Когда-то кто-то сказал, что любая попытка насадить в Украине диктатуру обернется фарсом... Обращаясь к экспертам за комментариями для написания этой статьи, «ОстроВ» ожидал услышать от них возгласы ужаса и негодования. Случилось худшее: они смеялись. Цена вопроса 17 ноября Верховная Рада приняла изменения в статью 23 Гражданского кодекса, авторами которых являются первый вице-спикер Александр Лавринович (Партия регионов) и народный депутат Андрей Портнов (БЮТ). К пункту 4 части 2, определявшему, что моральный ущерб состоит «в унижении чести и достоинства физического лица, а также деловой репутации физического или юридического лица», депутаты добавили слова «в том числе путем распространения недостоверной информации». Также была изменена часть третья 23-й статьи. В действующей на данный момент редакции в этой части говорится о том, что «моральный ущерб возмещается деньгами, другим имуществом или иным образом. Размер денежного возмещения морального ущерба определяется судом в зависимости от характера правонарушения, глубины физических и душевных страданий, ухудшения способностей потерпевшего или лишения его возможности их реализации, степени вины лица, которое нанесло моральный ущерб, если вина является поводом для возмещения, а также с учетом других обстоятельств, которые имеют существенное значение. При определении размера возмещения учитываются требования разумности и справедливости». В новом же виде, по замыслу парламентариев, она должна выглядеть так: «Моральный ущерб возмещается деньгами, другим имуществом или иным образом. Размер денежного возмещения морального ущерба определяется судом в зависимости от характера правонарушения, статуса лица, которому нанесен такой ущерб, характера и способа распространения недостоверной информации, а также с учетом других обстоятельств, которые имеют существенное значение. При определении размера возмещения морального ущерба учитываются требования разумности и справедливости, а также материальное состояние лица, которое нанесло такой ущерб». За основу законопроект № 4332 был принят в июне текущего года. Тогда докладчик по этому вопросу – глава подкомитета по вопросам гражданского законодательства комитета ВР по вопросам правовой политики Владимир Пилипенко – пояснял, что «позиция авторов законопроекта направлена путем установления четких критериев, которые должны учитываться судом при определении размера морального ущерба, на упрощение процесса доказывания вины лица, которое нанесло такой ущерб и на лишение его возможности избежать ответственности из-за размытости положений действующего законодательства». Мотивы народных депутатов уточнила в интервью «ОстроВ» заместитель главы парламентской фракции ПР Анна Герман. «Сейчас много политиков применяют в своих избирательных кампаниях «черный» пиар. Они сделали из журналистов ведро для своих помоев. И за деньги, или под давлением, публикуются непроверенные факты, уничтожается авторитет людей», – заявила она. «Вы знаете журналистский стандарт: факт должен быть проверен из трех независимых источников, и только после этого его можно уверенно публиковать. Сейчас этот стандарт в Украине стоит очень низко, – убеждена Герман. – Я считаю, что такие поправки на самом деле будут содействовать повышению журналистских стандартов, повышению ответственности, потому что свобода без ответственности – это хаос». Депутат также одобрительно отозвалась об инициативе своих коллег установить меру ответственности за нанесение морального ущерба в зависимости от статуса потерпевшего. «Я считаю, что это справедливо, потому что если это, скажем, Президент страны, или премьер-министр, у них ставки очень высоки, и они потратили много сил для того, чтобы достичь своего положения. И тот, кто несправедливо попытается их столкнуть с высоты, должен будет компенсировать этому человеку ущерб соответственно», – сказала она. В то же время Анна Герман согласилась, что в ходе избирательной кампании принятый закон может стать инструментом притеснения журналистов и СМИ. В тот же день, когда состоялся этот разговор, с соответствующим заявлением выступил Институт медиаправа. В нем, в частности, говорилось, что «стандарты