Знаете, кто считается сейчас самым благополучным в «республике»? Выехавшие взрослые дети оставшихся здесь родителей. Да, так вот просто. Без нюансов и уточнений. Не те, кто работает в «министерствах», не те, кто имеет свой бизнес, а кто имел мужество уехать отсюда. Даже если куда там выехавшие не добились ничего, никем не стали и живут «на съёме». В многочасовых очередях под банками, по телефону и с подружками при очных встречах муссируется именно тема успеха выехавших детей. Под успехом понимается буквально все – работа на ленте по производству сухариков, отсутствие работы и временные трудности. Но где-то там, за линией горизонта, всегда лучше, чем здесь. Есть иллюзия того, что работа появится, главное уже сделано – была смелость уехать отсюда. Необходимость отъезда объясняется крайней мерой – зять не хотел служить, а жена поехала за ним. И там есть перспективы, им там нравится. Причем хорошо буквально везде, где нас нет: Россия, Украина, Турция... Конечно, лучше всего быть за рубежом. В восторженных глазах подружек читается не прикрытая зависть. О жизни «не здесь» слагают легенды: путешествия, ипотеки, новая школа для внука, спорт. На фоне таких историй жизнь здесь кажется тусклой и бесперспективной. Ко всему этому добавляется тема поездок к детям. Если это Россия - передачи им денег в помощь. Если Украина – трудности дороги туда или совместные поездки куда-то для встречи, например, в Турцию. ЕС – это вообще хвастовство и сказка. Тема долгих переговоров с детьми – как новый вид лекарств. Часами обсуждать, как внук сделал первый шаг, как зять поменял работу, какая дочь умница… А потом пересказывать это часами подружкам – дословно, но добавляя свои оттенки и выводы. То ли это возрастная наивность, то ли вера в лучшую жизнь, которую не видишь сам и соответственно не можешь проверить. В общем, тема уехавших детей похожа на жвачку. И начинает казаться, что хорошо везде, где заканчивается «республика». Сын подруги в Украине поменял машину, работает и не подлежит мобилизации. Как так? И кроме работы, он еще отменно готовит, о чем все время шлет ей фотографии. Он ей, а она нам. Как Станиславский когда-то, хочется крикнуть: «Не верю!». Но фото красноречивы. Он на кухне с пирогами, он у новой машины, он с новой подружкой. И все это из Украины. Где война? Наверное, в какой-то другой жизни. Приятель из глубинки «республики» переехал в Москву. И тоже счастлив, что самое удивительное. Когда не счастлив, не пишет. Пишет именно, когда все у него отлично и ладится. Отчего складывается впечатление, что его жизнь, как райский сад. И таких вот историй сотни вокруг. Стоит только чуть затронуть, и этих рассказов на час-другой. О дочери, о сыне, о детях, о внуках. И никто, никто сюда возвращаться не хочет ни за какие коврижки, даже к своему жилью и к стареющим родителям. Но как-то не ложатся на эти истории о счастье другие рассказы: о том, как здесь не просто их родителям. О том, что карточки с украинской пенсией отдали детям в помощь; о том, что родители стареют и остро нуждаются в участии. Самая яркая иллюстрация последнего года – самоубийство женщины на нашей улице. Повесилась. Вначале умер ее муж, она ухаживала за ним, боролась. Он умер, и она сдалась. Мы видели: что-то не так, но дело каждого – сторона. А потом ее нашли. И приехала из Москвы ее дочь. И самое поразительное, дочери оказалось ничего не нужно: ни дом, ни вещи. Хотя дом был – полная чаша. Похоронила мать, и попросила соседей присматривать. Для нее все здесь – лишняя обуза. Вступать в наследство, продавать. У нее уже другая жизнь. А часто бывает иначе. Дети будто уехали за идеей, оттого, что не могли быть здесь, оттого, что это был единственный вариант, как им казалось, а старики, как Хатико, остались их ждать. Стареют, дряхлеют. Потом выясняется, что у матери нет воды в доме, даже помыться нечем, а отец уже не может сам себя обслуживать. И выглядят эти восторженные старики, как слепые котята. Слепы и счастливы в иллюзии счастья своих детей. Радуются, но ноги у них не идут и банально похоронить некому. А вы попробуйте, доберитесь к ним сейчас в Луганск из Киева или из Швейцарии? И потом еще выясняется, что и с деньгами не так все радужно у детей, и ездить им сейчас не с руки. И с этим зыбким стариковским счастьем их родители, как канатоходец под куполом. Где-то там дети, в «республике» их брошенная недвижимость, а они по центру – балансируют. И чуть что происходит, то начинается: приезжай, проведай, купи, отвези, выручай. Так и хочется сказать: мы-то скучно живем, мы не уезжали, нам и похвалиться нечем. Дом, работа. Жизнь в натяжку. Но именно мы оказываемся ближе всего к ним, брошенным вами… А потом друзья жалуются – мы даже на похороны не попали к родителям. Не могли приехать. Жалуются, что жизнь трудная, что не могли иначе. А их родители, как тот Хатико, охраняли пустующие квартиры. До последнего бегали проверять краны и батареи. С пенсии платили и за свою квартиру, и за недвижимость детей. Жили для детей. И были счастливы. Не ясно только, было это счастье искренним, или только пылью в глаза, для подружек.
