Нельзя сказать, что масштабные российско-беларусские учения встревожили Западных обозревателей не на шутку: если их и обсуждали, речь шла преимущественно об угрозе не Украине, а соседям России и Беларуси из ЕС и НАТО. Одним из немногих, кто все-таки размышлял о вероятности новых актов агрессии РФ против Украины, был корреспондент The Wall Street Journal. “Президент Украины Владимир Зеленский на прошедшей неделе сказал, что полномасштабная война с Россией возможна. Но западные и украинские чиновники предполагают, что стратегия Москвы коварнее: окружить Украину и давить на нее, пока та не уступит,” - написал он. В тексте WSJ говорилось, что “Украина давно опасалась, что Россия может предпринять вторжение через Беларусь, ближайшую союзницу Москвы. Украинские чиновники говорят, что угроза безопасности увеличилась с тех пор, как Лукашенко стал более зависимым от Москвы после жестокого подавления оппонентов, утверждающих, что он фальсифицировал прошлогодние выборы. На встрече в этом месяце Путин и Лукашенко договорились углубить политическую и экономическую интеграцию. Лукашенко долго сопротивлялся желанию России разместить войска в Беларуси, но сказал, что примерно половина восьмичасовой встречи была посвящена вопросам безопасности. По словам Лукашенко, он запросил суперсовременную российскую систему противовоздушной обороны С-400 для защиты границы его страны с Украиной. Украинские чиновники говорят, что не угрожают Беларуси и что система может быть использована для защиты российских войск в случае их вторжения в Украину.” “После выхода США из Афганистана некоторые аналитики предполагали, что Россия может попробовать испытать поддержку Байденом других стран, но украинские и западные чиновники отметили мало признаков того, что Россия может использовать учения для вторжения, - продолжался текст американского издания. - В то же время учения усиливают интеграцию между их вооруженными силами и могут позволить России оставить некоторые войска в Беларуси, например, под видом военных советников, сказали чиновники. “Беларусь больше не суверенное государство. Граница на более чем тысячу километров - больше не нейтральная или дружественная граница, - сказал (Андрей) Загороднюк, бывший министр обороны, в настоящее время - директор Центра оборонных стратегий, киевского аналитического центра. - Учения состоят в разработке логистики для быстрого перемещения войск, и это может использоваться против Украины”.” “Угроза с севера Украины может побудить ее усилить свое военное присутствие там, разредив силы, доступные для защиты востока и юга, - предположили в The Wall Street Journal. - По словам украинских и западных чиновников, Россия оставила значительную часть войск и оборудования, которые она сосредоточила весной у границы Украины. “Если им придется иметь дело одновременно с россиянами и беларусами на северной границе, это, мягко говоря, отвлечет их внимание и, вероятно, их военные средства,” - сказал высокопоставленный западный чиновник из сферы безопасности.” "Интенсив по обращению с правительством Талибана" Насколько сильно западные журналисты увлечены событиями в Афганистане, настолько часто в статьях о них упоминают Украину. Можно цинично констатировать, что наше государство организовало себе масштабнейшую рекламную кампанию за всю его историю. Речь идет о продолжающейся силами украинских военных и чиновников эвакуации афганцев, которым угрожает опасность на родине. В тексте The New York Times речь идет о самой свежей из этих операций. По словам автора текста, “для украинцев это был интенсив по обращению с правительством "Талибана", переживающего внутренние расколы, бюрократический хаос и едва сдерживаемую тягу к насилию. "Талибан" несколько дней отказывался выпустить людей, которых украинцы рассчитывали спасти, постоянно меняя условия соглашения об эвакуации, требуя от украинского правительства официального признания и однажды пригрозив экспроприировать самолет. Но в четверг, наконец, афганцы вышли в шквалистую осеннюю ночь в Киеве, столице Украины, из самолета, который стал неожиданным спасением, когда многие уже оставили надежду бежать. “Я ждал эвакуации полтора месяца, но я и моя семья ее так и не добились, - сказал 38-летний Харими, прибывший в Киев с шестью членами семьи, включая маленькую дочь, которая теперь, он надеется, получит шанс на будущее. - Сначала Украина, а потом Бог услышали наши молитвы.” “В недели, последовавшие после покорения