свободы выражения взглядов предусматривают, что чиновники не должны иметь никаких привилегий в делах, связанных с защитой чести и достоинства. Наоборот, к ним предъявляются большие требования, чем к рядовым гражданам. Принятый Верховной Радой закон ставит под угрозу свободу слова в Украине. Поэтому Институт медиаправа призывает Президента Украины Виктора Ющенко ветировать этот закон». О времена… Изменения в статьи Гражданского кодекса, регулирующие право на информацию, уже рассматривались парламентом в 2004-2005 годах. Поводом к тому послужила масса неточностей и несуразностей, обнаруженных экспертами в новопринятом Кодексе. В частности, в статье 277 говорилось, что «негативная информация, распространенная о лице, является недостоверной», а в статье 302 – что «информация, которая подается должностным, служебным лицом при исполнении им своих служебных обязанностей, а также информация, которая содержится в официальных источниках (отчеты, стенограммы, сообщения средств массовой информации, основателями которых являются соответствующие государственные органы или органы местного самоуправления), является достоверной». Эти нормы, в числе других, предлагалось исправить. Кроме всего прочего, пункт 4 части 2 23-й статьи ГК, гласивший, что моральный ущерб состоит в «унижении чести, достоинства, а также деловой репутации физического или юридического лица», должен был быть в первоначальном варианте закона заменен таким: «В унижении чести, достоинства физического лица, а также деловой репутации физического или юридического лица в связи с распространением о нем недостоверной информации». В принятом парламентом в декабре 2005 года этом законе из четвертого пункта депутаты изъяли слова о распространении недостоверной информации. Такова была рекомендация Главного научно-экспертного управления ВР, в котором заметили, что «ограничивать моральный ущерб, который состоит в унижении чести, достоинства и деловой репутации лица, только случаями распространения в отношении него недостоверной информации» нецелесообразно. «По нашему мнению, унижение чести и достоинства может быть повлечено также и другими действиями или бездеятельностью, которые могут не иметь отношения к распространению информации вообще», – говорилось в выводе экспертов. Очевидно, исходя из этого, внеся повторно в статью 23 норму о «недостоверной информации», законодатели сопроводили ее словами «в том числе». Вообще, риторика парламентариев в 2004-м и в 2009-м годах – прямое отражение как состояния медиасферы в стране, так и, собственно, состояния самой страны, если иметь в виду ее высшее руководство и связанные с ним события. И тот факт, что принятый закон № 4332 объединил, как при создании, так и при голосовании, «бютовцев» и «регионалов», тоже довольно красноречив. Кстати, всем составом не голосовала за него 17 ноября только фракция Коммунистической партии. В 2004-м на одном из обсуждений поправок в ГК народный депутат Андрей Шкиль увещевал разгулявшихся коллег не принимать закон «под нынешнюю ситуацию» и «не перегибать палку» в сторону излишней лояльности к прессе. Поскольку, по словам Шкиля, «неурегулированности отношений «пресса и объект влияния этой прессы» быть не должно, потому что политики – публичные люди, они готовы на любые «действия» прессы в отношении них. Но давайте возьмем других людей, скажем, врачей, учителей, когда просто ошибка журналиста или заказная статья может привести к подрыву деловой репутации. То есть, нужно оставлять право на защиту». Тогда в стране тоже готовились к выборам, но ожидания и опасения, в том числе и «демократического» парламентского большинства, были совсем другими. На заседании ВР вспоминались и попранная свобода слова, и история донецкого адвоката Сергея Салова, отсидевшего восемь месяцев в СИЗО и схлопотавшего пять лет с отсрочкой за то, что поделился с соседом информацией о смерти Кучмы, которую получил из парламентской газеты «Голос Украины» – найденной Саловым в его почтовом ящике номер ГУ оказался фальшивкой. В нынешней же ситуации слова Андрея Шкиля с характерными вариациями повторил Олег Зарубинский: «Вот скажите мне, а почему моральный ущерб обиженному учителю