За три месяца каденции президент Владимир Зеленский продемонстрировал характерный стиль обращения с кадрами: публичные “разносы”, увольнения на камеру, назначения и снятия с должностей без малейшего предупреждения тех, кого назначают или снимают. Последний такой случай - освобождение Романа Бессмертного от полномочий представлять Украину на переговорах в Минске. Так же, как и о своем назначении, Бессмертный узнал об этом из медиа. Новоизбранный президент, похоже, продолжает играть героя своего телесериала. Публика, как правило, довольна. Вероятно, именно вояжи Зеленского по стране с публичным шельмованием местных чиновников в предвыборный период способствовали росту рейтинга его партии после некоторого падения. С Бессмертным, однако, вышел абсолютный перебор. Вернувшись в июле по инициативе президента в Трехстороннюю контактную группу, из которой он вышел в 2016, Бессмертный стал ежедневно выступать в медиа, фактически впервые за несколько лет подробно информируя публику о том, что происходит на переговорах в столице Беларуси. Не набравший и процента голосов в первом туре президентских выборов и проигравший в округе на выборах в парламент, Бессмертный все же стал популярным благодаря его медийной открытости. В офисе президента переговорщика от Украины в ТКГ в какой-то момент, очевидно, сочли гиперактивным или деструктивным. Подходы Зеленского и Бессмертного к поведению в рамках возобновившихся переговоров с Россией явно разошлись после 6 августа, когда у линии соприкосновения от взрыва мины погибли четверо украинских морских пехотинцев. И, если это была провокация, то повелся на нее не эмоциональный и неопытный в политике Зеленский, а именно Бессмертный. Последний призвал приостановить контакты в Минске до неназначенной встречи лидеров “нормандского формата” и принять ряд мер в регионе для предотвращения других возможных провокаций, в том числе, прекратить на неопределенное время разминирование в районе пункта пропуска в Станице Луганской и перекрыть все КПВВ. Для сотен тысяч жителей региона эти шаги стали бы безусловной катастрофой, говорит Сергей Шапкин, глава села Павлополь, возле которого погибли морпехи. Вместо панической реакции, которая, очевидно, запустила бы новый виток противостояния, и которой можно было бы ожидать от Петра Порошенко, Зеленский во второй раз позвонил президенту РФ Владимиру Путину. Источник на юге Донецкой области говорит, что роковой выстрел под Павлополем был единственным в этом районе в тот день и что в предыдущие несколько суток обе стороны соблюдали время от времени все же нарушаемое - обеими сторонами - перемирие. Ссылаясь на разговоры с военнослужащими, собеседник “ОстроВа” отмечает, что убийство было, очевидно, непреднамеренным. Морпехи погибли от осколков мины, каким-то образом приделанной к снаряду ручного противотанкового гранатомета. “Снаряд РПГ попадает в броню, прожигает ее и разрывается внутри. Для поражения пехоты он бесполезен. Поэтому к снаряду РПГ приделывают осколочную мину. Это хитрости окопной войны: ДНРовцы “изобрели” это оружие после согласованного отвода минометов. Но прицельно таким оружием невозможно попасть в окоп или блиндаж”, - поясняет источник “ОстроВа”. Он уверен, что никакого масштабного наступления Россия и самопровозглашенные республики ни в тот день, ни раньше, ни позже не готовили. “Первый признак наступления - работа госпиталей. В первую очередь, отдается команда медикам готовить места для раненых. Я знаю, что новоазовская больница такого приказа не получала”, - отметил собеседник нашего издания. Интервью с Романом Бессмертным записывалось до трагедии под Павлополем, когда он еще представлял Украину в Трехсторонней контактной группе. Тогда как раз готовилась очередная встреча в Минске, от которой ожидались новые продвижения в вопросах ремонта моста в единственном на Луганщине пункте пропуска в Станице Луганской, обмена пленными и поиска пропавших без вести. Со сменой власти в столице в регионе начали происходить заметные перемены, и суть их, бесспорно, в позиции Зеленского, а не в позиции Бессмертного или кого-либо другого в ТКГ. Новая встреча в Минске пройдет 21 августа. Вопреки всем явным и мнимым провокациям РФ, процесс продолжается. Однако вопрос о его возможных конечных результатах остается открытым. ОстроВ: После смены власти очевидны перемены в подходе к Луганской и Донецкой областям. Прекратилась конфронтационная риторика, произошло разведение сил у Станицы Луганской, начались работы по восстановлению моста. Что мешало это сделать в прошлые годы? Роман Бессмертный: Эти шаги были выработаны в период конца 2015 - начала 2016 года. Последние решения, которые касались отвода живой силы, принимались осенью 2016 года. Почему они не реализовывались в течение нескольких лет? На это есть несколько причин. Есть объективные причины: в конце 2016 года возобновилась напряженность на линии соприкосновения. В то же время нарастала напряженность на Азове, и уже в 2017 году было видно, что дело идет к столкновению. С приближением выборов 2019 года любые маневры для президента Порошенко были политически опасны. Поэтому к концу 2017 года активные действия, которые касались реализации договоренностей, даже юридически сильных, были прекращены. То, что президент и кандидат в президенты Порошенко выбрал конфронтационную риторику, в какой-то степени можно предъявлять ему, но нужно понимать, что это следствие поведения Кремля. Я думаю, это было продуманно. Социологи показывали, что население стремится к миру, а Кремль провоцировал конфликт. - Вы имели в виду именно это, когда