Луганск сегодня – один из филиалов ада на земле. Трупы на улицах – теперь дело привычное. Трупы мирных жителей, мужчин и женщин, совсем еще юных девушек и юношей. Горожане после обстрелов фотографируют убитых во дворах и попутно собирают осколки по комнатам. Пока в Луганске был Интернет, снимки и видео мгновенно попадали на Youtube. «Филиал ада на земле» Только по официальной статистике Луганского горсовета по состоянию на 18 июня в Луганске уже погибло 44 человека, ранено – 215 человек. Разрушено 26 многоквартирных домов, 195 – частных, 3 школы, 12 детских садов, автовокзал, пять заводов, три супермаркета и т.д. Также из-за артобстрелов из ГРАДов и гаубиц поврежден коммунальный транспорт - 10 троллейбусов, 5 – трамваев, 40 – маршрутнызх такси, 10 км линий электропередач, 17000 кв м дорожного полотна, 11 электроподстанций. Как сообщает пресс-служба горсовета, для обеспечения врачебной помощи населению не хватает 150 врачей и 250 медсестер. 19 июля снаряды попали в еще одну многоэтажку, школу №29, повредили и разрушили 17-ть частных домов и 6-ть объектов городской инфраструктуры: под артиллерийский обстрел попали дома по улицам Артема, Фестивальная, Петровского, Победоносная, Ломоносова, Продольная, Зои Космодемьянской, Куйбышева, квартала Степной, Щербакова, 3-й Ленинский переулок и другие. Под огонь попала и территория старого центра, Дом техники, гостиница, супермаркет, два корпуса и здание общежития Луганского национального университета имени Тараса Шевченко. И- так далее. Житеои спальных кварталов рассказывали, что «ополченцы» не давали убирать трупы до приезда московских «телестервятников». LifeNews или «Звезда» должны первыми начать информационно «расклевывать» свежие трупы. Даже пророссийски настроенные луганчане в связи с этим отмечают - среди убитых в городе не замечено одетых в военную форму, камуфляж. Целенаправленно уничтожается мирное население и инфраструктура. Критически мыслящие горожане говорят: «Сегодня обстрелов уже не будет. LifeNews свое кино отснял». В эти июльские дни для луганчан главное – выжить. Люди сидят в погребах, ночуют в вонючих подвалах многоэтажек, проводят ночи в ванных комнатах, которые являются самым безопасным местом в многоквартирных домах. Но когда люди остаются живы, они должны объяснить себе то, что с ними происходило. Этот процесс осмысления происходит в одиночестве и в многотысячных очередях на железнодорожном вокзале за билетами, в магазинах - за хлебом, за водой. Стоя в такой очереди, чувствуешь, что людям хочется поговорить. И они обсуждают, какие дополнительные поезда пустили из Луганска, рассказывают о своих домашних любимцах, которых очень трудно вывезти из города. Делятся опытом получения справок в ветеринарной клинике, а в городе только одна из них (на квартале Шевченко) почему-то имеет монопольное право на выдачу таких документов. Люди говорят и о жертвах. Кто-то видел, как снаряд взорвался рядом с маршруткой, и как осколками от него убило нескольких человек. Кто-то ехал на такси, и буквально в пятидесяти метрах взорвалась мина. Но, стоя в этих очередях, я ощущал, что люди бояться заглянуть в бездну, которая разверзлась у них под ногами. Они очень стараются отвести взгляд от нее. Луганск освободят. Возможно, это дело дней, а возможно - недель, месяцев… Но это произойдет. Украинская армия войдет в город. Жизнь станет налаживаться, появится внешняя безопасность. Но автоматически это не ликвидирует пропасти под ногами луганчан. Она ведь создана не просто внешними силами. Необходимо серьезное объяснение того, что с нами произошло. Не менее необходимо - осмысление собственной вины в случившемся. В разной степени, но виноваты. Я лично тоже не смог противостоять сползанию к этому абсурду. «Луганский синдром» Одну из составляющих нашего сползания к катастрофе можно определить как «луганский синдром». В принципе, это явление характерно и для Донецка, и для других городов Донбасса. Поскольку я его наблюдал в своем родном городе, буду называть по месту наблюдения. Понятно, что само название отсылает к так называемому стокгольмскому синдрому. Однако события 1973 года в стокгольмском банке, где было захвачено четверо заложников, которые в плену начали проявлять солидарность с насильником, в общем-то локальная. Конечно, и в маленьком событиии проявляются общие закономерности. Но тем не менее, происходящее в Луганске и Донецке – значительно масштабнее. Дело не только в этом. Стокгольмский синдром – это синдром заложников. Он неоднократно проявлялся и в последующем. Правда, его