Председатель Союза объединений граждан «Трудовое Движение «Солидарность» в Луганской области Константин Ильченко уже много лет ведет борьбу с силами, которые, по его мнению, прекрасно осведомлены о проблемном положении дел на шахтах региона, но не принимают никаких мер. Он утверждает, что зачастую за происходящим четко прослеживается их «кровный» интерес… — Константин Григорьевич, в общественном мнении вы сегодня позиционируетесь как активист- общественник, но мало кто знает, что в недалеком прошлом вы были успешным бизнесменом. Что подвигло на подвиги такие? В смысле, стать общественником? — Еще в начале 90-х я даже не думал этим заниматься, так как тогда действительно был довольно удачливым предпринимателем. Но, если помните, в 90-х начался период активной реструктуризации шахт. А по-простому — их закрытия. Наблюдая происходящее, я не понимал, почему в отношении успешных, действующих шахт, которые располагают запасами угля на 30-70 лет, в какой-то момент вдруг принимается определенное решение и их закрывают, чтобы «порезать» на металлолом? Эти процессы тогда полным ходом шли в Стаханове, Красном Луче, Свердловске… Чтобы найти ответы на эти вопросы, в 1995 г. я организовал в Киеве неофициальную встречу представителей общественности и Мирового банка. На ней мы задавали самые разные вопросы, и в том числе: почему Мировой банк выделяет деньги на закрытие шахт, ведь все понимают, что в Донбассе шахты определяют занятость населения, являясь для многих жителей единственным источником дохода? Ответы были расплывчатыми, но мы вышли с этой встречи с абсолютной уверенностью, что на самом деле происходит какая-то большая афера. Мировой банк действительно выделяет реальные деньги на закрытие шахт, но не для того, чтобы Украина модернизировалась, а для того, чтобы уничтожить угольную промышленность. Почему шахты закрывались так бездумно и, в конечном итоге, попросту резались на металлолом? Деньги, поступающие от Мирового банка якобы на реструктуризацию шахт, на самом деле оседали на счетах представителей семьи Леонида Кучмы. А чтобы на местах губернаторы, руководители угольных объединений и другие чиновники не задавали «ненужных» вопросов, угольные шахты, что называется, отдали им на откуп. С одним условием: за уничтожение шахт чиновникам разрешалось списывать на предприятия, подлежащие реструктуризации, горно-шахтное оборудование и вывозить его контрабандой в Россию (которая такое оборудование тогда не производила). И таким образом всем стало «хорошо». На свою голову, в 1996 г. я выступил с инициативой доказать, что шахты не нужно закрывать (тем более те, которые находятся на антрацитовых угольных пластах и не опасны ни по пыли, ни по газу). Более того, их нужно развивать. И начал действовать. — Каким образом? — Взял в аренду (а фактически — отобрал у местного клана) шахту № 68. До этого она 5 лет практически не работала, там просто откачивалась вода, и шахта была внесена в список закрывающихся. При этом запасов угля там было на 70 лет. Конечно, шахту долго не хотели отдавать в аренду, было колоссальное противостояние. Но в конце концов нам удалось его преодолеть. А дальше начался кошмар. В течение 4-х месяцев я восстановил шахту, вложив туда огромные средства. Она стала фактически единственным на тот момент угольным предприятием города, которое платило работникам зарплату деньгами, а не картошкой или салом. Но работать нам дали всего три месяца. А затем возникло реальное противостояние между мной и командой Александра Ефремова, который был тогда первым заместителем губернатора Луганской области. Они как раз и занимались закрытием шахт. «Занялись» и нами. Честно говоря, мы вообще не сразу поняли, что происходит: через три месяца работы шахте просто полностью «отрубили» подачу электроэнергии, даже сняли аварийную бронь. Причем, «отрезать» нас приехал на предприятие лично тогдашний руководитель «Облэнерго» Курбатский (это само по себе уже о многом говорит) — и это при том, что никакой задолженности за электроэнергию у нас не было. Между нашим предприятием и ГКХ «Свердловантарацит» проводился взаимозачет: мы им отгружали штыбы, а они проплачивали за нас электроэнергию. При этом уголь мы грузили наперед, поэтому фактически должны были они нам, а не наоборот. Всем стало ясно, что долг по электроэнергии на самом деле был выдуман и