Социологи и журналисты, говоря о современном обществе, в большинстве случаев имеют в виду город. А что же село? О нем сегодня имеют адекватное представление лишь сами его жители да немногочисленные специалисты по аграрной тематике. Правда, чиновники высшего ранга время от времени провозглашают, что страну «спасет аграрный сектор». Чтобы соприкоснуться с сельской реальностью, корреспондент «ОстроВ» отправился на сельскохозяйственный север Луганской области - в Белокуракинский район. Чем дальше на север, тем больше велосипедистов и велосипедисток. Последние все породистее и не то, чтобы толще, но такой комплекции, которая у мужчин вызывает молчаливое уважение. За Старобельском все видится масштабнее. Здесь начинаешь чувствовать могучее дыхание земли. Только она здесь - безраздельная госпожа и главная ценность. Именно здесь, как нигде, чувствуешь, как её дыхание не перебивается шумом и копотью городов, терриконами, дорогами, мусорными свалками. На севере Луганщины она раскинулась широко и вольготно, зелено - подобно бескрайнему морю с холмами-волнами. По ним сегодня ползут трактора, здесь пасутся стада коров, бродят, помахивая хвостами, лошади. А по дорогам - идут большегрузные машины с плотно закрытыми брезентом кузовами, которые везут на элеваторы зерно. Как отмечают аграрии, его меньше, чем в прошлом году, но в нынешнем оно замечательно по качеству. Районный центр Белокуракино – это чистый, зеленый поселок с ухоженными цветниками. Первое впечатление настораживает. В стране кризис, невыплаты зарплаты, поэтому, казалось бы, людям должно быть не до «внешних» красот. Неужели 7 тысяч жителей маленького поселка, спрятавшегося на северо-западе Луганской области, обошли эти проблемы? Или время здесь застыло? Белокуракинский фольклор В менталитете белокуракинского местного населения сразу ощущается веселая прагматичность и склонность к мифотворчеству. Вот на пути плакаты, извещающие, что Белокуракино существует с 1700 года, и что вот уже 300 лет эта земля «состоит на службе у Отечества». На миг задумываешься – а какого? При более пристальном рассмотрении плакатов понимаешь, что 300-летие здесь праздновали девять лет назад… Как рассказал 20-летний белокуракинец Юрий, в 1700 году на белокуракинских меловых горах, стоящих к западу от современного поселка, здесь с Петром I чуть не случилась… трагедия. Якобы погнались за ним калмыки, привлеченные богатой одеждой. Царь с небольшим отрядом вынужден был пришпорить коней и спасаться бегством. Калмыки не отставали. «Если бы не успели на помощь драгуны под командованием князя Бориса Куракина, то, возможно, история России сложилась бы иначе. Хуже или лучше, это другой вопрос. Но появился отряд драгун и обратил калмыков в бегство. И, по законам жанра, спросил царь у князя: «Что ты за это хочешь?- «Окрестную землю», - якобы ответил князь. И получил окрестные земли, где со временем и было построено имение», - рассказывал он. Между тем, специалист по истории Белокуракинщины краевед Василий Иванов рассказывает, что происхождение села объясняется так: однажды в 1700 г. Петр I, вскоре после возвращения с похода на Азов, был извещен о каком-то важном политическом замысле, сопровождавшемся ужасными бунтами, которые успели охватить всю Украину до берегов Азовского моря. Царь предпринял поход и лично явился для усмирения. «Князья Куракины, особенно сын Бориса - Александр, якобы, питали особую любовь к украинцам, - рассказывает он, - Единственное русское село, бывшее в округе, они разорили и сожгли, а на землю приглашали переселенцев исключительно из украинских губерний. Украинцы были более преданными и надежными крепостными. А в крепость их обращали, суля большие привилегии. Когда барин, Александр Куракин, приезжал на берега речки Белой, то сразу же начинал развлекаться. Стоящим почтительно крепостным разбрасывались пакеты с записками. В записках содержались какие-то потешные задания. Переодеться в находящееся в пакете платье, станцевать, принять