Осенью 2014 года, через три с лишним месяца после освобождения Славянска, Олег Зонтов, известный общественный активист, бизнесмен и депутат городского совета, стал на год исполняющим обязанности мэра этого города на севере Донецкой области. Прежняя глава Славянска, одиозная Неля Штепа, в то время уже находилась в тюрьме, став одной из немногих членов регионального руководства, арестованных по подозрению в сотрудничестве с российскими и пророссийскими боевиками. Брожения на подконтрольной Украине части области уже были подавлены, однако никто не мог сказать наверняка, как будет перемещаться линия фронта. Перед Зонтовым стояла задача не только восстановить разрушения и заново наладить в Славянске мирную жизнь, но и убедить горожан в том, что он снова безопасен. Зонтов, как рассказывает он, в частности, установил по городу камеры видеонаблюдения и ввел практику регулярных совещаний с расквартированными там военными, чтобы свести к минимуму их конфликты с гражданскими. Киев в этот период уже оставил город с его проблемами один на один; областная администрация, перебравшаяся в соседний, освобожденный в одно время со Славянском Краматорск, едва сама начала выходить из послеоккупационного ступора. Зонтову не оставалось ничего другого, кроме как положиться на предпринимателей и волонтеров: в Украине как раз организовалось движение помощи Донетчине и Луганщине в восстановлении разрушенных городков и сел, весомой частью которого стали местные жители. В октябре 2015 года Олег Зонтов проиграл местные выборы экс-"регионалу", депутату городского совета Вадиму Ляху. Новая история Славянска оборвалась, так по сути и не начавшись. Мы встречаемся с Зонтовым в Славянске, в его офисе, восстановленном после попадания в крышу снаряда. На тот момент его предшественница на посту главы города Неля Штепа пребывает под следствием и судом уже более трех лет, все еще не получив приговора суда. Штепе грозит пожизненное заключение. Я начинаю разговор с просьбой к Зонтову рассказать о ее поведении в самом начале так называемой "русской весны". — В марте 2014-го я начал забрасывать прокуратуру и горотдел запросами о том, почему позволяются антиукраинские выходки молодчиков на улицах, почему у нас проходят сепаратистские марши, — рассказывает Зонтов. — Неля стала мне звонить, как обычно, спрашивать: "Тебе что, больше всех надо?! Почему ты ввязываешься?" Я поднял этот вопрос и на сессии — Неля снова стала кричать, что я возвожу напраслину на Славянск и разношу ее на своем сайте по Украине. Вадим Лях, который представлял "Молодые регионы", тоже выступал, что "это наши мальчики", они одумались и не надо их ругать. Я все равно сделал на сессии публичные запросы в городскую прокуратуру и горотдел, это было в середине марта. Потом Неля инициировала сбор охотников — мол, защищать Славянск от бандеровцев, которые едут его захватывать. Но я не думаю, что она знала ситуацию до конца. — Но она ей способствовала. — Может быть, невольно, но способствовала. А способствовала, потому имела такую директиву от Донецка. Мэры ездили на совещания в Донецк, в Донецке им давали указания, вроде того, что нужно не активизировать противодействие, а сглаживать противоречия. На охране горотдела был БТР, его забрали в Донецк и ранним утром, 12 апреля, туда же выехала часть боеспособных сотрудников милиции, 40 человек в полном вооружении. То есть, никто не ожидал нападения в Славянске. Во время захвата городского отделения милиции Неля приехала к нему, как и я. Меня попытались арестовать. Это произошло, когда я зашел в горотдел и начал "воспитывать" распоряжавшегося там заместителя начальника горотдела Владимира Белянина, который, как потом оказалось, как раз способствовал захвату — он потом уехал в Крым. Штепа вмешалась и меня отпустили, но предупредили, чтобы я больше не показывался. Она потом еще мне позвонила и сказала, что есть информация, что меня арестуют. — То есть, она, фактически, вас спасла. — Я думаю, да. Если бы меня арестовали, скорее всего, меня нашли бы в реке вместе с Владимиром Рыбаком. Но я также думаю, что Штепа могла тогда переломить ситуацию, потому что как городской голова она курировала все направления обороны города. Она могла потребовать от исполняющего обязанности начальника горотдела оказать сопротивление. В горотделе еще было ядро, которое могло противостоять захвату. Несколько сотрудников милиции отказались тогда сдавать оружие. Возможно, был бы конфликт и пострадали бы люди, но это было бы все же лучше, чем война. Я несколько раз разговаривал с Пашинским, которого назначили курировать антитеррористическую операцию. Он сказал мне искать Нелю и согласовывать действия с ней. Я позвонил Неле, это было 14 или 15 апреля. Она была в своем доме в Звановке. Неля сказала, что не знает, что ей делать. — Что сделали бы вы, если бы были в то время мэром? — Идя на