использовался властью в качестве предлога для расторжения договора аренды. — И вы не пытались бороться? — Пытались, конечно. Обращались к тогдашнему президенту Леониду Кучме — реакции не последовало. Мне удалось встретиться с заместителем министра энергетики Проценко, который «в ручном режиме» обязал «Облэнерго» включить электроэнергию. Но к тому времени прошло более двух месяцев, поэтому было уже поздно — начался необратимый процесс затопления шахты. Дело в том, что шахта № 68 была опасной по затоплению — средний приток грунтовых вод составлял 250-300 кубов в час. Там на трех горизонтах стояли огромные насосы немалой стоимости (один электродвигатель — порядка $50-70 тысяч). После их отключения мы не справились с притоком грунтовых вод и в итоге потеряли откаточный штрек, а это фактически означает, что шахты уже нет, так как лаве просто некуда качать уголь. Всевозможные проверяющие органы, начиная от Гортехнадзора и заканчивая местной властью и прокуратурой, что называется, «ломали через колено» арендное предприятие. Как-то мне позвонили ребята из милиции и предупредили, чтобы завтра я на шахту не ехал, т.к. прибудет наряд и меня просто «закроют», отправят в камеру без всяких объяснений. В это день я стоял неподалеку от шахты и наблюдал за тем, что там происходило. Фактически шахту «убивали». Действительно, приехал наряд милиции с автоматами, представитель прокуратуры города, юстиция (мы ведь уже тогда подали в суд на арендодателя за незаконные действия). Угрожая наручниками, всех людей вывели из шахты, закрыли административные помещения, стволы, все опечатали и поставили охрану. И в течение 1,5-2 месяцев шахту полностью сравняли с землей: от поверхностного комплекса ничего не осталось, все оборудование вывезли в неизвестном направлении. Вот так и уничтожили шахту № 68 «Майскую». Между тем, пришло извещение из суда, о том, что мы его выиграли. С этим решением я отправился к одному из должностных лиц объединения «Свердловантрацит» Змееву, который руководил процессом уничтожения шахты, и потребовал ее возврата согласно приемному акту (хотя к этому времени предприятие уже физически не существовало). Буквально через несколько дней его нашли мертвым, официальный диагноз — инфаркт, хотя человек он был здоровый. Вот насколько все это было серьезно. Так что шахты в Луганской области не только работают, но и закрываются на крови. — Но сейчас в прессе вас обвиняют в том, что вы совместно с Ефремовым и Королевской «разворовали и угробили» шахту №68… — Так это же технологии! Нужно было «замести следы». Дело в том, что эти шахты уничтожались неспроста — все они были уликами в самом настоящем, серьезном преступлении. Я уже говорил о договоренности: деньги от Мирового банка — в семью, а на местах — делайте, что хотите. Генеральные директоры угольных объединений так и поступали (исключение составили только «Ровенькиантрацит» и «Краснодонуголь»). Тогда еще работала система поставок от Главснаба — по проектной мощности заявлялось количество горно-шахтного оборудования на год вперед, деньги платить было не нужно. Уже существовал список шахт, готовящихся к закрытию — на них это оборудование и списывалось, а потом контрабандным путем вывозилось в Россию. У нас в Свердловске тогда было громкое дело, связанное с генеральным директором объединения Г. Четоладзе и его техническим директором Е. Горовым . Г. Четаладзе был задержан прямо на границе с огромной суммой денег, говорят что при нем было не менее двух миллионов долларов. И что? Сейчас он живет в Москве — откупился, а Е. Горовой после него занял место гендиректора ГХК «Свердловантрацит». Именно Горовой, при полной поддержки городской и областной власти, принимал самое активное участие в уничтожении шахт Свердловска. Подобная история произошла и с гендиректором «Стахановугля». Словом, процесс контрабанды горно-шахтного оборудования пошел полным ходом, а шахты типа 68 «Майская» были конкретными уликами, поэтому их и уничтожали. Как говорится, нет улики — нет и преступления. Для того, чтобы было понятно, о каких суммах идет речь, приведу еще один пример. Когда после подписания договора аренды мне принесли подписывать акт ревизии шахты № 68, я увидел, что за одну ночь она волшебным образом стала акционерным обществом, а ее балансовая стоимость в долларовом эквиваленте составила более 11 