С именем театрального режиссера Александра Аркадина-Школьника Донецк стал в хорошем смысле козырем на украинском театральном ландшафте. Каждый созданный им спектакль в музыкально-драматическом театре становился популярным и качественным настолько, что смело мог соревноваться со столичными театрами. Благодаря Александру Аркадьевичу театр получил новый виток развития, в котором, без лишней скромности, двигателем был сценический дуэт заслуженных артистов Украины Михаила Кришталя и Андрея Романия. Сейчас они оба работают в Киеве: Михаил - в Театре на Подоле, Андрей - в театре им.И.Франко. А также плотно снимаются в кино. 19 декабря прошлого года, их наставник - Аркадин-Школьник ушел в мир иной, оставив, как оказалось на прощание только пост в facebook: "И меня не обошла чаша сия! На передней линии фронта войны с короной. Говорить не могу. Писать практически тоже. Берегите себя! Поверьте, это не фигура речи. Всегда ВАШ - АШ". Ему было 68 лет. И особого трагизма добавляет тот факт, что он был полон сил и энергии для новых постановок, новых творческих проектов, новых воплощений. По злой иронии судьбы, 2020 - был одним из немногих годов, в которые он мог позволить себе отметить день рождения - 29 февраля. Школьник закончил Киевский государственный институт театрального искусства им. И. Карпенко-Карого в 1976 г. Потом работал в Харьковском театре им. Т. Шевченко как режиссер-постановщик. После - работал режиссером-постановщиком в московском "Сатириконе" под руководством К. Райкина. В конце 80-х его пригласил к себе руководитель донецкой муздрамы Марк Бровун. Как вспоминал сам Школьник, его тогда поразило, что такой "провинциальный театр имеет откровенно столичные амбиции". В 2011 г. он вернулся в Харьковский театр им. Т. Шевченко в качестве художественного руководителя. Параллельно преподавал на кафедре мастерства актера драматического театра и заведовал кафедрой режиссуры драматического театра Харьковского национального университета искусств им. И. Котляревского. У него остался ІІІ курс студентов (актеров и режиссеров), который, вероятно, будет курировать Андрей Романий, поскольку он обучался у Школьника и имеет соответствующий уровень квалификации. Мы беседуем с Андреем и Михаилом январским вечером, в уютной кухне. Актеры вспоминали их спектакли в донецкой муздраме, говорили о сегодняшних проектах в театре и кино, успехах и неудачах, но так или иначе имя режиссера Аркадина-Школьника звучало гораздо чаще остальных. И рассказывают они про своего наставника, не только как о потрясающем режиссере, а и мудром друге, человеке, учителе. *** Их "познакомил" Булгаков. Точнее, отправной точкой стала постановка "Зойкиной квартиры" Михаила Афанасьевича, который, по мнению самого Школьника, занимался высоким театром. "А что такое высокий театр? Это любовь, жизнь, смерть, то есть вечные категории", - говорил режиссер. Михаил: Наверное, нас взяли в спектакль, потому что нужны были свежие силы, новые лица. Думаю, это было не только исключительно решение режиссера. Александр Аркадьевич всегда был энергичным, с сиянием в глазах. Он был светлым волшебником, маленьким человеком большого сердца и ума. Андрей: Помню, как мы репетировали спектакль в луганском театре, там были гастроли. Мне было настолько интересно, что я ходил тайком на его репетиции, когда не был занят. Я приходил минут за 40 до начала, прятался в буфете, в фойе театра, где проходили репетиции и украдкой наблюдал за их священнодействием. Школьник на меня произвел впечатление настолько великого режиссера, что едва ли можно было переоценить его масштаб, потому что до этого, подобного в жизни не было. Это как первая любовь – огромная и навсегда. - И как долго пришлось прятаться в буфете? -Спустя какое-то время, я обнаружил себя тем, что не смог сдержать восторг, от происходящего на репетиционной площадке и зааплодировал. Школьник увидел меня и с большим удивлением спросил: "почему вы мне не сказали, что хотите присутствовать на репетиции?". Я промолчал, не знал какими словами сформулировать то, что просто побоялся навязываться, либо, того хуже, показаться подхалимом. Кстати, "Зойкина квартира" - единственное произведение, которое Школьник ставил несколько раз и в разных театрах. После этого спектакля Аркадин-Школьник поставил в донецкой муздраме – "Блез", "Народный Малахий", "Полоумный Журден", "Соло для часов с боем", "В джазе только девушки", "Боинг-Боинг", "Скандал в Гранд-Опера", "Ladies Night". Каждый новый спектакль становился культурным событием. Имя Школьника всегда было синонимом Успеха. Хотите быть успешным – слушайте