Недавние бои на востоке Украины в очередной раз показали, насколько наивны были надежды на установившийся шаткий мир. Мрачная картина, складывающаяся из публикаций прошлой недели в западных изданиях, во всех ракурсах демонстрирует тупик, в который вошли Украина и Запад из-за российской агрессии. Натянутая нить В репортаже The Associated Press, который опубликовала The Washington Post, речь идет об обстановке в Марьинке и Докучаевске Донецкой области после последних столкновений. «В этом прифронтовом городе на востоке Украины перемирие, подписанное более чем три месяца назад, похоже, выглядит как оскорбительная видимость, - рассказывает корреспондент АР из Докучаевска. - Стрельба сотрясает эту территорию настолько часто, что собаки научились прятаться в подвал при первом взрыве. Каждый хочет прекращения стрельбы, как жители города, так и повстанцы, которые его контролируют. Парадоксально, усталость ведет к новому насилию. Повстанцы жаждут конца этой иллюзии и хотят, чтобы их лидеры дали приказ к полномасштабному наступлению. «Мы просили у них разрешения, но все, что они говорят - это «нет, нет, нет», - сказал один повстанческий снайпер под позывным Ржавый». «На пересечении проселочных дорог, ведущих из Докучаевска, примерно за 20 километров на юг от Донецка, бойцы сепаратистов меняются на посту у реактивного противотанкового гранатомета, установленного на бетонные блоки. Через дорогу стоит православный крест, посеченный пулями, со словами «спаси и сохрани» на перекладине. На крыше полуразрушенного склада неподалеку - следы артиллерийских ударов. «То есть, они бьют по нам на блок-постах. Хорошо, мы тут бойцы, - сказал боевик повстанцев в очках с позывным Одесса в честь его родного города. - Но здесь неподалеку живут гражданские. Они просто бросают это все и в них тоже». Один снаряд на прошлой неделе упал на крышу Елене Игнатовой, но пощадил ее кропотливо ухоженный огород из помидоров, перца и капусты. Жители вроде Игнатовой непрестанно молятся о мире, но мало верят, что его можно достичь с помощью дипломатии. «Для чего нам мирное соглашение? - Спрашивает она. - Только для того, чтобы дать украинской армии возможность укрепиться тут?». Перспективы дипломатии, казалось, еще больше затуманились в этом месяце, когда последний раунд переговоров между повстанцами, Россией и Украиной завершился без видимого прогресса. В субботу модератор переговоров, шведский дипломат Хайди Тельявини, подала в отставку». «Части, держащие оборону в Докучаевске, - разношерстное собрание, - отмечают в The Associated Press. - Некоторые происходят из ближних городов. Дорога сюда была длиннее для других, как для Валерия, этнического эвенка из сибирского региона Якутии в России, приблизительно за 5,5 тысяч километров на восток. Валерий, согласившийся назвать только свое имя, сказал, что завершил свой трехлетний контракт в российской армии в сентябре и решил поехать в Украину, заскучав от мирной жизни. «Моя бабушка говорила мне, что мужчина должен воевать, поэтому я приехал сюда», - сказал он». В Марьинке, продолжается этот репортаж, «следуя часто повторяемому образцу, обе стороны обвиняют друг друга в зачинании боя. Официальный отчет наблюдателей Организации безопасности и сотрудничества в Европе описывает передвижения повстанческих сил в Донецке накануне боя, что предполагает, что инициатива могла исходить от них. Украинские и сепаратистские чиновники, похоже, скрывают свои потери. Киев сообщает, что были убиты пять его солдат, однако солдаты рассказали The Associated Press, что бой был настолько жестоким, что они боялись, что никто из них не выживет. Один пожаловался, что у них мало что было для отражения нападения - реактивная противотанковая установка его части была повреждена, а ручной гранатомет мало полезен против бронированных машин. Лидеры повстанцев признают 16 смертей среди боевиков, но рядовые в частном порядке соглашаются, что настоящее количество достигает нескольких десятков. Сепаратисты тихо похоронили некоторых из своих погибших в пятницу, а затем большинство - за выходные. Похоже, что