миллионов. Я тогда просто потерял дар речи! Шахта 5 лет не работала, я лично прошел все горные выработки и своими глазами видел состояние предприятия, которое брал в аренду. Я потребовал провести независимую ревизию, но в этом нам отказали. Тогда мы пригласили депутата Червонопартизанского горсовета (на его территории находилась эта шахта), создали комиссию и сами провели ревизию. Оказалось, что стоимость шахты составляла чуть более 600 тысяч долларов. Такая вот разница. Добавлю, что только на территории одного Свердловска было закрыто до десятка шахт. Вот такие, совсем немалые суммы были тогда списаны и украдены. Если бы я понимал все это, когда только затевал историю с возрождением шахты, ни за что бы на это не пошел. Но тогда я еще верил в справедливость, потом эта вера сильно пошатнулась. — Вам лично угрожали? — И не просто угрожали. На меня буквально пошли тараном. Началось с того, что человек, который подписывал акт, охранял шахту, занимался вывозом оборудования, почему-то умер. А потом «занялись» мной, ведь я тоже был ненужным свидетелем. Меня два раза «заказывали». В Луганске был такой вор в законе Мираб, его впоследствии застрелили. Так вот, меня «заказали» ему. Меня спасло только то, что «заказчики» почему-то решили, что у меня где-то припрятаны мешки с деньгами, и решили меня «потрясти». Защищая себя и свою семью, мне пришлось в буквальном смысле воевать. В итоге даже бандиты посмотрели на эту ситуацию по-другому. Позже у меня была встреча с этим Мирабом, на которой он сказал: мы разобрались, тебя «заказали», но ты не виноват. Потом началась другая война, которую возглавил нынешний мэр Свердловска Александр Шмальц, ставленник А. Ефремова и Е. Горового (на то время полноправного «хозяина» этого города). Меня попытались обвинить в уничтожении шахты № 68 и поручили прокуратуре сфабриковать в отношении меня уголовное дело. К счастью, мне снова повезло. Заниматься этим поручили помощнику прокурора Светлане Шотовне Бабенко. Она разбиралась в ситуации более полугода, хотя ей нужно было просто меня посадить. Но человек оказался с совестью, Светлана Бабенко сделала вывод, что я невиновен и нет никаких оснований для возбуждения дела. Правда, из прокуратуры ей пришлось уйти, сейчас она работает в суде. Позже меня пытались «обуздать» и другими методами. В 2000-м году назрел конфликт между тогдашним губернатором Александром Ефремовым и Леонидом Кучмой. Президент решил снять губернатора, и в этой связи вспомнил о моей жалобе, попытался использовать ее против Ефремова. Меня пригласили в обладминистрацию, где я встретился с начальником управления промышленности Смирновым. Мне предложили: бери любую шахту из 40 имеющихся в Луганской области, но разреши нам написать президенту, что твой вопрос решен, и ты не имеешь к нам никаких претензий. Я отказался и от этого предложения, и от встречи с Ефремовым. — Почему, соблазнительно ведь? — Слишком многое пришлось пережить — это был настоящий ад. Когда ребенок от звонка в дверь вскакивает и бежит смотреть в окно, какая машина подъехала, — это заставляет по-другому смотреть на жизнь. Я стал нищим, потерял все, вместе с семьей прошел через все эти испытания. Честно говоря, после всего пережитого у меня тогда было одно желание — поступить в духовную семинарию (я даже начал изучать сравнительное богословие). Но не случилось... Пытаясь как- то выжить, в 2001 году я создал строительную компанию и снова начал заниматься бизнесом. Но ребята из команды Ефремова не угомонились: уже в 2003 году эта компания была уничтожена, причем жестоко. Прессинг был такой, что бухгалтер попала в психиатрическую больницу. После этого я с головой ушел в общественную работу. В 2004-м организовал областную общественную организацию «Наш выбор». А в 2005 году, не понаслышке зная о том, что творится в угольной промышленности, создал Независимый профсоюз города Свердловска. Мы сразу же зарегистрировали свои «первички» на двух крупнейших шахтах Украины — «Должанская-Капитальная» и «Красный партизан». — Сколько человек сегодня в этом профсоюзе? — Профсоюз немногочисленный. Создавался он в муках, его долго не хотели регистрировать. Первоначально в профсоюз вступили человек 40, но потом начались преследования его членов, всяческое препятствование нашей деятельности. Мы не могли заключить колдоговор, на нас почему-то не