Кабула “Талибаном” 15 августа, межгосударственная коалиция произвела колоссальную, но зачастую беспорядочную, переброску десятков тысяч афганцев, оказавшихся внезапно в смертельной опасности в связи с их работой на иностранные правительства или службы безопасности Афганистана, - поясняли в NYT. - Но без гарантий безопасности со стороны США, после того как в конце августа улетели последние американские грузовые самолеты С-17, нашлось немного готовых рискнуть своими самолетами и людьми, чтобы продолжить эвакуацию, оставив тысячам пребывающих в опасности афганцам мало путей для бегства. После падения Кабула гигантские украинские военные самолеты “Ильюшин” были среди первых, прибывших помочь с эвакуацией. Был случай, когда группа украинских офицеров ГУР покинула безопасное пространство аэропорта и, паля в воздух из автоматов, расчистила путь для пары автобусов, эвакуировавших журналистов.” “Операция 16 сентября обернулась неприятностями с самого начала, - рассказал корреспондент NYT. - Как только самолет приземлился в Кабуле, представители “Талибана” объявили, что не пустят эвакуируемых на борт без письменного обращения украинского правительства к “Исламскому Эмирату Афганистан”. “Это могло быть интерпретировано как акт признания их правительства, от чего мы категорически отказываемся,” - сказал генерал (Кирилл) Буданов. Самолет вернулся в Киев и полетел снова в Кабул 19 сентября. Там он оставался, пока команда на месте и чиновники в Украине вели напряженные переговоры с постоянно меняющимся составом представителей “Талибана”, каждый из которых называл себя ответственным лицом. “Самой большой трудностью было отсутствие властной иерархии, - сказал один из украинских офицеров, участвовавших в операции. - Любой с неким подобием знака идентификации уверен, что знает, что лучше. Решение каждого вопроса занимало так много времени.” “Каждое как будто мелкое противоречие грозило срывом всей миссии, - отметили в The New York Times. - Украинцы создали список эвакуируемых, каждая семья в котором была помечена отдельным цветом. “Талибан” отказался его принять, неожиданно потребовав черно-белый документ. “И тогда до меня дошло, - рассказал высокопоставленный чиновник ГРУ. - Они запрещают музыку, они запрещают искусство. А мы отправляем им цветной документ, и они такие: “Что за порнография?” Был отправлен черно-белый документ. Украинские офицеры сказали, что миссия едва не провалилась в среду вечером, когда сотрудники службы безопасности аэропорта сообщили, что самолет должен вылететь через полчаса, без эвакуируемых, или будет экспроприирован. Украинские чиновники не вдаются в детали о том, как обошли тупик, но ссылаются на содействие Турции, Пакистана и Катара, а также Вали Монавара, посла прошлого афганского правительства в Украине, оставшегося на посту в Киеве.” В тексте американского издания также говорилось, что “почти двадцать человек из изначального украинского списка эвакуируемых остались в Афганистане, преимущественно в связи с отсутствием у них действительных проездных документов в тот момент, когда они прибыли в аэропорт. В целом, Украина эвакуировала на сегодня больше 700 человек, включая журналистов The Wall Street Journal, Stars and Stripes и USA Today, сообщил Андрей Ермак, глава офиса президента Украины.” "Общее ощущение заговора" Следующий текст вряд ли побудит вас гордиться своей страной, но, скорее всего, даст возможность посмотреть на нее в другом свете. Принадлежит он писательнице из Кейптауна, ЮАР, которая впервые в жизни, фактически вынужденно, приехала в середине июня в Киев, не ожидая от этого ничего хорошего. Работа писательницы требовала путешествий за рубеж, тогда как противопандемические меры многих стран с прямыми рейсами из Кейптауна делали реализацию этого требования проблематичной. Киев оставался одним из немногих вариантов. Писательница собиралась провести в столице Украины две недели, чтобы направиться затем куда-то в более комфортном и понятном для нее направлении. “В той мере, в какой я могла вообще вообразить себе вид Киева, я видела его тяжелым и серым, с сетью улиц и домами вдоль них, которые не принимали бы меня, даже если бы я налегала на звонок, - написала она в тексте для The New York Times Magazine. - Двери метро закрывались бы прямо перед моим носом. Солнце выходило бы только для того, чтобы бледно падать на безымянную центральную площадь, по которой ходили бы старики, чьи сутулые плечи говорили бы о