Александра! Позже футболку с такой надписью ему подарят его ученики. Удивительным образом, в его постановках, казалось бы, уже даже забытая классика, наполнялась современными смыслами и остротой иронии. Поэтому, совершенно естественно, что его спектакли сопровождались абсолютными аншлагами - до такой степени, что билеты невозможно было купить не просто в кассе в день спектакля, их приходилось заказывать за 2-3 месяца вперед. И это – "медицинский факт", как любил говорить А. Школьник. Непосвященный зритель возможно и не поверит в это, но если профессионал создает качественный продукт высшей пробы, то и спрос соответствующий. Учитывая, что в Донецке была практически монополия в театральном плане - один драматический театр (без учета театров, расположенных в области), то зрителю приходилось иногда покупать по спекулятивной цене билеты с рук. Собственно, именно в подобной ситуации оказался и сам режиссер. Как рассказывает Романий, Александр Аркадьевич пригласил на свой спектакль "В джазе только девушки" своих друзей, но в театре ему пригласительные не дали, сославшись на то, что нет мест. Режиссера это не на шутку разозлило, и он пошел в кассу, чтоб купить нужное количество билетов. А в кассе ему отрапортовали: "Извините, но билетов вообще нет, ибо все давно раскупили". Поэтому, режиссеру пришлось покупать билеты на свой спектакль на пороге театра - у спекулянтов. "В джазе только девушки" в постановке Аркадина-Школьника - стал не просто самым аншлаговым спектаклем в репертуаре, а долгое время оставался своеобразной визиткой театра. Несмотря на то, что все, ну или почти все, смотрели фильм Билли Уайлдера с Мерилин Монро, донецкая постановка была иной и во многом, как ни странно, превосходила легендарный кинопродукт. В этом заслуга режиссера, который сделал ставку на актерский дуэт Кришталь-Романий. Он поставил этот спектакль именно для этого сценического тандема, который был безусловно блистательным и четыре часа доводил зрительный зал до экстаза. "Александр Аркадьевич нас сделал не просто дуэтом, а звездным дуэтом, - подчеркивает Романий. - Абсолютно его заслуга в том, что нас перестали воспринимать по отдельности. И даже сейчас, снимаясь в кино, режиссеры которые не знают наш театральный дуэт, когда мы с Мишей появляемся перед камерой, обращают внимание на наше взаимодействие в кадре. Школьник это понял и использовал раньше всех остальных. И даже тут - он был первым. А быть первым – это значит быть в принципе". Без лишней скромности, но ошеломляющий успех "В джазе..." задал новый вектор развития театра. Во-первых, постоянные гастроли, первенство на фестивалях, отзывы театральных критиков, - всё это в какой-то степени повлияло на будущее присвоение театру статуса "Национальный". А Михаилу Кришталю присвоили звание Заслуженного артиста Украины. Теперь дуэт стал не просто артистов, а двух заслуженных артистов. И как вспоминает Михаил, Школьник несколькими годами ранее ему сказал: "Миша, в отношении Вас я вижу некоторую кадровую несправедливость и обещаю, что это исправлю". И он это сделал". И всякий раз Школьник пытался донести руководству театра, что этот сценический тандем - редкая удача, поэтому ни в коем случае нельзя актеров делать конкурентами. И даже на поклон, в финале спектакля, они должны выходить вместе, а не по очереди. Режиссер умел радоваться и наслаждаться успехами своих любимых артистов, не находясь в ореоле своей славы, как творца спектакля. Для него были вторичны собственные награды. "Он в хорошем смысле - самый крутой попсовый режиссер. Школьник самовыражался вместе с актерами, а не вместо актеров. Он из тех очень немногих профессионалов, который согласен наблюдать за успехом со стороны, не получая регалии или цветы. Ему нравился процесс и сам факт успеха для него был ценнее, чем признание его главным в этом успехе", - вспоминает Андрей. Спектаклем "В джазе…" Школьник доказал, что театр может практически всё, и даже создать продукт, который будет лучше оригинала. Например, поскольку исполнители главных ролей мужчины - Джерри и Джо должны за 80 секунд "трансформироваться" по сюжету и выйти к зрителю, как Дафна и Жозефина, то для этого гримерки пришлось оборудовать прямо на сцене. Точнее - за кулисами. Также впервые были введены два звена команды: помощники режиссеров. Один контролировал процесс спектакля на сцене, а другой - за кулисами. Для спектакля задействовали не один оркестр, как это иногда используют в других театрах, а два - женский и мужской составы. Такая слаженность и точность обеспечивала именно тот праздник, который зрители видели уже в