говорили, что положение дел в Минске застыло на уровне конца 2016 года? - “Формула Штайнмайера”, вопрос модальности выборов, амнистия, дальнейшие разминирования, отвод живой силы, доступ ОБСЕ до мест базирования техники - это то, чего удалось достигнуть осенью 2016 года и то, с чем я снова столкнулся, когда вернулся. То, что сейчас реализуется в Станице Луганской, от отвода живой силы до вопросов, связанных с уборкой фортификационных сооружений и ремонта моста, есть в соглашениях, которые готовились в тот период. Более того, Евросоюз еще тогда принял предложение о выделении средств на ремонт. - Мне поясняли в Красном Кресте, что суть спора - в 40 сантиметрах ширины этого моста. Какова наша позиция сейчас? - Украина готова взять на себя восстановление моста. О конструктивных особенностях дискуссий никто больше не вел: мост должен быть восстановлен таким, каким он был. Все разговоры о том, что по нему могут пойти танки и пр… Понтонный мост для танков может быть проложен максимум за два часа. То есть, это была совершенно бессмысленная дискуссия и я не знаю, кто и зачем ее начал. - Я понимаю смысл минских переговоров с точки зрения решения таких точечных вопросов. Но каждая сторона маниакально повторяет, что является приверженной Минским соглашениям, читая их по-разному, и я лично смотрю на них как на мину под украинской государственностью. - “Минские соглашения”, точно так же, как “формула Штайнмайера”, так же, как “план Мореля”, так же, как “план Сайдика” - это уже имена собственные. На сегодня несколько раз поменялся состав тех, кто пытался их выполнять. Юридически Минские соглашения, если трактовать их как соглашения, завершили свое действие 1 января 2016 года. По решению представителей “Нормандского формата” они были продлены, будто бы бессрочно. В рамках Минских соглашений был оформлен целый ряд юридически сильных документов: протоколы об отводе тяжелой техники, средней техники, минометов и танков, разминировании. Был оформлен протокол об отводе живой силы на трех позициях. Эти документы подтверждены картами. Все остальное, что там написано, но не закреплено юридически, не ратифицировано парламентом, в большей части морально, материально и фактически устарело. - То есть, о специальном статусе региона мы больше не договариваемся? - “Особый порядок местного самоуправления” в регионе обеспечивается ежегодным продлением закона об особенностях местного самоуправления. Я на этом акцентирую, когда Россия каждый раз на встречах говорит о каком-то “особенном статусе”. Статья 10 обеспечивает механизм введения этого закона в действие. Есть также закон об особенностях обеспечения суверенитета Украины в отдельных районах Донецкой и Луганской областей. - О выполнении этих законов речь на переговорах шла? - Их выполнение находится в так называемой “формуле Штайнмайера”: как и когда будет введен в действие закон об особенностях местного самоуправления, временно и постоянно. Это тоже творческое развитие формулы Штайнмайера. Я уже несколько раз говорил, чем она оригинальна. Я устал и больше не хочу (смеется). - Каждый читает ее по-своему. - Всему нормандскому и минскому процессу не хватает технологичности и детализации. Я не знаю, в чем причины таких вещей. Наверное, кому-то это нужно. - Какова конечная цель? Чего мы хотим достичь на этих переговорах? - Определенное время для меня Минский процесс означал выдерживание паузы, чтобы стали на ноги украинские вооруженные силы. Сейчас, с моей точки зрения, президентом поставлена абсолютно правильная задача: нам нужно сделать все, чтобы население, которое находится в адских условиях, почувствовало заботу родины. Там граждане Украины. Ответственность за их состояние несет оккупант, но нам нужно сделать все от нас зависящее, чтобы они чувствовали себя лучше. - Адские условия - это отсутствие каких-либо прав, отсутствие работы, невыплата пенсий, постоянные карательные акции относительно местного населения. Украина тут ничего особенного сделать не может. Разве что наладить механизм выплаты пенсий через Красный Крест и снять блокаду. - Тут есть, над чем работать. Но непонятно пока, чем дышит парламентское большинство. Позиция президента понятна частично. Вопрос в мужестве или отсутствии мужества принять определенные решения, например, концепцию реинтеграции с перспективой 25, 50 лет. Я надеюсь, что при жизни моего поколения нам удастся запустить процесс реинтеграции. Хуже всего - отсутствие динамики. Нужно принять концепцию и начать двигаться. Отвести живую силу, наладить мосты, запустить автобусы, ввести вместо регулярной армии полицию, создать из прифронтовых населенных пунктов ОТГ. Да, это тяжело и скучно, но главное - движение, пусть даже по миллиметру. - Вы видите такое мужество у президента? - У него есть желание изменить ситуацию. Дальше все будет зависеть от того, чьи советы он будет слушать. - У украинской стороны есть понимание, что “республики” на востоке Украины очень разные? - Эти образования очень разные. Между ними есть как сотрудничество, так и противостояние, как было раньше между областными властями. В секторах напряжения по линии разграничения это тоже ощущается. Это хорошо понимают военные и те, кто занимается вопросами урегулирования. - Насколько та сторона конструктивна в переговорах? - Сложно рассчитывать на присутствие в этом процессе людей, которые готовы договариваться. Вопрос и в уровне самостоятельности этих людей, и в политической конъюнктуре. 8 сентября в России выборы. Путину выгодно ослаблять тут напряженность перед выборами? Нет. Ему нужно ее усиливать. Юлия Абибок, “ОстроВ”