какую-то забавную позу. Вечером же к князю приглашали самых красивых девушек, которых местные называли «танцюрами». Они перед князем и танцевали, и пели. А затем, так сказать, выплачивали сексуальный налог. Если через положенный срок рождались мальчики, то их воспитывали и учили, а затем определяли мелкими чиновниками. А вот с девочками все было похуже. Для них князь построил печь, в которой и сжигал своих незаконнорожденных дочерей. Одну, якобы, только пожалел из-за необыкновенной красоты, выделив ей имение, положившее начало нынешнему селу Лизино. Ибо девочку нарекли Лизой. На самом деле, где была подобная встреча, и была ли она вообще, никто не знает, но на одном из меловых холмов сегодня стоит синий металлический крест, зачем-то обнесенный оградкой. Посредине креста приварен солярный знак, сооруженный местными умельцами из каких-то тракторных шестеренок. Сложившийся плюрализм влияний в Белокуракинском районе здесь связывают и с тем, что когда-то этот район был «вотчиной» бывшего народного депутата Николая Гапочки. Без него здесь, дескать, здесь не происходило никаких существенных шевелений. Признаки «былого величия семейства» встречаются до сих пор. Вот, например, источник, реставрированный с помощью отца народного депутата. Об этом сообщает мраморная стела. Еще несколько лет назад никто бы мне не рассказал «историю о западноукраинских кабанах». А сейчас её охотно излагают во всех кафе поселка. Усреднено сага о кабанах звучит так: есть у народного депутата арендуемый Курячевский лес. В этом лесу построил он трехэтажный охотничий домик. Рядом построил вертолетную площадку. А лес обнес - бетонными плитами, чтобы живность не разбегалась. В тот 2004 г. Николай Михайлович ждал в гости лидера Партии регионов Виктора Януковича, поскольку хотел организовать ему славную охоту. Для этого накануне в Западной Украине Николай Гапочка даже закупил диких кабанов и выпустил в своем лесу. Почему в Западной Украине? Рассказчики начинают смеяться: - «А он думал, что для Виктора Федоровича это будет по приколу», - предполагает мой сосед по столику Михаил. Далее история развивалась так: западноукраинские кабаны решили в Белокуракино не сдаваться без боя. Ночью они подкопали бетонный забор и разбежались по окрестным полям и лесам. Сочувствие рассказчиков почему-то всегда оказывалось на стороне кабанов. А плюрализм белокуракинцам здесь явно нравиться. Ресторанно-гостиничный комплекс местные жители приписывают семье Гопочки Общественное сознание противоречиво. Рядом с легендами о князе Куракине в Белокуракино бытует легенда о Герое Советского Союза Тимофее Титовиче Макаренко. Здесь, в центре поселка в местном парке есть аллея с бюстами героев Советского Союза и аллея с бюстами Героев социалистического труда. О Тимофее Макаренко мне рассказал Николай Вихров. По его словам, несколько лет своей жизни герой проработал вместе с его отцом. Отец был молодым водителем, а Макаренко работал у него грузчиком. На фронте Тимофей Макаренко был поваром. Привез обед на передовую. И тут началась немецкая танковая атака. Артиллеристы были убиты. Макаренко, обладая недюжинной силой, сам развернул орудие и начал стрелять прямой наводкой по танкам. Трое уже горели, подбитые погибшими ребятами, но он сжег еще два. «После боя его и представили к званию героя, приписав ему и три других подбитых танка. Мертвым они-то уж ни к чему. Когда Тимофей Макаренко пришел с фронта, его сделали председателем колхоза, - рассказывает Николай Николаевич, - Мужик он был простой, но не может же герой быть простым колхозником. На новой должности Тимофей Макаренко проявил удивительную добросовестность, старался изо всех сил. К тому же хотел, чтобы все в жизни было по справедливости. И вот у него в колхозе начала орудовать банда. Ночью врывала в дома и отбирала съестное. А люди голодали. Макаренко выследил бандитов. Оказалось, что в банде несколько милиционеров, а руководит ею секретарь сельсовета. Утром он взял пистолет и пошел