зале. И до сих пор, кстати, этот спектакль, так же, как и другие его спектакли, идет в донецком театре на оккупированной территории. А на каком исполнительском уровне они идут - это уже другая история. Кстати, успешность "В джазе…" измерялась не только кассой. Андрей вспоминает, как однажды выходя с Мишей после спектакля из театра, напротив - около бюста Пушкина, они увидели двух ребят, которые играли на саксофоне и контрабасе. "Музыканты узнали нас и сказали: "Ребята, можно вас чем-то угостить?)))" - мы улыбнулись, и я ответил: - “не нужно, спасибо”. Они сказали: – “это вам спасибо, за то, что мы так хорошо живем, дорогие саксобас и контрафон. А так же, вашему дирижеру.” - рассказывает Андрей. Он сразу же снял видео этого дуэта и отправил “дирижеру” Школьнику. После этого спектакля режиссер поставил "Боинг-Боинг", "Скандал в Гранд-опера", где слаженный дуэт Романий-Кришталь блистал на сцене, собирая уже ставшие привычными аншлаги. Кстати, в "Скандале..." им пришлось петь вживую оперные арии, что приводило в восторг не только зрителей, но и коллег из оперного театра. У Школьника была идея поставить с их участием "Три товарища", но не сложилось. А во второй редакции "Зойкиной квартиры", выпущенной в донецком театре уже в 2009 году, режиссер видел в роли графа Обольянинова - Михаила Кришталя. Но в итоге зрители увидели на сцене только искрометного Аметистова в исполнении Андрея Романия, так как Михаил в то время уже уехал в Киев. И вспоминая про это, Романий рассказывает, что в театре злые языки судачили, мол, теперь дуэта нет, и Андрей остался один, а значит, успеху конец. Но кто-то прошипел: "Не радуйтесь. Теперь Романий будет получать овации за двоих". Так и было. В течение всего разговора Андрей и Михаил постоянно подчеркивают - насколько сильно Школьник любил артистов и с каким трепетом и по-отцовски ко всем относился. "Он никого и никогда не хотел и не пытался обидеть, даже если к нему не проявляли должного уважения. Он любил всех в театре. Говорил ли он нелицеприятные вещи? Если надо, то да. Но с любовью. Объясняя что-то, он мог использовать даже крепкое словцо. Но, при этом, всегда добавлял: "Это по работе". И от этого все расплывались в улыбке. Профессионализм, интеллект, добро, тепло, любовь, улыбка, забота - в этом и есть Александр Аркадьевич", - говорит Андрей. На репетициях у Александра Аркадьевича артисты не боялись импровизировать или что-то сделать не так. А если "проба" была неудачной, то режиссер не выставлял его дураком перед всеми, а давал шанс пробовать снова и снова. Потому что это творческий процесс! "Мы здесь занимаемся высоким искусством, а не гвозди заколачиваем" – любил повторять Александр Аркадьевич. Но если импровизировать, то приспособлениями и средствами выразительности, а не голым текстом. И в этом смысле, Школьник весьма наглядно и по-доброму объяснял артистам: "Посмотрите друг на друга: вы же все живые люди, а не куклы - у вас глазки сами открываются." И его ценные ремарки помогали артисту двигаться дальше. -За что Александр Аркадьевич мог отругать артистов? Михаил: За неуважение. Почему-то многие артисты считали, что они могут ставить свои сиюминутные интересы выше предстоящей премьеры или выше коллективного творчества. А те, кто отдавал отчет в том, кто перед ним, делали все возможное, чтобы вести себя достойно и благородно. Школьник всегда защищал творческий процесс и не допускал разгильдяйства. И любил артистов: стоял горой за них. Андрей: Он был активно враждебен к двум вещам - подлости и легкомысленному отношению к любой профессии. Все остальное мог прощать: даже объясняя 20 раз одно и то же непонятливому или неопытному актеру. Он из тех режиссеров, для кого артисты, как дети малые. Не всегда послушны, но всегда любимы. Михаил: Абсолютная правда. Мало о ком из режиссеров, с которыми я работал (а их было много), можно так сказать. Слева направо: Михаил Кришталь, Александр Школьник и Андрей Романий День премьеры в театральном закулисье - всегда весьма волнительный и немного нервный. Одни режиссеры тщательно следят, чтобы всё было как по маслу, другие - абстрагируются, третьи - наблюдают за происходящим в зрительном зале. "Александр Аркадьевич в день премьеры был спокойным и радостным. Он не сомневался ни в ком", - вспоминает Кришталь. Режиссер стоял в зале под стеночкой, таким образом, чтобы его не видели зрители, а он их видел, наблюдая за их реакцией. "Если я выстаиваю свой спектакль (нет желания присесть), который видел уже столько раз, значит спектакль удался", - цитирует Романий режиссера. И добавляет: "Школьник наблюдал за