никто не утратил и не занял новых позиций в боях, так что единственным определенным достижением стало дальнейшее усиление ярости и растерянности у бойцов». «В Докучаевске бойцы повстанцев сказали, что обстрелы усилились в последние две недели и что украинская армия использовала пусковые установки «Град» и крупнокалиберную артиллерию вместе с обычными минометами и танками. Относительно свежие воронки возле нефтебазы в городе в пятницу были нескольких футов в глубину - потенциальное подтверждение этого заявления. Одесса на своем посту говорит, что из этого можно вынести только одно заключение. «Как только мы наведем порядок, мы пойдем вперед. Мы все хотим покончить с этим как можно быстрее, - сказал он. - Для чего все эти переговоры?» На другом участке фронта тем временем идет интенсивное строительство фортификаций, отмечающих фактически новую восточную границу Украины, пишет The New York Times: «Укрепления в Широкино защищают город Мариуполь, расположенный всего на семь миль западнее. Город, с крутого берега смотрящий на Азовское море, является возможным объектом нападения, если России придется обеспечивать сухопутный коридор от своей границы к Крыму, аннексированному в прошлом марте… Бывший детский лагерь под названием «Маяк» - это последний украинский оплот на этом напряженном участке фронта. Со времени заключения перемирия 22 украинских солдата погибли и около 120 получили ранения на территории фронта, растянувшейся приблизительно на три мили от города до пляжа, который тоже заминирован. Вторая линия траншей лежит приблизительно за 800 ярдов на запад, а между двумя линиями поля колышущейся весенней травы и полевых цветов снова заминированы. Фронт, говорят украинские командиры, продолжается в основном таким образом вдоль реки Кальмиус на 70 миль от моря на север в сторону Донецка». «Любая страна, которая хотела вступить в НАТО, чтобы отделиться от старшего брата, получила замороженный конфликт, - сказал в интервью в «Маяке» лейтенант Александр Рябыч. - Теперь он есть и у нас тут», - цитирует американское издание. - Галина Однорог, волонтер, перевозящий продукты солдатам, сказала, что политический тупик оставил солдат и общество на фронте нести основную тяжесть конфликта. «У нас настоящая война, - сказала Однорог в интервью в ходе одной из ее поездок на фронт для развоза продуктов. - Мы требуем, умоляем, просим президента называть вещи своими именами. Мы на войне. Тут нет никакого перемирия». «У мэра Мариуполя Юрия Хотлубея было около 15 экскаваторов и бульдозеров и 100 сотрудников из департамента коммунального хозяйства, роющих траншеи постоянно с прошлого лета. Но это не решение проблемы, сказал он, и его город будет страдать от решения Киева попытаться заморозить конфликт в его нынешнем виде. «Я не знаю, кто в Киеве думает, что может избавиться от Донбасса как от головной боли, - сказал Хотлубей в интервью, имея в виду каменноугольный регион, включающий территории сепаратистов. - Боже сохрани, потому что Донбасс не будет завершением всего этого. Агрессор пойдет дальше». «Мафиозное государство» Парадокс ситуации заключается в том, что своей демонстративной решимостью полностью отгородиться от оккупированного региона Украина подталкивает боевиков к дальнейшему продвижению. Те не имеют на захваченных территориях достаточных экономических, идеологических и управленческих ресурсов для налаживания нормальной мирной жизни, поэтому простейшим для них способом заполучить хоть что-то остается экспансия на запад. При этом ни одну из сторон, похоже, не заботят оставшиеся на оккупированных территориях люди. «Раз в месяц Нина Петренко и ее муж едут сюда через линию фронта, чтобы снять свою правительственную пенсию и купить продукты, - начинается статья The Wall Street Journal. - Обоим часто сложно выехать за территорию повстанцев, где они живут. Каждый раз это все сложнее и сложнее. Очереди у украинских блок-постов стаглвятся длиннее, означая, что поездка, которая раньше занимала несколько часов, сейчас регулярно занимает до 12. На этот раз они вернулись с пустыми руками после