разбираться в сельсовет. Секретаря успели предупредить. Он выпрыгнул в окно и написал донос на героя. Того за самоуправство судили и дали пять лет. Лишили звания героя и наград. Только при Хрущеве звание вернули. Но человек больше не хотел никакой публичности». Председатель Белокуракинской районной администрации Сергей Иванюченко с чувством собственного достоинства сегодня называет себя «последним членом помаранчевой команды» в области. Как оказалось, назначен он на эту должность в мае 2005 г. Перед белым двухэтажным особнячком, в котором сегодня размещается районная администрация, стоит В.И. Ленин, прижавший к груди руку с газетой, Сергей Иванюченко сидит на втором этаже здания - на фоне портрета В. Ющенко и снопиков пшеницы. Он с гордостью сообщает, что в районе на данный момент собрано 49 тыс. тонн ранних зерновых. Средняя заработная плата здесь составляет 1324 грн. «Это - не много, - соглашается он. - Но за год зарплата все же выросла на 19%». Особую гордость у главы РГА вызывает отсутствие официальной задолженности по заработной плате в районе. По официальным показателям район занимает пятое место среди 17 сельскохозяйственных районов области - «по уровню социально-экономического развития». В Белокуракинском районе сейчас проживает 20 тыс. 500 чел. Однако 5% или 638 человек трудоспособного населения составляют безработные. «За этот год мы создали 78 новых рабочих мест, что на 120 мест меньше, чем в предшествующем году, - продолжает излагать акты голова, - Это притом, что в районе промышленности как таковой нет вообще. 7 новых рабочих мест создано в сельском хозяйстве, остальные - исключительно в сфере обслуживания, в торговле, гостинично-ресторанном бизнесе и.т.д. Район дотационный, и все же если еще несколько лет назад он был дотационным на 81%, то сейчас - на 73%. Пришли крупные инвесторы, и возникло больше предприятий мелкого бизнеса. Среди самых крупных, в том числе «Агротон» и «Луганськмлин», - поясняет голова. И тут же морщится: «Капіталісти, що мешкають за межами району, не дуже про нас дбають». У капиталиста в гостях На севере Белокуракино главным зрительным ориентиром поселка являются башни элеватора цвета охры. Как оказалось, этот элеватор не так давно выкуплен одной из крупных луганских сельскохозяйственных фирм, а возглавляет элеватор Николай Вихров. Взгляд его ярко-серых глаз – внимательный, собранный и одновременно смертельно уставший. Как оказалось, руководство фирмы прислало его сюда фактически как «кризисного менеджера». За год Вихров должен навести здесь порядок и подготовить своего преемника. Поэтому он уже месяц не уходит с производства ни днем, ни ночью. Спит в комнате отдыха возле кабинета, хотя фирма сняла для него квартиру. Николай Николаевич поясняет, что очень работы много. «Не хочется время тратить на переезды – очень работы много, - без всякого позерства устало говорит он. - Наша фирма - единственная, которая ведет техническую модернизацию. Закупили польские сушилки со шведскими нориями. До этого элеватор, который построен в 1964 г. как экспериментальный, только эксплуатировали, и никто не думал его модернизировать». Теперь кризисный менеджер свой кабинет принципиально не закрывает на ключ, что изначально ввело в растерянность местный персонал, уже привыкший уважать частную собственность. Но Вихров на этом не остановился – следом отменил должность секретарши, чтобы к директору мог каждый запросто. А попутно приказал вынести из своего кабинета шикарное директорское кресло и поставить его в бухгалтерию сотруднице, у которой «болит спина». На предприятии удивляются: новый директор почти не похож на начальника. Как-то Вихров обнаружил, что на элеваторе отходит огромная плита, из которых сложена башня, и тут же сам поднялся на высоту четырехэтажного дома, чтобы «вставить болты и затянуть гайки». Оказалось, строители еще в 60-е годы просто забыли это сделать. На элеваторе работает около 100 человек. Николай Вихров разговаривает с ними на литературном