зрителем и как ребенок радовался, когда невербальные акценты, расставленные по спектаклю, откликались эмоцией в зале. Будь-то смех или слезы". Еще одним фаворитом публики в репертуаре донецкой муздрамы стал спекталь "Ladies night. Только для женщин" - в некоторой степени эпатажный, если вспомнить, что в антракте зал покинула тогдашняя первая леди. Если вкратце, то по сюжету, шестеро мужиков - работники меткомбината остаются без работы и вынуждены заняться стриптизом, чтобы прокормить свою семью. Несмотря на большой соблазн показать зрителю комедию, приправив ее шутками ниже пояса и пошлыми образами (а это частенько можно увидеть на антрепризах этой пьесы), Школьник показал трансформацию "эго" персонажей без налета вульгарщины, наполнив глубоким смыслом каждый их поступок. "Для Школьника камертоном спектакля была сложнейшая сцена – телефонный разговор Грэга с сыном (для которого первый даже украл у кого-то телефон), которому он объясняет необходимость своего поступка - исполнять стриптиз - заработать деньги, дабы выплатить алименты, чтобы суд разрешил им видеться", - вспоминает Романий, исполнивший роль Грэга. Эта, самая ключевая сцена, долго не получалась у артиста. И в какой-то момент Школьник снял с себя рубашку и дал Андрею надеть. "Чувствуешь тепло рубашки? Чувствуешь, как я люблю тебя...? Вот так и зритель кожей должен чувствовать отцовскую любовь по отношению к сыну", - сказал режиссер, и сцена зазвучала в нужной, трогательно-напряженной тональности. А после одного из спектаклей, среди многочисленных цветов, я нашел открытку с приклеенной к ней sim-картой. На открытке было написано – "пусть каждый отец имеет возможность позвонить своему сыну". Я подошел с этим подарком за кулисы к Александру Аркадьевичу, и не в силах ничего вымолвить просто крепко обнял его. Он прочитал записку и сказал только три слова: - "у нас получилось!". Та самая рубашка Школьника стала элементом сценического костюма образа Грэга. И это одна из самых дорогих для Андрея вещей, оставшихся в Донецке. Александр Аркадьевич в той самой рубашке. Кроме откровенных сцен, не менее шокирующим для части зрителей в спектакле оказались несколько матерных слов. Собственно, именно с них практически и начинался спектакль. И это было принципиальное условие для Школьника - во имя того, чтобы показать именно трансформацию безработных работяг, а не эпатажа. В начале спектакля это мат, сленг, убогие одежды и пиво в долг. Но после того как они, хотя бы частично, соприкоснулись с искусством, это внятная, цивилизованная речь с четкой формулировкой мысли, опрятный внешний вид и кофе за свои собственные деньги. Режиссер всегда умел отстаивать свою позицию настолько виртуозно и лаконично, что ему никто не решался предъявить какие-либо претензии. В этом смысле он проявлял дипломатический такт и гуманность. Даже с началом оккупации, Школьник сопереживал и сочувствовал всем, кто остался там выживать, не требуя по праву ему положенного гонорара за авторские права на спектакли, идущие до сих пор в театре, наполняя кассу. Уход мудрого и талантливого режиссера для многих стал внезапной, и от того еще более, огромной потерей. Как и для театрального сообщества Украины. У Андрея до сих пор по привычке тянется рука набрать его номер - спросить совета, что-то уточнить, порадовать своими успехами. Андрей: Он был великодушным по натуре - с большим сердцем. Он - источник вдохновения. Во всем Школьник был системообразующим человеком. Я запомнил, как он говорил, что прекрасно, когда режиссер находит своего актера, а актер находит своего режиссера. И в этом смысле нам с Мишей очень повезло. Школьник настаивал на том, что искусство надо делать умно и весело. И главное - он всё делал с любовью. Михаил: Когда уходит учитель, то такое ощущение, что из твоего фундамента выпадает очередной кирпичик, но на самом деле это не так. Ведь фундамент - это твои умения и знания, которые остаются в тебе. Они заложены разными учителями, среди которых особое место занимает Школьник. И моя театральная вера, (кстати, это его термин) зиждется на его "кирпичиках". И так или иначе я пользуюсь этими инструментами. Признаться, именно Школьник научил меня играть весело и ярко. Андрей: Школьник и вчера, и сегодня, и завтра будет для меня мерилом. И что бы я не делал, мне не должно быть стыдно перед моей семьей, перед моей Родиной, перед моим Александром Аркадьевичем. Созданные Школьником спектакли были наполнены светочем добра и любви, которые как зерна проросли в успехах его учеников на сцене: "Мы любим вас, дорогой наш Мастер". Ирина Голиздра, "ОстроВ"