распространялись и до сих пор не распространяются нормы трудового законодательства. В итоге на одной шахте в профсоюзе осталось всего 3 человека, на другой — 15. Люди просто боятся. И есть чего: к примеру, к членам нашего профсоюза на дом приезжали неизвестные, врывались в жилища, угрожали женам физической расправой — все это зафиксировано. На днях я проводил заседание профкома, где речь шла о том, что работодатель в который раз поставил вопрос об увольнении членов нашего профсоюза. Конечно, это не каждый выдержит, такие профсоюзы не могут быть многочисленными. Зато мы активны, нас знают не только в Свердловске. К примеру, о нашей акции у Кабмина в октябре 2011 г. писала одна из французских газет. — Вы постоянно бьете тревогу по поводу нелегальных копанок в Луганской области, снимаете видео про них , выставляете их в социальных сетях, «втягиваете» в борьбу властные структуры, правоохранителей. Результат-то есть? — Копанки, как явление, можно уничтожить, только имея на это политическую волю. Они есть, они существуют, они растут как грибы. Единственное, чего мы добились, обнародуя какие-то шокирующие факты в СМИ, — четырехсменная работа на копанках превратилась в двухсменную. Теперь уже днем не работают, трудятся только по ночам. Но при этом копанки остаются очень серьезной опасностью для будущего региона. Ведь это не только хищение угольных запасов, но и активное уничтожение окружающей среды — практически все они разрываются в заповедных зонах. И без политической воли руководства страны эту проблему не решить. — Есть факты «крышевания» копанок? — Приведу конкретный пример. Мы постоянно проводим общественные рейды совместно с представителями областного УВД. Один из них состоялся в конце февраля, второй — в начале апреля (в нем участвовали также тележурналисты канала ICTV). В первом случае мы остановили 2 копанки, во втором — еще 3 (одна из них добывала 200 тонн угля в сутки). По одной из этих копанок прокурор Свердловска А. Головачук возбудил уголовное дело (там уже невозможно было этого избежать), а по двум другим — нет. В ответ на вопрос «почему?» прозвучало: мы будем этим заниматься. Однако работники милиции рассказывают совсем другое: мы приносим материалы на возбуждение, но прокурор, используя свое служебное положение, посылает нас подальше, не выдает карточки на открытие уголовных дел. Что им остается делать в этой ситуации, когда показатели портить нельзя? Конечно же, милиция вынуждена отказывать в возбуждении уголовных дел. На одной из этих копанок наши представители были буквально на днях. Местные жители говорят, что она не действует, но ничего оттуда не вывозится — просто ждут, пока все утихнет. Вот такая «борьба». После проведенного общественного расследования мы, наконец-то, разобрались, кто за этим стоит. Копанки — прерогатива областной прокуратуры, которая работает в связке с органами местного самоуправления (в нашем случае — с мэром г. Свердловска Александром Шмальцем). Мы объявили об общественной инициативе по освобождению от занимаемой должности прокурора города, но сам А. Головачук в приватной беседе дал мне понять, что ничего у нас не выйдет, т.к. область в курсе всего происходящего. Поэтому хочешь акции проводить — проводи, хочешь жаловаться — жалуйся… Но на сегодняшний день все останется как есть: копанки будут процветать, а прокуроры — увеличивать свое состояние. Схема работы следующая. Чтобы организовать незаконную добычу угля, необходимо иметь всего два документа: согласование на землю, которое подписывает мэр города, и купленную лицензию. Дальше должно работать прикрытие — на случай, если общественность начнет обращаться с жалобами. И вот тут вступает в работу прокуратура, которая принимает эти жалобы и запускает их по бюрократическому кругу, а в отдельных случаях имитирует какие-то действия, после которых уголовные дела не возбуждаются. Согласитесь, мало кто из простых граждан способен разобраться в этих хитросплетениях, тем более что для большинства достаточно ответа прокурора: копанка законна и претензий со стороны прокуратуры к ней нет. После такого ответа у многих не возникает даже мысли разбираться в ситуации дальше. Что это, как не коррупционная связка между местной властью и прокуратурой? Милиция с нами сотрудничает, реально нам помогает, но когда дело доходит до прокуратуры, все