эту должность, ты берешь ответственность за город. То есть, ты уже априори не можешь вести себя, как простой человек — проявлять слабость, или трусость. И ты не можешь выходить за рамки закона. — Это значит уехать, или остаться? Потому что в первом варианте вы становитесь предателем, а во втором — коллаборационистом. Третий вариант — это оказаться в реке, как Рыбак. — На эту ситуацию нельзя смотреть однозначно. Решения в то время принимались и выше, в Донецке и в Киеве. Но распоряжение областной администрации о том, как действовать в рамках происходившего в 2014 году, появилось только в августе (выделено "ОстроВом"). — Чем вы занимались после того, как уехали? — Мы уехали 25 апреля. После этого я еще частично координировал избирательный процесс, который здесь проходил. Я был доверенным лицом кандидата в президенты Петра Порошенко по 47-му округу, мы проводили выборы в Александровском районе. В Славянск я вернулся сразу после освобождения города. Я инициировал здесь сессию, чтобы избрать новый состав органов власти, выразить недоверие предыдущему секретарю, который вместе с "народным губернатором" Пономаревым участвовал во всех тех событиях, — сейчас он, кстати, работает помощником городского головы. Я объяснял, что Украина не поймет, если у Славянска останутся прежние руководители. Депутаты пришли на сессию, но выражать недоверие секретарю отказались: мое предложение поддержали только 14 депутатов, а нужен был минимум 31 голос. Поэтому я уехал в Киев, я как раз вышел на работу там: советником министра Кабинета министров. А в августе, после Иловайского котла, я поехал в военкомат. Я подавал заявление и раньше, в июле, но призыва не было: как оказалось, в Донецкой и Луганской областях тогда мобилизацию не проводили. Поэтому в августе я позвонил на горячую линию Минобороны и мне предложили ехать в Харьков. — Где вы служили? — В 92-й бригаде. Я приехал туда 30 августа. Бригады как таковой уже не было, ее разгромили, и фактически она формировалась заново. 5 сентября были подписаны Минские соглашения, поэтому мы оставались под Харьковом. Бригаду перебросили, под Счастье, только в ноябре. Я тогда уже был исполняющим обязанности мэра. — То есть, вас избрали исполняющим обязанности мэра, поэтому вы оставили службу. — Я приехал сюда в отпуск 12 октября. Работа городского совета в это время была заблокирована активистами. То есть, произошло именно то, о чем я предупреждал в июле: горожане тоже не поняли, как могло получиться, что у власти остались люди, которые привели сюда войну. Исполнительные органы в городе не работали на тот момент уже около месяца. На встречах с депутатским корпусом и общественностью было решено, что я единственная консолидирующая фигура. 17 октября меня избрали секретарем городского совета. В связи с этим я был откомандирован из 92-й бригады сюда. Я хотел показать Украине, что Славянск очищается. — Он очистился? — Когда я пришел к руководству городом, я был один. Но постепенно присоединялись другие люди — в городе достаточно кадров. Мы запустили хозяйственные и общественные процессы. На исходе года у нас уже была работоспособная команда. Мы обновили все структуры, и часть из них работает до сих пор в новом составе. Но к власти пришли те же люди, что были в 2014-м. Половина депутатского корпуса тоже осталась прежней. Теперь есть еще и ностальгия по Штепе (смеется). Я думаю, если бы выборы прошли немного иначе, ситуация в городе была бы другая. — Что значит "немного иначе"? — Я набрал 19 процентов голосов, а Вадим Лях — 51,5. Если бы у него было хотя бы на два процента меньше, был бы второй тур. Явка была очень низкой — 26 процентов — и пришли, к сожалению, в основном пенсионеры — электоральная база Партии регионов, по наследству доставшаяся Оппоблоку. — Кстати, многие, с кем я общалась в Славянске, рассказывали, что никогда не видели такой явки, какая была на "референдуме" 2014 года. — Поэтому я и говорю, что Славянск нуждается в очищении, в том числе духовном. — Однако здесь многие считают, что украинское государство виновато перед местными людьми за начало боевых действий. То есть, это от Киева ждут покаяния. — Это связано со сформированным местной пропагандой убеждением, что Донбасс — это особая территория, что в Киеве всегда делают не то, что нужно здесь. И "виноватым" всегда остается Киев. — Киев ведь вас подставил, когда не перевел средства на восстановление города. — Подставил. Ну и что теперь делать? (смеется) Даже в такой ситуации, если ты хочешь работать, ты можешь работать. — Как вы думаете, в Славянске нужны были публичные процессы над людьми, ответственными за все эти события? — Время упущено. По прошествии четырех лет это была бы уже охота на ведьм. Надо принимать какое-то компромиссное решение, например, запретить таким людям занимать определенные должности. По резонансным делам, как убийства