того, как им отказали в пенсии, поскольку они постоянно живут на повстанческой территории. «Украина - моя родина», - говорит Петренко, родившаяся на западе Украины и переехавшая в Донецк - теперь - столицу самопровозглашенной повстанческой республики - после того, как встретила своего мужа 35 лет назад. «Но я не понимаю правительство» в Киеве, - говорит она. - Наверное, они хотят территорию, но им нет дела до людей». «В то время как в феврале мирному плану удалось утихомирить бои и уменьшить количество летальных случаев среди мирных жителей, его положения о восстановлении экономических связей на востоке Украины существуют только на бумаге, - отмечают тут. - На деле была создана фактическая граница, когда Киев ужесточил правила и выставил блок-посты вокруг удерживаемой повстанцами территории. Москва и повстанцы обвиняют Киев в усилении экономической блокады, в то время как Киев говорит о том, что нужны повышенные меры безопасности для предотвращения пересечения этой границы повстанческими боевиками и оружием». «Местные жители говорят, что чем дольше продлится их изоляция, тем сложнее будет Киеву получить эти территории назад, - продолжает WSJ. - Анатолий Карпенко, священник-евангелист, живущий на удерживаемой повстанцами территории, закрыл две из семи бесплатных столовых, которые он содержал для стариков, потому что стало намного сложнее провозить продукты через правительственные блок-посты, говорит он. Другие товары стало также сложнее провозить - недавно он заплатил 2 тыс. грн пограничнику с правительственной стороны, чтобы доставить памперсы в сиротский приют на территории повстанцев. «Раньше они обычно говорили: мы не можем позволить вам въехать, потому что вы можете кормить сепаратистов… Сейчас они даже не пытаются объяснять», - сказал он». В Донецке, говорится в статье The Financial Times, «подобно банкам, продуктовые магазины были постепенно национализированы под брендом «Первый республиканский». Другие предприятия, до сих пор действующие там, стоят перед дилеммой: нарушать украинские законы, платя налоги сепаратистам, или закрыться. Есть также указания на рэкетирство. На уличном рынке молодой человек за рулем дорого BMW паникует, когда журналисты нечаянно фотографируют его собирающим деньги с торговцев. «Вы налоговые инспекторы?» - Спрашивает он агрессивно. Позже его видно везущим повстанческих боевиков в один из нескольких элитных ресторанов, до сих пор открытых в ухоженном районе, где лидеры сепаратистов имеют офисы и предположительно живут». «Потребностью сделать удерживаемую повстанцами территорию экономически жизнеспособной могут отчасти объясняться вспыхнувшие на прошлой неделе бои, - предполагают в американском издании. - Продвигаясь на запад, объединенные российские и повстанческие силы поставили бы себя в более выгодное положение, захватив Авдеевку, огромный коксохимический завод, поставляющий 40 процентов кокса стальной промышленности Украины. Местные считают, что контроль над Авдеевкой дал бы сепаратистам возможность вымогать больше денег у металлургических предприятий через налоги и теневые платежи. Ирина, профессор экономики, говорит: «То, что происходит тут, одним словом не опишешь… Это определенно несостоятельно экономически». Отмена сепаратистами 20-процентного налога на добавленную стоимость, который повсюду в Украине формирует большую долю государственных поступлений, является популистским решением, говорит она, особенно когда повстанцы занимаются вымогательством у бизнеса, так что их политика не имеет никакого смысла. «Без этого они не могут иметь настоящего бюджета, - добавляет она. - Это фактически мафиозное государство с обваливающейся криминальной экономикой». «Ракеты просто пролетят мимо» Тем временем по другую сторону от территории конфликта «в ведении скрытой войны на востоке Украины Владимир Путин заключил сделку с дьяволом, - пишет The New York Times. - Он отдал на откуп большую часть боевых действий полевым командирам, наемникам и уголовникам, отчасти пытаясь изобразить всеобъемлющее внутреннее сопротивление украинскому правительству. Но