замирает и остается на месте. Немалую роль в этих процессах играет и покровительство процессам разворовывания угольных запасов со стороны народного депутата Украины Александра Ефремова. К примеру, многие слышали, что 2 февраля 2011 г. на одной из копанок в районе с. Павловка произошел пожар. Мы эту копанку снимали буквально осенью, сделали видеоролик, после чего отправили заявление в прокуратуру — словом, подняли информационный шум на всю Украину. Нардепу А. Ефремову деваться было некуда, и он отправил депутатский запрос по этой копанке на имя генерального прокурора Украины. Запрос пришел, прокуратура сыграла «большую свадьбу», а проще сказать — сыграла со всеми нами в «дурака». Начались проверки, расследования, приезды на место всевозможного начальства… В итоге эта копанка была признана законной, так как оказалось, там и документы есть, и нарушений нет. А буквально через несколько месяцев в этой копанке происходит пожар, гибнут люди. Только после этого выяснилось, что там нет и никогда не было никаких документов — копанка незаконна. Наверное, поэтому А. Шмальц хотел засыпать ее вместе с теми, кто там погиб, — пытался скрыть следы преступления и свое в нем участие. Какой вывод из всего этого можно сделать? Александр Ефремов покрывает все эти вещи сознательно. Скажите, как можно бороться с копанками, если их «крышуют» на таком уровне и такие люди? — Возможно, ситуацию как-то изменит передача шахт в концессию компании ДТЭК? Ведь ее представители широко декларируют инвестирование масштабных социальных программ для жителей городов своего присутствия. — Конечно, вся проблема в занятости населения. Людям просто негде работать, поэтому они идут на эти копанки. Однако незаконная передача в концессию шахт может изменить ситуацию только в худшую сторону. Чего нам ожидать от компании ДТЭК? Через 15 лет они отработают существующие угольные запасы и уйдут из региона. А что останется нам? Между тем, закон о концессиях предполагает, что концессионер обязан вернуть громаде, государству модернизированное предприятие с современными технологиями, обеспечивающее рабочие места жителям этой громады. Сейчас мы пытаемся поднять этот вопрос, вынести его на всеукраинский уровень. Нужно обязать Рината Ахметова строить в Ровеньках, Краснодоне, Свердловске, других городах какие-то заводы, фабрики (допустим, по 20-25 тысяч рабочих мест на город). Причем, начинать строить их нужно уже сейчас, чтобы через 15 лет они работали. Вот тогда у людей будут рабочие места — и сейчас, и в перспективе. ДТЭК же хочет сейчас «выхватить» уголь, а потом — хоть трава не расти. А все нынешние программы социального партнерства, которые презентует власть и ДТЭК, можно смело назвать «тридцатью серебряниками». Это делается для того, чтобы мы с вами не поднимали шум. Арифметика очень простая. «Украли» государственные предприятия — «Ровенькиантрацит» и «Свердловнтрацит», объем годовой добычи угля которых — в пределах 7 миллионов тонн. Доход с тонны составляет не менее 300 грн. Если перемножить, получится, что эти два предприятия дают государству более 2-х миллиардов гривен в год. Вопрос: за сколько же их забрали? А вот за эти социальные программы — за 15 миллионов гривен. Именно столько «отстегнули» Ровенькам, Свердловску и Счастью. И из них еще процентов 70 украдут. Вот так эти деньги за месяц-два и закончатся, а мы через 15 лет окажемся «в пустыне». При этом власть радостно рапортует о каких-то социальных инициативах. Как заставить Ахметова строить здесь что-то капитальное? ДТЭК позиционирует себя как компания с мировым именем, имидж имеет для нее огромное значение. Если сегодня общественность поднимет этот вопрос, то Ринату Ахметову, наверное, будет проще построить в Луганской области заводы, которые принесут ему прибыль, чем «бодаться» с нами — нищими и голодными. Но об этом нужно говорить постоянно, на всех уровнях. Если мы всем миром не заставим Р. Ахметова позаботиться о нашем будущем, то будущего у нас наверняка не будет. — Возможно, именно подобная настойчивость стала одной из причин нынешних «наездов» на вас? В последнее время в СМИ появился ряд публикаций, в которых вас обвиняют в отнюдь не бескорыстном отстаивании правнародных. Якобы нешуточные деньги с бизнесменов требуете, чтобы шумиху вокруг их «грешков» не поднимать, журналистов не привозить, людей на митинги