Север Донетчины, юг Харьковщины. Температура минус 8. Мосты разрушены. Заблудились в поисках переправы через Северский Донец. Въезжаем в село – не дымит ни одна труба. Осматриваемся – ни единого целого дома. Это село Богородичное, возле Святогорска. До войны – супер-престижное, супер-богатое. Ни одной живой души. Скелетированный купол церкви на фоне развалин. Обратите внимание на фото – уже сложенные, но брошенные впопыхах холодильники и стиральные машины… Дальше дорога на Харьковскую область. Такие же разрушенные села, но, в отдельных домах, еще теплится (в прямом смысле) жизнь. Ни электричества, ни интернета. Правда, местные хвалят власти – привозят гуманитарку и даже хлеб на дом бесплатно. В общем, люди не брошены… Одна бабушка рассказывает, якобы, быль. В селе стояли «узкоглазые» (то ли якуты, то ли буряты). Один тащит стиральную машинку. - Сынок, зачем ты ее тащишь, у вас же там водопровода нет? - Она у меня как тумбочка стоять будет… Говорят, многие даже по-русски не понимали. Не знали, куда их привезли. Когда наши наступали, русские сбежали первыми, а этих бросили. Они плакали от страха. - Я не понимаю, - говорит мужик возле местного магазина. – Они даже за водкой кроме как на танке или БТР не приезжали, техники было – ужас! И тут появляются ВСУ на потрепанных пикапах и всю эту бронированную нечисть будто водой смывает. Как это? – недоумевает он. Много рассказов о местных коллаборантах. В принципе, они и до войны не скрывали своих взглядов, но на это никто не обращал внимания. А при оккупации наделали много зла: сдавали на пытки АТОшников, убеждали людей, не имеющих никакой информации (россияне, когда дали свет, специально расстреливали спутниковые тарелки на домах), что Россия победила и нужно только покориться. Много рассказов о молодых «дивчатах», которые гуляли с «русскими»… Возвращаемся. По дороге - стада брошенных людьми коров, которых, если не переловят на мясо «цыгане», зимой убьют мороз и голод… Война прокатилась по этим местам так, что, возвращаясь, мы спорим: будет ли это все восстановлено? И нужно ли это восстанавливать? Вернутся ли люди на развалины своей жизни, или начнут новую в других местах? А что, тогда с этим краем?... Конечно, жизнь возьмет свое. Может в других формах. Единственное, что можно сказать точно – «русский мир» на этих территориях уже не прорастет никогда. Слишком много боли он принес этим старикам, земле, коровам, израненным лесам… Сергей Гармаш, «ОстроВ»
