаянно импровизирует, понимая, что она попала в ловушку. Россия отрабатывает концепцию затягивания войны, надеясь, что Европа и цивилизованный мир устанут от помощи Украине и перейдут к более насущным вопросам, пытаясь обеспечить поставки энергоресурсов. Россияне уже осознали, что не могут на сегодняшний момент взять всю Украину, поэтому для них стратегическим вопросом является закрепление на территориях, которые уже находятся под оккупацией. Поэтому они любым способом хотят перейти к переговорам, затянуть конфликт, удержать ситуацию и победить. – Зачем россии сейчас переговоры? Чтобы восстановить силы и снова пойти в наступление или просто закрепиться на оккупированных территориях? - Не обольщайтесь надеждами. В РФ существует только одна стратегическая цель – уничтожение Украины как государства, превращение этой территории в Малороссийский федеральный округ, уничтожение даже мысли о существовании отдельной украинской нации. И именно на это направлена вся деятельность россии. Они не готовились к такой войне, поэтому они пытаются как-то импровизировать и решить свои вопросы. РФ очень важно сейчас получить некую передышку, которая позволит им, сделав уроки из прошлых ошибок, подготовиться к проведению дальнейших наступательных действий. – Украина может пойти на переговоры с РФ? – Любые переговоры в нынешних условиях с действующим политическим режимом РФ – это преступление против Украины и против нашего с вами физического существования. – При каких условиях мы все же можем сесть за стол переговоров? - Мы можем сесть за стол переговоров, чтобы обсудить ширину санитарной зоны (или зоны безопасности) на граничащих с Украиной территориях РФ и Беларуси. – Если расчет путина сработает и западная помощь будет ослабевать, то это может заставить нас пойти на переговоры с РФ? – Очень трудно сказать. Это может вынудить нас к переговорам, но для Украины это будет означать национальную катастрофу. - В украинской разведке считают, что решающим периодом в войне России против Украины станет осень из-за изменения погодных условий. Вы с этим согласны? - Я с этим не согласен. У нас уже было изменение климата в феврале, марте и апреле, и от этого боевые действия не снизились. На сегодняшний день даже если вы посмотрите на карту, война ведется вдоль линий коммуникаций и дорог. У нас что такой серьезный климат, вследствие ухудшения которого мы перекрываем на несколько месяцев дороги? Нет, конечно. Да, на некоторых участках почва может промерзнуть, но тоже самое болото станет проходным для гусеничной техники. То есть не существует чисто отрицательных или положительных факторов. Для солдата, конечно, летом воевать легче, чем зимой, но для планирования операции это просто определенные нюансы, которые могут быть решены путем дополнительного планирования специальных мероприятий. Поэтому говорить о том, что осенью все будет в грязи и никто никуда не уедет, я бы не стал. – Ранее В ГУР говорили о возможном завершении активных боевых действий до конца года. Вы верите в такие прогнозы? – Нет, я в такое не верю. К тому же у меня вопрос - что считать активными боевыми действиями? - Какие ваши прогнозы относительно того, что будет дальше? - Мои прогнозы не сугубо военные, потому что надо понимать, что войну выиграет экономика, а задача военных - придать этому более-менее достойную форму и использовать имеющиеся силы и средства наиболее эффективным способом. Украина уже выполнила две важнейшие задачи – сделала невозможным захват всей территории и остановила наступление противника по всем направлениям. Сейчас мы переходим в фазу стабильной войны или военного конфликта низкой интенсивности, что будет характеризовать обмен артиллерийских ударов и тактическими продвижениями. А дальнейшие действия будут зависеть от того, насколько быстро и эффективно Украина сможет нарастить свой ударный потенциал для осуществления наступательных операций и сможем ли мы опередить РФ в этой гонке. Таким образом, от того, кто первый будет готов к осуществлению наступательных действий, будет зависеть , как будет развиваться ситуация. В мире просто не существует такого количества необходимого нам оружия, которое уже завтра может быть передано Украине. Это также достаточно длительные процессы. Это дело не одного месяца, а может и не одного года. – То есть война может длиться годами? – Да, может длиться годами. США вступили во Вторую мировую войну в декабре 1941 года, а ленд-лиз начал работу с 1942. И после этого еще два года они готовились к вторжению в Нормандию. Вот вам и весь ответ. Владислав Булатчик, "ОстроВ"