тяжести их жизни. В панораме доминировали бы типичные советские многоэтажки и мне не удалось бы заставить это здорово выглядеть на фотографиях. Кафе закрывались бы в непонятные мне часы, вынуждая меня постоянно есть в МакДональдсе под мостом. Мне должно было бы быть уныло.” Можно вообразить, по какой причине в первую очередь ожидания авторки текста не оправдались: в отличие от мест со строгими и строго соблюдаемыми ограничениями, в Киеве жили, не обращая внимания ни на правила, ни на опасность. “В первую ночь, сходив в оперу и разрыдавшись от одного взгляда на оркестр, впервые за 18 месяцев, я гуляла вверх и вниз по лучам средневековых улиц, ведущих к центральной площади, миная призрачные голубые церкви и группы людей, выходящих, пошатываясь, из ресторанов с охапками цветов в руках, - продолжала она. - Было все же светло и мне казалось не так уж трагично высморкаться в квитанцию, когда я упрекала себя в неспособности предугадать, каким прекрасным будет этот город, лежащий на холмах вдоль реки, о которой я знала преимущественно из Исаака Бабеля, и испещренный парками, скверами и рядами таких серебристо-зеленых деревьев, о которых я знала преимущественно из книг “Нарнии”. Вы не найдете много берез в Южной Африке, как и множества элегантно осыпающихся кирпичных жилых домов, окрашенных в светло-зеленый и утыканных закрытыми деревянными балконами. Кейптаун эффектен, но никто никогда не обвинял его в наличии действующей трамвайной системы или 200-летнего парка на обрывистом правом берегу Днепра, с узкими ступенями и тропинками, ведущими к реке.” “Есть много способов объяснить, что происходит сейчас в Киеве, - говорилось дальше в тексте. - Самый циничный - что он дешевый, доступный для прямых рейсов из стран с более строгими противопандемичными правилами и считающийся местом, где границы законного являются предметом переговоров. В ту первую ночь я заметила в городе большое количество немцев и американцев и спросила об этом бельгийского парня, с которым познакомилась. “Люди любят принимать наркотики, - ответил он. - Во всем мире, они это любят.” Я встречала людей из Киева, которые преподносили это иначе, отмечая, что реакция на меры локдауна - “сарафанные” вечеринки, секретные Телеграм-каналы, бары в заброшенных зданиях - породила общее ощущение заговора, которое сохранилось даже после снятия ограничений, так что выход в люди до сих пор ощущается как фокус.” “Еще до того, как прошли мои две недели, я забронировала обратный билет в Киев на конец июля и начала аккуратно говорить друзьям, что могу пожить тут немного, наверное, что понимаю, что это эксцентричный шаг, но оценили ли вы поток света, льющегося через окно гостинной здесь, и обратите внимание на блудливое выражение лица горгульи на 30 фотографиях, которые я только что отправила. Хороший свет - это не повод перестраивать жизнь, как и возможность пройти по 200-летнему парку на пути к реке. И действующая трамвайная система - не причина, даже если трамваи бело-красные и дают тебе ощущение, что ты в документальном кино о ценности муниципальных служб. Избыток вечеринок наверняка не причина.” “Настоящее объяснение - это что иногда вам просто загорается зеленый. Внезапная влюбленность в новый город похожа на неожиданную влюбленность в нового человека и во многом полагается на восторженном ощущении волшебства, недолговечного в перспективе: если бы вы перемещались так постоянно, теряя голову от каждой подобного рода случайности, вы бо кончили бы тем, что провалились в люк - или потеряли работу; но это также одна из причин, почему человечество продолжает процветать. Разница между городом и человеком в том, что город не может ответить тебе взаимностью, но Киев часто создает ощущение, что пытается, возмещая тебе за любое внимание, которое ты к нему проявляешь. Это город скрытых двориков, подземных переходов, баров, на которые вы натыкаетесь по ошибке, и все создает ощущение личного владения открытиями, которые каждый уже сделал. Но это все еще не причина. Я могу сказать, почему Киев потряс меня так, как потряс, не яснее, чем если бы я пыталась трезво отчитаться, почему и когда я влюбилась, кроме как констатировав для протокола, что чувство мгновенного влечения все еще возможно, когда дело движется настолько же стремительно, как и неизбежно,” - заключала Роза Листер, о которой в справке от издания говорилось, что она проживает в настоящее время в Киеве. Обзор подготовила Софья Петровская, "ОстроВ"