стратегия Путина по использованию таких марионеток привела к становлению клептократии полевых командиров на востоке Украины, угрожающей даже контролю Москвы над событиями». «Суррогатные боевики вербовались из трех источников: местные криминальные группировки; безработные мужчины, живущие на периферии общества в восточной Украине; политические экстремисты из российских ультраправых, включая казаков; и странствующие российские наемники, воевавшие в Чечне, Северной Осетии, Приднестровье и других региональных конфликтах на постсоветском пространстве. Они подготовлены и оснащены современным оружием, и часто поддерживаются российскими регулярными и специальными войсками. Сейчас эти регулярные войска составляют костяк армий Донецка и Луганска, двух преимущественно русскоязычных регионов Украины у границы с Россией. В этих сепаратистских анклавах господствуют хорошо вооруженные криминальные сети, чьи лидеры играют ключевые роли в местной политике, как формально, в роли правительственных лидеров, так и неформально, как главари банд с собственными сферами влияния. Эти мужчины и женщины вытеснили пророссийскую элиту, которая господствовала на этой территории с начала независимости Украины в 1991 году». «Заключением сделки с теми, кто, по сути, являются местными полевыми командирами, Путин воссоздает модель, впервые опробованную Россией в Чечне более десяти лет назад, - считает автор этой статьи. - Там российское правительство объединилось с Рамзаном Кадыровым, сыном выдающегося чеченского муллы, ставшего сепаратистским президентом. Кадыров, чей клан ранее поддержал местное движение за независимость, переметнулся на другую сторону в 1999 году и, с российской помощью, захватил власть в Чечне. Чеченское сопротивление было подавлено, как надеялся Кремль, но ценой позволения местным полевым командирам с собственной мощной армией иметь почти полную независимость. В то время как Кадыров регулярно выражает свою личную лояльность Путину, он не терпит какого-либо вмешательства со стороны федеральных российских властей. Он пренебрегает российским законом, например, разрешив многоженство. 21 апреля он четко сформулировал свою независимость, сказав своим бойцам, что если какой-либо офицер спецслужб, «хоть из Москвы, хоть из Ставрополя, появится на вашей территории без вашего ведома, стреляйте на поражение. Они должны считаться с нами». По его мнению, «сейчас Кремль повторяет эту безрассудную политику из Чечни на востоке Украины, с теми же результатами. Хотя лидеры Донецка и Луганска зависят от подготовки и оружия из России, их криминальная финансовая независимость стимулирует их вести собственную игру. Их влияние исходит от торговли оружием, наркотиками и алкоголем и денег, вырученных на блок-постах на дорогах. Новые преступные состояния создаются путем корпоративных захватов, вымогательства у местных предприятий и овладения домами, оставленными жителями, бежавшими из региона: по данным прошлого месяца, в Украине было свыше 1,3 млн внутренне перемещенных людей с наибольшей концентрацией в восточных частях страны, согласно источникам ООН. Свыше 700 тысяч украинских беженцев просили легального статуса в России. Бурно растущая преступность на востоке Украины выплескивается также в Россию, пересекая дырявую границу в виде контрабанды и нерегулярных солдат. Ростовская область - российский регион, являющийся основой для поддерживаемого Россией мятежа на востоке Украины - переживает огромный всплеск преступности: рост на более чем 23 процента за четыре месяца этого года. Сейчас это шестой по уровню преступности из 83 регионов России». Трагикомизм происходящего еще больше очевиден западным обозревателям на территориях у границы России с государствами ЕС. Ни одна из сторон не хочет брать на себя ответственности за происходящее, обвиняя другую в агрессии. По обе стороны границы нынешнюю напряженность питают исторически обусловленные страхи и взаимное недоверие. К этому примешивается дьявольский фактор российской пропаганды и великорусского шовинизма. Картина получается удивительная. Репортаж