нельзя считать законом. В одном случае, он возникает, в другом – нет. Это – индивидуальная приспособительная реакция человеческой психики в экстремальной ситуации. Люди, находясь в тесном контакте с террористами, проникаются их человеческими реакциями. Они начинают в них видеть не абстрактное зло, а людей, у которых есть какя-то своя правда. Террористы, в свою очередь, могут входить в человеческие отношения с заложниками и по-своему даже заботиться о них. Так возникают условия для возникновения стокгольмского синдрома. Если тесных контактов террористов и заложников нет, если между ними с самого начала пролегат жестокость, то сочувствия к насильникам у жертв не формируется. Нечто подобное можно наблюдать и в Луганске. Совсем недавно мой знакомый кричал мне, что «ополченцы» - хорошие ребята. Залп «Града» накрыл часть квартала Мирный в Луганске. Горела стоянка автомобилей и «ополченцы» помогали оттащить целые автомобили от горящих. Вот это и заставило моего знакомого почувствовать к ним симпатию. Но луганский синдром – и нечто другое. Он носит не индивидуальный, а груповой характер. Его предпосылки нужно искать не только в социальной психологии, но и в социальной структуре. Начну - с описания явления. Наиболее ярко оно проявилось во время так называемого референдума 11 мая. Тогда значительное число луганчан пошли и проголосовали за провозглашение ЛНР. Приходится оперировать очень неопределенными категориями, типа «значительное число» и т.д. Точнее число голосовавших определить невозможно. Я могу сослаться только на пристрастные публикации. Так, журналист Андрей Севастьянов из интернет-издания «Политика 2.0» писал: «Согласно первому и единственному Протоколу ЦИК, вчера проголосовало 75% имеющих право голосовать. И за самостоятельную Луганскую народную республику проголосовало 96 %» . Референдум был организован как PR-акция, которая должна была придать видимость легитимности крепчающей открытой террористической диктатуре. Никаких строгих правил во время его проведения не соблюдалось. Можно было проголосовать хоть 10 раз одному и тому же человеку. Юридическую ничтожность данного события понимают и сами сепаратисты, которые сожгли бюллетени «референдума» в топке здания захваченной ими областной администрации. Однако, толпы луганчан, которые шли 11 мая голосовать, я видел лично. Мне запомнилась пожилая супружеская пара, одевшая «парадную» одежду. На мужчине были новые желтые ботинки, которые «застряли» в моей памяти, символизируя абсурд ситуации. «Референдум, как переход кризиса в новую фазу» Сегодня луганчане не признались бы и себе, что этим массовым участием в референдуме открыли дорогу системам залпового огня, смертям и разрушениям, невероятной и необъяснимой жестокости. Они не думали, что их шаг – это переход украинского кризиса в новую фазу. Точнее можно сказать так: если до мая он был в основном борьбой между украинскими элитными группами, то с того момента - перешел в фазу необъявленной российско-украинской войны. О чем же они думали? О том, что своим голосованием приведут к аннексии Донбасса Россией. Многие этого действительно хотели. Более того, некоторые луганчане до сих пор размещают в социальных сетях соответствующие призывы к В.Путину. «Кризис гражданственности» Луганский синдром – это и кризис гражданственности. Миллионы граждан Украины, проживающие в Донбассе, в одночасье согласились перейти в гражданство другой страны. В своей стране в тот момент они усматривали угрозу. Как же могла сложиться такая ситуация? Большинство жителей нашего города не приняли Майдан. После того, как руководители Майдана начали практиковать захваты областных администраций по всей Украине, луганчане с тревогой начали ждать чего-то подобного и у себя. Ждали не безосновательно. В городе постепенно наростала тревога, выливавшаяся во вспышки массовой истерии. Обласной совет и областная администрация в этих условиях инициировали (или поддержали) создание самообороны, к которой присоединились донские казаки. Начали всплывать странные личности типа Харитонова. Я был на объявленном властями митинге 23 февраля (после бегства Януковича). На площади Героев Великой Отечественной войны у постамента памятника Шевченко стоял микрофон. Вокруг бродила возбужденная молодежь с закрытыми шарфами лицами, с обрезками труб , с битами в руках. (Почти как на Майдане). Пахло алкоголем. Толпа сгрудилась вокруг микрофона, к которому никто из официальных лиц в назначенный час так и не пришел. И тогда слова взял полупьяный парень, завопивший: - Президент – су...