украинском языке. Местные рабочие и тут … посматривают на начальника с «некоторой опаской», ведь их украинский - совсем «иной», из разряда суржиков. Едем на машине, Николай Вихров просит водителя: « Зупини, будь ласка, ось там!». «Я бы это сказал так: «Ну, останови ось тут», - исправляет водитель Юра, коренной белокуракинец. Как оказывается, украинский язык для Николая Вихрова – «вопрос принципа». О себе он рассказывает так: родился недалеко от Белокуракино, предки - переселенцы из Черкасской области. Но по телефону директор называет себя так «Микола Выхров» - с ударением на первом слоге. Тут же хочется добавить: «Из Шушенского». По поводу украинского национализма дискутируем с ним не один раз. Как оказалось, Николай Николаевич – социалистическо-коммунистический украинский националист, поскольку национализм у него смешивается со стремлением к социальной справедливости и явным пренебрежением к фешенебельным кабинетам. Особо речь зашла о Голодоморе, поскольку Белокуракинский район был одним из особо пострадавших в области. Как оказалось, Николай Вихров помогал областному музею со сбором свидетельств о тех событиях. По его словам, сотрудница музея, записывавшая на диктофон свидетельства очевидцев, в конце дня не могла отойти и успокоится. Я соглашаюсь с безмерным ужасом тех событий. «Нужно, - говорю, - осудить сталинский режим и организаторов голода, но не нужно эту проблему использовать для разжигания неприязни к русскому народу». Вихров с этим не соглашается. «Но согласен, что голод был и в некоторых областях России, что жуткий голод был в Казахстане?» «Согласен, - говорит, - но каждый народ сам должен оплакивать свою трагедию…». «А страна тогда была одна. И организаторы голода были одни…». Вихров задумывается, и начинает рассказывать историю, которая передается в их семье из поколения в поколение: когда начался голод, местные жители начали ходить в Россию, которая здесь недалеко, чтобы выменять хлеб на какие-то вещи. Пошла и его бабка. По дорогам идти было нельзя. Стояли заградительные отряды, поэтому пробирались по полям. Пришли под вечер в русское село. Зашли в большой и богатый дом. « Поменяйте на зерно», – просит бабка. «Не меняю», - говорит хозяин. Украинские женщины развернулись, чтобы уйти. Хозяин окликнул: «- Куда же вы, на ночь глядя. Останьтесь, переночуете…». А под утро сказал своей жене: «Напеки им хлеба. Если у них такое сейчас, то и нас оно не минует». И каждой в котомку положил по несколько караваев, а от платы отказался. Так семья и выжила. «Но ведь сейчас утверждают, что все делалось для того, чтобы заселить нашу территорию выходцами из России, - говорю, - Мне приходилось сталкиваться на Западе Украины с людьми, которые убеждены, что этнический состав Восточной Украины изменился в результате голода. Голод рассматривают как средство русификации». «Власть, может быть, и хотела этого». «Но власть нужно отделять от русского народа. Тут зафиксированы случаи, когда вымершие украинские села пытались заселить переселенцами из Калужской губернии. Они приехали, посмотрели и отказались селиться здесь. По этическим соображениям. Знали, что их не похвалят, что дома их не встретят с музыкой. Но они уехали…». "Ну, вот видишь…" Разговор на тему «выдыхается», говорить вроде уже и не о чем: современные схемы сталкиваются с правдой жизни. Во время экскурсии по элеватору, я узнаю, что загадочные нории - подъемные машины для зерна. По ним зерно из башен элеватора попадает в сушилку, а затем снова - в башни. Гудят электродвигатели, пахнет разогретым зерном, и в нос лезет зерновая пыль. Огромные КАМазы высыпают зерно в приемные ямы. Тут же лаборатория определяет состав клейковины и белка. Все - четко, по-деловому. На фоне бетона ярко сверкает серебристая емкость новой сушилки, а она сама напоминала синий космический корабль многократного использования. На железнодорожных путях стоят зерновые вагоны, которые подтягивал на загрузку мотовоз. «Продаете зерно на экспорт?» Мы