The Financial Times - из польского городка Бранево, российской Псковской области и государств Прибалтики. «После вторжения в Крым и аннексии в начале прошлого года и последующего конфликта на востоке Украины граница между восточным краем Европы и Россией переживает всплеск военной активности и общественного страха, - отмечают его авторы. - Угроза возрождающейся агрессивной России преследует воображение поляков и жителей государств Прибалтики, где десятки миллионов помнят десятилетия советского господства и каждому школьнику рассказывают о вторжениях, аннексиях и нападениях Москвы в предыдущие столетия. Эта история показывает, что даже в более мирные времена подозрение относительно намного большей и более мощной России очень глубоко, и даже из самых маленьких очагов возгорания может вырасти что-то большее». «На российской стороне границы страх войны также растет. Москва, отрицающая обвинения в агрессии, видит себя постоянно находящейся под угрозой - восприятие, которое она поддерживает историей о вторжениях с запада вроде польско-московской войны 17 столетия и, недавними указаниями на расширение НАТО к ее границам после распада Советского Союза. В стране, где мощные государственные СМИ преимущественно формируют общественное мнение, натянутые отношения с Западом и то, что российские СМИ изображают как враждебный ответ НАТО на украинский кризис, это несколько беспокоит. Согласно Фонду «Общественное мнение», социологическому центру, чьим главным клиентом является российское правительство, свыше половины россиян считают сейчас войну с НАТО реальной угрозой. На прошедшей неделе НАТО провела два из самых крупных своих военных учений в этом году в регионе, с участием в общей сложности 11 тыс. солдат, 49 военных кораблей и 40 военных самолетов, включая атомные бомбардировщики, чтобы «внушить уверенность» союзникам. «Мы стараемся не думать об этом, потому что если мы будем слишком много думать о том, что происходит вокруг, мы не сможем выйти из дома, - говорит Виолетта Дашковская, бывшая продавщица из тихого рынка в Бранево. - Когда я вижу, что происходит, по телевизору, я считаю, что люди толко думают об этом как о словах, а не о действиях. Я надеюсь, это не приведет к войне». «В странах Прибалтики в этом году едва ли день проходит без каких-либо учений, включающих войска или танки НАТО. «Моя дочь спросила меня: «Они собираются на нас напасть? Я должна буду ходить в школу, если что-нибудь случится?» - Говорит Калев Стоическу, научный сотрудник Международного центра исследований обороны в Эстонии. В России ситуация с усилением напряжения рассматривается иначе. «Мы знаем, что НАТО придвигается ближе, и я думаю об этом очень часто, потому что мой двоюродный брат солдат», - говорит Борис Федоров, 35-летний бухгалтер в Пскове, городе на северо-западе России всего за 30 км от границы с Эстонией. Псков - это база российской 76-й десантно-штурмовой дивизии, элитной воздушно-десантной части». «Конфликт в Украине, растущая отчужденность России от Запада, яростная риторика президента Владимира Путина и изображение государственными СМИ Запада - особенно США - как противника сделали страх конфликта главным чувством общества, - продолжает FT. - «Страх внешних угроз заменил собой экономическую обеспокоенность как главный фактор общественных настроений», - говорит Михаил Дмитриев, московский экономист и социолог. По словам социологов, это помогало Путину поддерживать рейтинги популярности на историческом пике в более чем 80 процентов несмотря на экономический спад - предполагается, что ВВП упадет в этом году на более чем 2 процента. Политики в Эстонии, Латвии и Литве в частном порядке признают, что разрываются между желанием не пугать собственных граждан и потребностью держать начеку западных союзников в отношении угрозы, представляемой Россией. «Это дилемма, - говорит один прибалтийский министр. - Мы очень хорошо знаем, как может вести себя Россия, но не все на Западе об этом помнят. Но мы не хотим пугать собственное население». Как Литва, так и Латвия выпустили руководства населению о том, что