а! Он нас предал! Дальше пошел вал подобных выступлений. Начали продираться сквозь толпу к микрофону «афганцы», призывавшие к решительным действиям. Киев ответил луганчанам провокационно. Имею в виду отмену закона о региональных языках, публичные демагогические выступления И. Фарион и О. Тягнибока. Или вспомнм поведение депутата от «ВО Свобода»Мирошниченко, когда последний ворвался на Первый Национальный канал и тряс за грудки, «увольняя» генерального директора. Провокационность этих действий сейчас ни у кого не вызывает сомнения. Популярная в Галичине газета «Експрес» (№76 от 17 – 24 июля 2014 г., с.6) опубликовала интервью с экс-разведчиком Владимиром Гулимой. На вопрос о том, может ли ВО «Свобода» быль участницей пророссийских провокаций, он ответил так: «Если глубоко анализировать действия этой партии, то нетрудно предположить, что это вполне возможно. Спецслужбы часто используют это в технологии – меньше всего подозревают своего. Что детонировало ситуацию, вызвало взрыв протестов на востоке? Отмена закона о языке, призывы, что мы сейчас походом на Крым, и так далее. С профессиональной точки зрения спецслужбы это делают приблизительно так: сначала создается угроза – вот «Правый сектор», бандеровцы. Все это пропиаривается в СМИ, соцсетях и просто в транспорте дедушками и бабульками. А тогда их представители заявляют, что вот сейчас к вам придем. И эти угрозы не просто так, а имеют реальное материальное подтверждение, а именно – отменно этого языкового закона. Вот и все: первая фаза технологии – недовольные массы на востоке. Спецслужбы всегда используют недальновидный национализм для своей цели». Вот где-то здесь, в конце февраля – в начале марта 2014 года, и находиться наша точка бифуркации. До конца февраля большинстов луганчан себя чувствовали опорой конституционного порядка. Насильственная смена власти в Киеве у большинства вызвала протест. Но именно в этот момент наши местные властьимущие подсуетелись. Они решили сознательный протест и просто душевную сумятицу использовать в свою пользу. Как ни странно - большинство луганчан согласились с этим. Кто –то – открыто, кто-то - сделав вид, что это его не касается. В результате на нашу землю пришла жестокость, которую трудно объяснить. Можно объяснить жестокость фашистских войск. (Немецкие национал-социалисты внушили своему народу, что они – высшая раса, которой предназначена вся земля, а чтобы восторжествовала «справедливость» в мире - нужно устранить недочеловеков, Untermenschen). Так как же это произошло в нашей реальности? Волна ужаса исторических травм русского народа прорвалась из России в Украину, где она накапливалась десятилетиями. На том, как она возникла, останавливаться не буду. Это – тема для отдельного разговора. Но именно крах украинской гражданственности в Донбассе открыл границу для проникновения на нашу территорию волны страшной разрушительной энергии. Повторю еще раз. Психологические комплексы, сформировавшиеся во время киевского майдана, боязнь Правого сектора, «бандер» или «бендер», толкнули многих жителей нашего региона искать спасение у России. Естественно, это была надежда не на реальную путинскую Россию, а на некую идеальную Россиию, сияющую в горней славе. И это легитимизировало наглое российское вмешательство в Донбасс. А жители, воспринимая Россию как некий идеализированный СССР, пошли на опереточный референдум, который открыл путь к установлению открытой террористической диктатуры в регионе. Ходившие на референдум открыли дорогу российским «Градам» и танкам. Теперь они ежаться и вздрагивают в своих квартирах. И тихо ненавидят «ополченцев». Наверное, в этом и кроется объяснение, почему люди не хотят взглядываться в бездну, которая разверзлась у нас под ногами. Причины луганского синдрома Теперь от феноменологии перейдем к выяснению причин луганского синдрома. Первая и самая глубокая причина состоит в радикальном разрыве в Украине между элитными группами и народом. Правящий класс в целом рассматривает страну просто как свою кормовую территори, вытягивая через административную ренту из нее все жизненные соки. Особенно это чувствительно воспринималось на Востоке Украины, в первую очередь в Донбассе, где отношение жителей с государством практически не осмысливаются через понятие «нация». Для наших жителей государство – это совокупность чиновников, которые контролируют совокупность денежных и прочих ресурсных потоков, перенаправляя их в свою пользу. Такое государство не грех обманывать, стараясь отдать ему как можно