не обладаем таким правом. Нам такая лицензия не по карману. У нас покупаю зерно зернотрейдеры, которые его уже продают за границу», - отвечают мне. «Но какой вам смысл терять деньги?». «Лицензии распределяются на уровне Кабинета Министров. Но это правильно, что с такими ценами нам становиться невыгодно заниматься производством. Зернотрейдеры же с каждой тонны имеют навар в 80 долларов», - говорит Вихров. Жалобы на несправедливые цены на сельхозпродукцию приходится слышать постоянно. Жаловались бизнесмены и мелкие предприниматели, жаловались простые граждане. Двадцатитрехлетний житель Белокуракино Юрий Пулиший говорит, что без подсобного хозяйства в поселке выжить невозможно. Он работает водителем, но на его подворье два поросенка, куры, утки, все - для собственного потребления. Корову не держат. И вообще в поселке коров осталось чуть больше десятка. Дескать, невыгодно. Молоко принимают по низкой цене. Продавать мясо тоже невыгодно. Элеватор принимает зерно, но выращивают его на полях. С региональным управляющим предприятия Алексеем Барановым едем в село Александрополь. По сторонам дороги раскинулись бескрайние поля подсолнечника. Спрашиваю, не истощает ли это почву. «У нас научный подход. В следующий раз подсолнечник на этом поле может быть высажен только через 4 года. На следующий год здесь будет кукуруза». «А черный пар делаете?». «Не рационально, - отвечает. - Прибыль нужно делить тогда на два. Но мы следим за почвой. Вот сами увидите…». Мы останавливаемся и идем в подсолнухи. В прошлом году здесь росла пшеница. Это видно по стерне и соломе, которые остались на поле. «Мы не используем плугов. У нас их просто нет. Солома после уборки измельчается и используется для мульчирования. Это сохраняет почву. Кроме того, в неё вносятся жидкие удобрения», - рассказывает Баранов. Через некоторое время на отделении фирмы оглядываю технику. Преимущественно используются мощные трактора и комбайны фирмы «Case». Местный тракторист с гордостью показывает мне кабину с кондиционером. Навесные орудия к трактору захватываю более 14 метров при обработке. Одновременно вносятся жидкие удобрения, и производится культивация почвы. Алексей Баранов стажировался в Канаде. Был в Париже. Уверен, что именно за такими крупными фирмами будущее.- «Масштаб дает нам возможность рационально использовать технику. Начинаем уборку с Краснодонского района и двигаемся на север», - спокойно говорит он. С удивлением отмечаю, что современные сельскохозяйственные поля практически безлюдны. Сегодня интенсивное сельскохозяйственное производство уже не нуждается в многочисленных работниках. Но это должны быть очень квалифицированные специалисты. По кромке полей лежат огромные рулоны сена. Эспарцет скошен, спрессован и ждет погрузки и вывоза. Интенсификация села: плюсы и минусы? Глава РГА Сергей Иванюченко в интенсификации видит серьезную социальную проблему. Даже то количество людей, которые к настоящему времени живут в районе, может оказаться излишним. Приводит пример хозяйства «Прогресс». Там на площади в 810 га на уборке ранних зерновых работал один комбайн, и в целом было задействовано от силы 10 чел. Зерно даже не перерабатывалось на местном току, а сразу вывозилось на «Луганськмлин». «И вы бы так делали, и я бы так делал. Иначе невыгодно. Закон бизнеса. Но большинство людей в селе Лизино остаются ненужными. Ежегодно в Белокуракинском районе рождается где-то около 200 младенцев, но за тот же год умирает более 200 человек и еще столько же мигрирует. Поэтому население стабильно уменьшается», - отмечает он. «Так что, через некоторое время, возможно, все население будет жить в Белокуракино, а за его пределами будут только хутора фермеров и отделения агрофирм?», - спрашиваю. «…К этому идет…. В районе перспективными являются около 8 населенных пунктов. И на это нужно ориентироваться, планируя социально-экономическое развитие. В свое время у нас хотели возродить село Романивку. Построили хорошую школу, дома. И