делать в случае войны. «Не теряйте голову», - советует литовское руководство. Послание, которое, по мнению некоторых комментаторов, подорвано самим этим руководством. Уровень паники резко вырос в марте, когда появились сообщения о том, что, по словам российских военных чиновников, Москва развернула ракетные установки «Искандер» в Калининграде, поставив Варшаву, Минск, Вильнюс, Таллин и часть восточной Германии в пределы досягаемости этих ракет, которые могут быть оснащены ядерными боеголовками. Россия сообщила, что эти установки были временно перемещены в анклав, но не подтвердила постоянного размещения». «Многие в Бранево пытаются смотреть на Россию как на мирного соседа, - рассказывают корреспонденты британского издания. - Приграничная торговля важна для экономики города. Пограничный переход оживлен, в очереди много машин по обе стороны, поскольку россияне преимущественно едут в Польшу делать покупки в недорогих торговых центрах, супермаркетах и оптовых магазинах, построенных специально для них… Однако торговля ведется не без проблем. «Иногда здесь случаются напряженные ситуации, - говорит Плейнис (одна из героинь статьи, жительница Бранево. - «ОстроВ»). - Есть магазины, принимающие злотый и рубль, чтобы было легче российским посетителям. Один раз россиянин сказал другим покупателям: «Скоро вы все будете платить в рублях». «Это спровоцировало сцену, - рассказывает она. - Но есть хорошие россияне и плохие россияне, так же, как есть хорошие и плохие поляки». «Самой крупной провокацией против Прибалтики был захват эстонского офицера разведки Эстона Ковера в прошлом сентябре, в пределах его собственной страны. Марко Михельсон, председатель комитета по обороне в парламенте Эстонии, признает, что был огорчен комментариями людей вроде министра обороны Великобритании Майкла Феллона и бывшего главы НАТО Андерса Фог Рамуссена, что Прибалтика будет следующей, кого постигнет судьба Украины. «Не думаю, что это помогает, - говорит Михельсон. - Если мы хотим разрядки, то мы не должны говорить вслух о сценариях, которые однажды могут стать сбывшимися предсказаниями». Федоров подчеркивает, что не хочет войны, как не хочет никто другой в его стране. «Мы, русские, знаем об ужасах войны лучше, чем кто-либо еще, поэтому для нас так важен мир, - говорит он. - Но, конечно, мы готовы защищать нашу родину». Он обвиняет в разжигании войны НАТО, ссылаясь на решение прошлого года о создании соглашения об Объединенных экспедиционных войсках. «Они также увеличили количество полетов военных самолетов у наших границ. Это нарушает все, что НАТО обещала России», - говорит он». «В Палкино, селе в Псковской области недалеко от латвийской границы, местные жители не настолько осведомлены о деталях натовской стратегии, но обеспокоенность относительно войны существует. «Лишь бы не было войны», - говорит Надежда, пожилая женщина, используя популярную фразу, выражающую страх конфликта у россиян. Опросы общественного мнения показывают, что поколение Надежды больше боится войны, чем россияне работоспособного возраста. В то время как 39 процентов респондентов ФОМ сказали, что считают риск войны с НАТО высшим сегодня, чем в 1970-е, этот показатель достигает 54 процентов среди людей за 60. При том, что мало кто в России считает свою страну агрессором, новая слава атомного оружия является результатом собственной риторики Москвы. Чиновники, включая Путина, шокировали западных визави напоминанием об арсенале их страны. Такие заявления беспокоят чиновников в Варшаве. Но в Бранево, всего за несколько миль от потенциального места запуска ракет, черный юмор превалирует над паникой. «Тут спокойно, - говорит Витольд, пожилой мужчина, продающий часы на безлюдном рынке. - Никто не собирается приходить и вторгаться. Бранево слишком мал. В него не попадут, ракеты просто пролетят мимо». «Да, они пролетят, - кричит другой продавец из близлежащего лотка. - Они просто пролетят мимо». Обзор подготовила Софья Петровская, «ОстроВ» Присоединяйтесь к "ОстроВу" в Facebook, ВКонтакте, Twitter, чтобы быть в курсе последних новостей.