Володи Рыбака и Степы Чубенко, виновных надо, конечно, находить и наказывать. — Мое впечатление от разговоров в Славянске: положение никому не нравится, ни проукраинским, ни пророссийским. — Потому что не происходит никаких радикальных перемен. Ничего такого, что позволило бы сказать с гордостью: "Славянск теперь другой". — Вы себе представляете, что должно произойти, чтобы можно было так сказать? — Мы еще при Штепе планировали здесь своеобразный туристический кластер. Ландшафтный парк рядом, в Краматорске; озера с уникальными лечебными грязями в Славянске; соляные шахты под Бахмутом; Святогорская лавра. Славянск стал бы базой для туристов, красивым курортным городом. Нужно только сделать тут дороги, включить освещение и дать круглосуточно воду. — Проблема с этой идеей в том, что сколько я ни перемещаюсь по Донбассу, в каждом населенном пункте видят свой "туристический кластер". При том, что полуторамиллионная агломерация Донецк-Макеевка, на которую раньше это все могло полагаться, больше не может участвовать в расчетах. — Это действительно довольно популярная идея, в том числе потому, что Донецкая область нуждается в модернизации экономической модели. Славянск мог бы быть центром туристического кластера, потому что у нас тут санатории, которые могут разместить до пяти тысяч человек. Никакому другому городу в регионе это не по силам. — Каков, по вашему мнению, будет состав местной элиты в ближайшем будущем? Останутся ли у власти "бывшие", под новыми партийными флагами, либо тут все-таки сформируется новая элита? — Наверное, будут новые кадры, из числа вынужденных переселенцев, и будут переформатироваться старые, пока будет подрастать новая элита. Но решение проблем Славянска зависит в том числе от Киева. Сейчас в области четыре модели управления: военно-гражданские администрации, городские советы, которые избраны в 2015 году, городские советы, которые избраны в 2010 году и до сих пор функционируют, как в Бахмуте и Константиновке, и объединенные общины. Нет стройной вертикали, горизонтальные связи работают плохо. Если приняли закон о военно-гражданских администрациях, надо было делать везде военно-гражданские администрации и не церемониться с местными советами. Я очень надеюсь, что ещё не всё потеряно. После Майдана, оккупации многие, прежде всего — предприниматели, хотели идти во власть. К сожалению, таких людей становится все меньше и меньше, потому что растет разочарование. И методы Павла Жебривского в формировании "новой элиты", в которую на самом деле вошли старые кадры, совершенно не мотивируют. Тут есть конфликт с Жебривским. — Донбасс фактически утратил своих представителей в Киеве. Я не могу однозначно сказать, что это плохо, учитывая качество и цели тех представителей, что у него были до 2014 года. Но все-таки есть ощущение, что что-то сломалось, что больше нет людей, которые связывали бы регион с центром и на которых возлагались бы какие-то надежды. И есть вопрос, могут ли быть представителями региона люди вроде Натальи Веселовой, при том, что их идеи не совпадают с идеями некой крупной части населения, если не сказать, что большинства? За кого тут проголосуют, за Веселову, или за Олега Недаву, который станет рассказывать о дружбе с Россией и снова стравливать регион с Киевом? — Почему только за Веселову или Недаву? На выборы пойдут еще и Королевская, Зонтов, Штепа — если ее не осудят, — наверняка ещё ряд региональных политиков. Если мы говорим о соответствии потенциальных кандидатов в депутаты предпочтениям избирателей, то развитие все-таки идет, пусть и без взлетов, но прошло уже достаточно времени, чтобы у кого-то чуть вправились мозги. Пенсионеров, которые шли на выборы с бумажками с "кодом Славянска", 2 и 4, — номером кандидата в мэры Вадима Ляха и номером партии "Оппозиционный блок" в бюллетене — в городе не более 40 процентов. Если на избирательные участки придут думающие люди, они проголосуют за других кандидатов. — После того, как от региона отрезали Донецк, разные его части начали, в свою очередь, как бы отпадать: Мариуполь объявил, что он не Донбасс, а Приазовье, север Луганщины — что они не Донбасс, а Слобожанщина, и вообще давний казацкий край. И даже непонятно уже, можем ли мы говорить сейчас о "жителях Донбасса", четко понимая, кто это такие. Общей для региона элиты как таковой тоже больше нет. — Это действительно сложный вопрос. Регион готов к территориальному разделению. Донбасс как регион сформирован искусственно и довольно поздно. Возможно, настало время для кардинальных изменений. Возможно, разделение остатков Донетчины и Луганщины между другими областями снимет напряженность в их отношениях с остальной Украиной, устранит некий раздражающий фактор. Нужно понимать, что той Донецкой области, которую создали в 1932 году, и того Донбасса уже никогда не будет. Беседовала Юлия Абибок, "ОстроВ"