должен быть меньше, чем депутату. Я предлагаю «статус лица» выбросить, потому что абсолютно независимо от того, кем работает человек, его моральный ущерб для него лично, для его здоровья может быть намного серьезнее, чем для толстокожего депутата, политика или министра». Однако на этот раз политики почувствовали себя более ранимыми и достойными заботы, чем пресловутые «рядовые граждане». Лейтмотивом этого обсуждения стали слова «регионала» Ярослава Сухого о том, что «любой гражданин Украины, средства ли он массовой информации, или он не средства массовой информации, должен отвечать за то, что он там своим черным ртом ляпает». Что дышло? Народная мудрость советует не плевать в колодец. Но украинские политики страшно далеки от народа. «Они ввели «статус лиц, которым нанесен моральный ущерб». Если понимать это так, как они, то вся судебная практика по определению морального ущерба может перевернуться, – говорит в интервью «ОстроВ» глава Харьковской правозащитной группы и Украинского Хельсинского союза по правам человека Евгений Захаров. – Они хотели одного – чтобы быстро и легко рассматривались дела в отношении них, в отношении VIP». «Но получилось нечто другое. Есть известная позиция Европейского Суда о том, что если человек – лицо частное, и о нем распространили недостоверную информацию, то ему нанесли большой моральный ущерб. Если лицо публичное, то у него нет почти никакой приватности. Эта позиция подкреплена многими решениями. И как раз то, что они ввели, поможет адвокату доказывать, что морального ущерба вообще нет. Все наоборот, понимаете?», – смеется Захаров. С ним солидарна и руководитель Института массовой информации Виктория Сюмар. «С одной стороны, европейская практика говорит о том, что публичные люди должны быть готовы к критике, что их приватность сужена. С другой стороны, возможно, что в украинском суде это может трактоваться и по-другому: человек пользуется доверием многих людей, ему важна его репутация, и поэтому стоит увеличивать размер наказания за нанесение ему оскорблений. То есть, по принятому тексту возможны две точки зрения. На какую из них станет суд в Украине, будет зависеть от конкретно взятого судьи», – считает она. Вывод ИМИ – «непонятно, что имел здесь законодатель в виду, и зачем тратить драгоценное время парламента на внесение поправок, которые ясности-то в процесс не вносят, а которые вносят как раз двузначность». Аналогичное недоумение вызвало у экспертов и изменение нормы об унижении чести, достоинства и деловой репутации. «Это не имеет ни малейшего значения. Все равно суд должен будет установить, в чем именно состоит это унижение чести, достоинства и деловой репутации. Он должен будет установить, достоверна ли информация, или нет, и если она не достоверна, был ли у журналиста злой умысел», – отмечает Евгений Захаров. «В любом случае, эта формулировка подразумевает под собой такую вещь, как информация, распространенная со злым умыслом, – говорит также Виктория Сюмар. – Доказать наличие у журналиста злого умысла очень сложно. Для этого нужно, чтобы у журналиста был четкий мотив, и этот мотив нужно доказывать». По всему, однако, понятно, что изменения в ГК вносились именно для того, чтобы «откорректировать» работу средств массовой информации. Евгений Захаров, ко всему прочему, напоминает, что в тот же день, когда Рада приняла закон № 4332, через законопроект о противодействии детской порнографии депутаты едва не провели цензуру в Интернет-СМИ. В вынесенный на второе чтение законопроект проскользнула поправка о прекращении доступа к ресурсу, содержащему «незаконный контент». Такого троянского коня от «бютовца» Сергея Швеца вовремя обнаружила все та же Харьковская правозащитная группа. «Попытки влиять на СМИ будут, и через судебные иски также. Но многое будет зависеть и от общего климата в стране – как к этому будут относиться другие журналисты. Если не будет сопротивления, будет наступление – это в любом случае. Резких последствий ухудшения от принятого закона я не вижу. Это не то, из-за чего нужно было бы бить в колокола. Но зачем это нужно было делать – вопрос остается открытым», – резюмирует Виктория Сюмар. Юлия Абибок, “ОстроВ”