что? Производства нет и все это захирело. Поэтому необходимо комплексное планирование развития района. В конце концов, человек должен жить в населенном пункте, где он может удовлетворить свои основные потребности. У нас сейчас в Государственном реестре числится 52 населенных пункта. В некоторых уже никто не живет. В некоторых живет один – два человека. Но даже если там двадцать жилых дворов, то можно ли организовать для людей всю инфраструктуру?», – говорит Иванюченко. Рациональность рациональностью, но местные жители рассказывают о вымерших селах с болью. Николай Вихров вспоминает, как в детстве ходил из Романовки в Пластуновку. Там жил его дед, переселенец из Надднепрянщины. Местные называли жителей этого села «київцями», а они, в свою очередь называли местных «каврюками». Сейчас от Пластуновки не осталось ничего. «Даже удивляет, как природа берет реванш. Проходит несколько десятков лет и от человеческих жилищ не остается и следа», - говорит он. В грустной справедливости этих слов убеждаюсь во время посещения когда-то большого села Бунчуковка. Такие села умирают не сразу. Пятнами пустеют дома. Оставшиеся жители забирают все ценное. Затем на подворьях и в домах начинают расти трава и деревья, постепенно закрывая развалины от посторонних глаз. Только стоит на выгоне почтовый ящик, в котором птицы свили гнездо. Сюда уже никогда не придут письма. В Бунчуковке сегодня некому восстанавливать когда-то очень красивую церковь. С купола падают кирпичи. Окна и двери без рам открывают вид на луг, зарастающий деревьями. В самой церкви растут трава и молодые деревья. Мои гиды мне рассказывают, что это село тоже пытались спасать. В закрытой школе основали пошивочный цех. Но просчитались с рабочей силой. Ведь в селе некому работать. Пустили автобус собирать по селам швей. Но, теперь, дескать, цех в ближайшее время все равно придется закрыть - по причине нерентабельности. Сегодня оставшиеся здесь жители огораживают огороды колючей проволокой. Над их усадьбами белеют пугала. Думаю ночью под светом луны это чудное зрелище из серии «Тишина и мертвые с косами стоят». Но на жилых домах белеют и спутниковые тарелки. Бунчуковка – пример не самый печальный. Здесь есть сельскохозяйственное предприятие. Пока есть цех. Но и здесь все жители не могут найти себе места. Поэтому и отмирают куски села. Когда едешь из Бунчуковки в Белокуракино, то видно, что далеко не все хозяйства культивируют интенсивное земледелие. Фермеры пашут почву по-старинке. Николай Вихров определяет это как многоукладность в сегодняшнем селе. Он говорит об экономической стороне дела. Сегодня Белокуракино ругает власть и спорит о прошлом и будущем страны. Сергей Иванюченко говорит мне, что кучминские реформы на селе, как он выразился на языке оригинала, «видихують український народ». По его словам, потенциальный вулкан недовольства, порожденный этими реформами, начал затихать только сейчас. Но проблем с распаеванием земли и имущества и в настоящее время хватает. Проблемой района являются дороги. Здесь особо отмечается значение дороги на русские Ровеньки в Белгородской области. Это, дескать, «лицо Украины», а она (дорога) в ужасном состоянии. «Неоднократно возил сюда народных депутатов, они сокрушались, - сокрушается и голова администрации, - но проблема так и не решается. Большой проблемой в Белокуракино также является нехватка кадров высокой квалификации в образовании и в медицине, транспортное сообщение между селами. Чтобы запомнить Белокуракино, нужно посмотреть на него с вершины холма. Едем с водителем Юрой на один из этих холмов, откуда открывается широкая панорама на долину реки Белой. Поселок начинается элеватором на севере и теряется в дымке на юге. Юра говорит: «Це у нас Холм любви». Я смотрю на него с недоумением. «Вечером тут ціла очередь із машин. Люди їдуть подивиться, як світиться посьолок, ну, і заняться любов’ю». Я смеюсь. Веселым кажется этот белокуракинский день. Александр КОСТОМАРОВ, специально для «ОстроВ»