не выводить… — Сейчас меня пытаются обвинить в том, что я обязал всех этих «копальщиков» платить мне сумасшедшие деньги. А иначе, мол, я привезу журналистов и придам их действия огласке. Но это лишь технологии борьбы с оппонентами. Приведу только один пример. В марте 2011 г., когда фирма «Снабтехмонтаж» сбросила в местный пруд тысячи тонн шламов, мы подняли вопрос о состоянии экологии в регионе, пригласили телевидение, прессу. Реакция власти на это была совершенно неадекватной. Вместо того, чтобы нас поддержать, Александр Шмальц собрал сессию горсовета по этому вопросу, куда никого из общественников не пригласили. Там звучали призывы запретить деятельность профсоюза и общественных организаций, покончить с нами, как с классом, посадить меня в тюрьму, выселить… В дополнение ко всему, с трибуны горсовета меня обвинили в вымогательстве крупной суммы с руководства этого предприятия (причем видеоролик сессии транслировался по местному телевидению, об этом писала коммунальная газета). Поскольку я никогда подобными делами не занимался, естественно, подал в суд. Но уже 9 месяцев мы не можем провести судебное заседание: прячутся и А. Шмальц, и секретарь горсовета С. Вивденко, и другие участники процесса. К примеру, генеральный директор фирмы «Снабтехмонтаж» Ю. Косторный, которого я вообще в глаза никогда не видел, но который, тем не менее, на сессии обвинял меня в вымогательстве. Его не удалось разыскать даже с милицией. Такие вот «грязные» технологии. — Вы собираетесь баллотироваться в народные депутаты? — Это информация из разряда «без меня меня женили». Вообще-то позиция Союза объединений граждан «Трудовое Движение «Солидарность» и Всеукраинского Гражданского Конституционного Конгресса, куда мы входим, однозначна: при существующей государственно-политической системе порядочным людям в Верховной Раде делать нечего. Поэтому пока мы не ставим перед собой задачу делегировать туда наших представителей. С другой стороны, анализ данных мониторинга мажоритарных округов различными политтехнологическими группами свидетельствует: у меня достаточно высокий рейтинг, я реально смогу победить. Особенно учитывая нынешнюю неприязнь многих к Партии регионов. Вопрос только в том, нужно ли это людям, готовы ли они видеть в Раде таких, как я, хотят ли отказаться от бесплатной гречки и пасхальных куличей? Если на этих выборах люди опять будут голосовать по указке начальника, нет никакого смысла на них идти. Ведь не секрет, что многие наши граждане, являясь членами комиссий, готовы за триста гривен закрыть глаза на происходящие фальсификации. Мое участие в выборах зависит от этих и других факторов. Если это нужно людям — я готов. Но баллотироваться только ради участия в бесполезном шоу, развлекать народ и быть клоуном — это не для меня. — Какой вы видите новую Верховную Раду и будущее страны? — Мое глубокое убеждение: после выборов в Верховную Раду 2012 года начнется новейшая история Украины. Близок конец нынешнего режима, эпохи застоя — духовного, экономического, политического. Все мы понимаем, что большинства в парламенте у Партии регионов не будет, в ВР придут разношерстные депутаты с различными взглядами. Но система ценностей останется прежней. И мы столкнемся с тем, что на фоне нынешней разрухи, экономического спада, будет происходить примерно то, что в 2005 году: драки за портфели, постоянное блокирование трибун, создание разномастных оппозиций и коалиций. В итоге в стране может начаться настоящий хаос — предпосылки для этого уже есть. Украина, по сути, уже сегодня неуправляема, потому что власть, СБУ, прокуратура, милиция, полностью развращены, они не выполняют своих функций, не гарантируют безопасности граждан. Вместо этого занимаются рейдерством, рэкетом, вымогательством — обогащаются любыми путями, и в этом беспределе бесконтрольны. Пока люди еще не задают им вопросов, потому что боятся. Но последней каплей, к примеру, для шахтеров, может стать передача в концессию угольных шахт. В том, что грядут перемены, я не сомневаюсь. А вот какими они будут, сказать пока не может никто. Но в любом случае все больше людей начинают анализировать ситуацию в стране, сопоставлять факты, думать… У нас потихоньку формируется коллективное сознание. А это, поверьте мне, дорогого стоит. Интервью взяли Марина Савинова, Наталия Кононова, Остров г.Луганск
