Освобождение украинской летчицы Надежды Савченко из российской тюрьмы можно называть событием недели. Тем не менее, западные издания, активно освещавшие весь абсурдный процесс над ней с самого его начала, отреагировали на это событие довольно вяло. Как дали понять некоторые обозреватели, самое интересное, что связано с «украинской Жанной д’Арк», еще впереди. «Возвращение Савченко даст подвергающемуся нападкам президенту Украины Петру Порошенко необходимую ему PR-победу. Но ее эффект будет, скорее всего, краткосрочным. Как вернувшийся герой, Савченко имеет шанс изменить украинский политический ландшафт. Она пользуется моральным авторитетом, как никакой другой украинский политик: ее статус как депутата Рады предоставит платформу для публичного выражения ее взглядов. Вероятно, она проявит враждебность к любым компромиссам с Россией, включая даже Минские соглашения. Она может быть также возмущена провалом Порошенко в выполнении его обещаний, данных во время революции, за которую она воевала, как, например, борьба с коррупцией. Многие в России на самом деле считают, что Путин решил, будто Савченко будет полезнее как шип под боком у Порошенко в Киеве, чем как трофей в российской тюрьме», — написал британский The Economist. «Вызвать в Польше антиукраинские реакции» «Тюремные» новости пришли и из Польши. Но там героя журналистских материалов не освободили, а, напротив, арестовали. Речь идет о Матеуше Пискорском, лидере незарегистрированной пророссийской партии Zmiana («Смена»), подозреваемом в сотрудничестве с российскими спецслужбами. Как пишет Gazeta Wyborcza , «согласно нашим источникам в ABW (Agencja Bezpieczeństwa Wewnętrznego — Агентство Внутренней Безопасности. — «ОстроВ»), с 2013 до мая 2015 года он принимал участие в «деятельности российской гражданской разведки, направленной против Польской Республики, путем участия в оперативных встречах с лицами, сотрудничающими с разведывательными службами, получения оперативных заданий с целью пропаганды российских интересов и манипуляции настроениями польского общества, получая за эту деятельность финансовые средства и вознаграждение». В рамках этого сотрудничества он должен был также создать политическую партию или организации, финансируемые Российской Федерацией, которые должны были использоваться ею в пропагандистских целях. Организации должны были также использоваться для «реализации оперативных задач, имеющих целью вызвать в Польше антиукраинские реакции и ухудшить польско-украинские отношения». «Согласно прокуратуре, Пискорский многократно участвовал в оперативных встречах с представителями российских неправительственных организаций, которые на самом деле были сотрудниками разведывательных служб, о чем Пискорский должен был знать, — продолжает польское издание. — Он должен был получать от них «оперативные задания в сфере информационной войны, ведущейся Российской Федерацией с целью пропаганды идей, связанных с интересами России». В его задачи входило «манипулирование общественными настроениями, а также оказание влияния на общественное мнение в Польше». За это он должен был получать вознаграждение». «Прокуратура обвиняет его в том, что в марте 2014 года он принимал участие в международной миссии наблюдателей под вывеской «Европейской обсерватории демократии и выборов», чтобы представить публике референдум в Крыму так, как того ждали российские власти. Согласно следователям, также Zmiana, как и связанные с ней организации, занимающиеся давними кресами РП (бывшими пограничными территориями Польской Республики, входящими ныне в состав Украины, Беларуси и Литвы. — «ОстроВ») и Украиной, должна была контролироваться и финансироваться российскими спецслужбами, а также использоваться для выполнения оперативных заданий. Пискорский должен был также организовать в феврале 2015 года выезд «Смены» в Украину и руководить провокацией, заключающейся в разрушении активистами его партии памятника Бандере и рисовании антиукраинских надписей, предполагающих, что это совершили поляки, живущие в Украине». Как (недо)реформировали Одессу А о Петре Порошенко и реформах рассказывает The Guardian. Конкретнее — речь идет о наметившемся противостоянии между президентом и главой Одесской областной государственной администрации Михаилом Саакашвили. И об очень жестком противостоянии Саакашвили и людей, составляющих суть и опору сложившейся в Украине коррумпированной бюрократической системы. Как говорится в статье The Guardian, «одним из наибольших приоритетов Саакашвили было реформирование таможенной службы в Одесском порту. Он считает, что есть простой путь избавиться от коррупции в государственных органах: всех уволить. В Грузии он лихо распустил целый институт дорожной полиции, имевший репутацию коррумпированного по всему бывшему Советскому Союзу. Такой же подход он хочет применить в Одесском порту. «Нам нужно уволить их всех. У нас есть 130 новых людей. Они молоды и подготовлены, а старые — безнадежны», — говорит он. Ряд бизнесменов отметили, что взятки в порту за последние месяцы действительно прекратились, во многом потому, что люди опасались стать новыми жертвами одной из публичных антикоррупционных тирад Саакашвили. Но из-за жестко критикуемоговыверта украинского закона, по которому товары могут проходить таможенный контроль в любой точке страны, а не на пункте ввоза, многие компании попросту решили обходить Одессу и проходить таможню в других местах, где все еще работают старые схемы». «По словам критиков, недавняя вылазка Саакашвили на национальную арену произошла из-за его чрезмерных амбиций и желания стать однажды премьер-министром этой страны, — отмечает британское издание. — Вместо того, чтобы сосредоточиться на развитии Одессы, говорят они, он начал критиковать правительство и проводить «антикоррупционные гастроли» по всей стране. От Саакашвили ждали создания собственной политической партии, но без скорых выборов он пока приостановил эту работу. Он, однако, настаивает, что его сосредоточенность на национальной политике является необходимым продолжением его работы в Одессе. «Ты не можешь создать что-то красивое в этой уродливой среде; оазис в пустыне, — говорит Саакашвили. — Я надеюсь, что Порошенко понимает невозможность полумер. Половинчатые реформы означают дискредитацию реформ; вы получаете то, что всегда было у нас на пост-советском пространстве, где люди думают, что реформы невозможны, поэтому ничего и не делается». Об Одессе и Михаиле Саакашвили в том же духе написало агентство Reuters. Его корреспонденты также ссылаются в своем тексте на представителей одесской команды бывшего президента Грузии, которые констатируют, что их попытки навести порядок на таможне наталкиваются на жесткое противодействие со стороны киевских и местных чиновников. Здравствуй, оружие Запад и Россия, между тем, усиливают конфронтацию. Украина чем дальше, тем больше становится только предлогом, о котором скоро, возможно, вовсе забудут. Для нас есть только заявления, что мировые лидеры не намерены прекращать антироссийские санкции до выполнения Кремлем Минских соглашений. Все остальное — о других и о другом. «После аннексии Крыма и начала войны на востоке Украины в 2014 году отношения между Россией и Швецией стали напряженными, — пишет Foreign Policy. — Российские военные самолеты регулярно нарушали шведское воздушное пространство, за иностранной подводной лодкой — предположительно российской — велась крупная охота у берега Стокгольма, и закрытие воздушного пространства Швеции в прошлом ноябре было вызвано российской кибер-атакой. Вдобавок к этим трениям министр иностранных дел России Сергей Лавров в апреле сказал шведской ежедневной газете Dagens Nyheter, что Москва «примет необходимые меры», если военно нейтральная Швеция решит присоединиться к НАТО». «Таким образом, трения могут только расти после состоявшегося в среду голосования шведских законодателей за ратификацию соглашения, которое позволит НАТО проще работать в этой стране. Договор, известный как соглашение о поддержке принимающей стороны, даст НАТО больше пространства для действий на шведской территории в рамках учений или в случае конфликта в регионе. Роль России в войне в Украине и меняющаяся сфера безопасности в Балтике вынуждают Стокгольм пересмотреть свою 200-летнюю политику нейтралитета в вооруженных конфликтах, и это соглашение приближает Швецию к альянсу как никогда раньше». Дальше в американском издании отмечают, что война в Украине сильно повлияла на настроения жителей нейтральных стран ЕС. По словам автора статьи, «в сентябре 2015 года опрос, проведенный шведской газетой Svenska Dagbladet, показал, что 41 процент шведов выступают в пользу членства, в то время как 39 процентов против и 20 процентов — не определились. Также около четверти финнов поддерживают присоединение к НАТО. Но аналитики утверждают, что в то время как поддержка военного альянса с начала украинского кризиса значительно не увеличилась, количество неопределившихся резко возросло. И это, по словам Робби Грэмера, помощника директора Transatlantic Security Initiative («Трансатлантической инициативы безопасности». — «ОстроВ») в Atlantic Council, показывает, что события последних двух лет стимулировали дискуссии о НАТО как в Финляндии, так и в Швеции. «Для обеих стран это все еще очень спорно, но растущее количество неопределившихся показывает, что происходит сдвиг, — сказал Грэмер FP. — Это прелюдия к прелюдии к членству в НАТО». Без убежища А теперь о Донбассе, но в польском контексте. Gazeta Wyborcza рассказывает об украинцах, вынужденных после пыток и преследований оставить Донбасс и искать убежища в Польше. Речь, собственно, о том, что убежища им польские власти не дают. Среди героев статьи — молодая пара, Ольга и Виктор, политические активисты и волонтеры, помогавшие украинской армии в начале войны. Однажды, возвращаясь как раз с поездки к солдатам, Виктор попал в руки к боевикам. «После