меньше при возможности взять от него как можно больше. Это состояние все годы независимости как короозия разъедало гражданство. Второе. Правящий класс нашей страны находится в ситуации постоянной борьбы внутри себя. В этой борьбе забываются общенациональные интересы. Само политическое пространство Украины формируется в результате договоренности между патронами клиентельных групп. Из-за этого оно является принципиально неустойчивым. Та или иная из этих групп, захватывая доминирующие позиции во власти, начинает перестаивать страну под себя, превращая ее в мегакорпорацию по извлечению административной ренты. Это вызывает недовольство клиентельных групп, отстраненных от регулирования процесса взаимной конвертации власти и собственности. Доминирующая элитная группа становится неповоротливой, все больше коррумпируется и вызывает к себе ненависть во всех слоях общества. Это создает предпосылку для ее смещения. Такие циклы политического процесса наметились в Украине, начиная с досрочного отстранения от власти Л. Кравчука. В своей борьбе правящие группы весь период независимой истории Украины во внутреннюю борьбу втягивали иностранные силы. Можно даже усилить этот тезис и сказать, что разные фракции правящего класса во время президентства В. Януковича превратились в агентов иностранного влияния. Влияние было разным, но самого факта это не отменяет. Это обстоятельство тоже подрывало идею гражданственности. Если в правящем классе нет моральных авторитетов, способных отстаивать интересы большинства, то это большинство способно отвернуться от государства вообще. Третье. У жителей Донбасса существовала постоянная тревога, что их культурные права не обеспечены. Отсутствие реальной децентрализации, которая может принимать разные формы от федерализации до широких прав местных громад, вела к тому, что любая смена власти в Киеве воспринималась на востоке как угроза того, что вновь начнут учить тому, на каком языке разговаривать, как называть Великую отечественную войну, какие памятники иметь на площадях и прочая и прочая и прочая. У жителей нашего региона для этого были основания. Первый культурный натиск они ощутили с момента обретения Украиной независимости, затем - после 2004 года. Им так долго рассказывали, что они русифицированные, что они почувствовали себя русскими. Четвертое. Донбасс очень сильно культурно связан с Россией. На территории нашего региона исторически осуществился украинско-русский культурный синтез. Это может кому-то нравиться, а кому-то не нравиться, но это реальность. В силу этого граница с Российской федерацией у нас воспринималась до последнего момента как «граница между своими». В Россию из Донбасса ездили на заработки. И в результате всех этих моментов у значительной части наших жителей сформировался некий идеализированный образ России. Этот образ к реальной путинской Российской федерации отношения не имеет. Это, скорее, образ некого идеализированного СССР, где все мы будем счастливы когда-нибудь. Но всем этим кремлевские политтехнологи воспользовались сполна. Последнее пятое, но вовсе не наименее важное. В «ополченцы» в Луганске пошло много молодежи, которая не смогла найти свое место в обществе. Они были никем, но на какое-то мгновение почувствовали, что с оружием в руках могут стать «всем». И они красовались перед согражданами в камуфляже и с автоматами в руках. Потом, наверное, многие пожалели об этом. В связи с этим хочу сказать и об отношении к этим обманувшимся юношам, а иногда и девушкам. Недавно Олег Ляшко говорил перед молодыми бойцами: «Гарний терорист – це грохнутий терорист!». Пафос понятный: поднять боевой дух и пр. Я сам склоняюсь к тому, что сейчас переговоры с руководством «ЛНР» и «ДНР» контрпродуктивны. Но для обманувшихся должен оставаться индивидуальный выход. Его наличие только приблизит победу Украины. К тому же – это один из путей к избавлению от луганского синдрома. Популизм и демагогия в этом случае опасны. Украинская армия рано или поздно освободит Луганск. Важно как она в него войдет, и как ее воспримут. Плохо, если города освобождают без помощи их жителей. Лучше будет, если в составе украинской армии в город войдут и луганские батальоны. И совершенно необходимо, чтобы освобожденные луганчане получили новый образ Украины. Образ страны, в которой хочется жить. Страны, которая дает надежды всем своим гражданам. Только на этом пути луганский синдром может быть преодолен полностью и окончательно. Илья Кононов, доктор социологиченсих наук, специально для ОстроВа г.Луганск