допроса ему сорвали с головы скотч, вместе с волосами, — рассказывает Gazeta Wyborcza. — Послали во двор и заставили разрезать электрические кабели. «Мы извлекали из них металлические элементы, на лом, потому что сепаратистам нужны были деньги и таким образом они их получали», — вспоминает Виктор. Во время работы его открыто пинали и били молотком по плечам, кабелями по ногам и пальцам. «Мы разрезали эти кабели на досках, а когда кусок доски отламывался, я получал им в голову», — вспоминает он. После работы бандиты снова обернули Виктору голову скотчем и посадили его в подвал. В таком состоянии он провел следующие пять дней. Его морили голодом — за все это время он всего два раза получил какую-то плохую еду. Он слышал, как за стеной пытали других. Диму, его товарища били так сильно, что он хотел топором порезать себе вены. За это его избили еще сильнее. Ночью он пытался повеситься, но его спасли». «На шестой день Виктора отпустили. «Нам повезло. Сепаратисты как раз в те дни решили притворяться, что придерживаются права», — говорит украинец. С Ольгой они решили оставить Донецк. Поехали на запад. Вышли в Киеве, составили там заявление о похищении. Виктор приложил видео с задержания. На нем видно лица милиционеров и двоих боевиков. Это ничего не дало. «Не установлена личность ни одного из участников. Следствие зашло в тупик, — говорит Ольга. Так же было в другом месте на западной Украине, где они также писали заявление. — Милиционеры на нас злились, спрашивали, почему мы приехали с этим именно к ним. А потом все документы и записи, которые мы им дали, они выслали сепаратистам в Донецк. Выдали место нашего пребывания!». Начались телефонные звонки, угрозы. Звонили с донецких номеров. Виктор решил рассказать о своем деле на украинском телевидении. После выхода программы им начал угрожать также начальник милиции в месте, где они поселились. Они решили оставить страну». Дальше — еще одна история. «52-летняя Анна из небольшого села в Донецкой области, в отличие от Ольги и Виктора, никогда не вмешивалась в политику, — продолжает Gazeta Wyborcza. — Она была чиновницей сельской администрации: принимала анкеты на получение паспортов, регистрировала новобранцев. Но она вызывала зависть у соседей, потому что ее муж был процветающим фермером. Они построили дом, ездили на джипе. 5 сентября 2014 года Новоазовский район, где лежит их село, заняли повстанцы. Утром Анну разбудили крики во дворе. Когда она вышла, увидела мужа, зятя и нескольких мужчин с оружием в масках. прозвучали выстрелы. Муж и зять упали с простреленными головами. Анну в халате и тапках затолкали в багажник ее собственного джипа. Ее похитили вместе с авто». «Среди нападавших она узнала по голосу своего знакомого. Он был из того же села. Когда повстанцы начали организовываться, он примкнул к ним. Боевики привезли Анну в городок Шахтерск. Ее отправили в подвал какого-то дома и закрыли в темной камере. «Я заметила, что в углу что-то шевелится, и подумала, что это животное, что меня отправили ему на съедение, — вспоминает Анна. — Но оказалось, что это мужчина, которого пытали. Потом пришли два боевика. Мой знакомый сосед ударил меня по голове так, что я уписалась. Меня вытащили в другую комнату. В центре стояло кресло. Я поняла, что это пыточная». Посыпались удары и пинки. В комнату вошел человек кавказской наружности, с длинной бородой и деревянной палкой в руке. Он начал бить ей Анну. Она закрывала голову руками, так что он сломал ей руку. Потом ее ударили по позвоночнику, и она потеряла сознание. Когда очнулась, услышала, как один из бандитов предложил отрезать ей ноги. «Резали ножом по кости выше колена. Я уже не чувствовала боли», — вспоминает она». «Ночью Анну забрали на допрос. Человек в белом фартуке не соглашался верить, когда она говорила, что не связана с политикой. Приказывал писать признание сломанной рукой. Сказал, что сейчас ее будут по очереди насиловать. «К счастью, никто меня, такой грязной и избитой, не захотел. Тогда тот в фартуке начал угрожать, что вколет мне наркотики. Я получила укол в руку, ногу и вторую руку. Не знаю, что это было, но мне захотелось спать». Бандиты подсунули бумагу. Она должна была написать, что согласна на расстрел. Написала. Ее вытянули во двор. Она думала, что на казнь, но нет, ее посадили в машину. Привезли в захваченный повстанцами донецкий офис службы безопасности. Один из боевиков, когда ее допрашивал, написал в отчете, что она «проукраинская террористка». «Меня снова допрашивали и я снова оказалась в подвале», — рассказывает Анна. Она провела в неволе 40 дней». Позже, рассказывает Gazeta Wyborcza, в Польшу приехала также дочь Анны с детьми, чей муж и отец был убит вместе с анниным мужем. Все вместе они уже получили один отказ в предоставлении убежища. Польские чиновники считают, что Украина — «большая страна», и опасно в ней только на захваченных боевиками территориях. Обзор подготовила Софья Петровская, «ОстроВ»
