«Тысяча гривен в день — не те деньги, на которые депутат может жить… Для того чтобы пообедать в центре столицы, 100 гривен не хватает. А кроме обеда, нужно еще поужинать, позавтракать и купить бензин для Toyota Prado». Так процитировала однажды газета «Дело» высказывания члена парламентской фракции Партии регионов, одного из лидеров «Русской общины Крыма» Александра Черноморова. Кризис экономический, неразрывно связанный с кризисом политическим, стал тяжелым испытанием для народных избранников. Как результат – некогда по видимости стройные фракционные и партийные ряды сильно смялись. При этом одни пожелали дезертировать, другие – стрелять в своих, а некто даже был осужден военно-полевым судом. Так, например, политсовет Крымской республиканской организации Партии регионов в феврале исключил из ПР мэра Симферополя Геннадия Бабенко и председателя Совета Министров АРК Виктора Плакиду. Это случилось почти одновременно со скандалом в верхушке ПР, что дало обозревателям очередное основание заявлять о расколе в среде «регионалов». Однако оба происшествия в ПР как смогли «замяли»… – Александр Николаевич, можно ли считать конфликт в Крымском отделении Партии регионов исчерпанным? – Я не сказал бы, что это конфликт, – это трения. Это болезнь всех партий. Когда партия у власти, тогда в этой партии все хорошо. Когда партия в оппозиции, всегда возникают какие-то трения. Обратите внимание – масса примеров. На наших глазах произошел развал «Нашей Украины», даже не смотря на то, что они при власти. – Вы сказали «когда партия в оппозиции». Но в Крыму Партия регионов у власти. – Понимаете, это достаточно относительно. Это все равно, как если начальник ЖЕКа за, а сантехник – против. Помните, как у Зощенко электрик считал, что он главный в театре? И доказал это однажды во время спектакля, отключив электричество. Так же можно считать, что Партия регионов находится во власти в Крыму. Но есть центральная власть, которая командует всеми процессами. Партия регионов в Крыму лишь действует насколько возможно, в рамках, определенных ей Киевом. – В таком случае, кто руководил этим конфликтом, отчего он возник? – Партия регионов – это большая партия, в отличие от тех «бумажных» партий, которые сегодня существуют на Украине. К любой политической силе всегда во время выборов примазывается масса всевозможных функционеров. То ли путем спонсорских вливаний они входят в доверие, то ли путем пыли в глаза, иногда даже бывает так, что «возьми меня, иначе я устрою тебе «веселую» жизнь». И понятно, что в списки попадают случайные люди. Это и есть болезнь закрытых списков, о которых сейчас много разговоров. – Как лично Вы, и Партия регионов, относитесь к идее открытых списков? – Партия регионов всегда нормально к этой идее относилась. Будут открытые списки – ради Бога. Есть достаточно много грамотных, с большим интеллектуальным потенциалом людей, которые достойно представят Партию регионов. – Этот вопрос как-то обсуждался? – Этот вопрос вне обсуждения, потому что все и так всем понятно, и большинство депутатов, кроме тех, кого мы называем «темными лошадками», конечно, будут за. Кстати, все депутаты, которые не боятся открытых списков, находятся в зале. Они не пропускают заседания, они честно работают. Вот те, кого нет, кто непонятно как попал в списки, пусть боятся. – Вы хотите сказать, что в Партии регионов тоже есть люди недостойные? – Я не хочу сказать, что есть люди недостойные. Я хочу сказать, что есть люди, которые очень редко показываются, которые заняты другими важными делами, и у которых просто нет времени на депутатскую деятельность. Я лично не считаю, кто присутствует или не присутствует на заседаниях. – Бабенко и Плакида – это «примазавшиеся»? – Плакиду, кстати, в партии восстановили, и признали, что его исключили по ошибке. Я к нему отношусь как к очень добросовестному руководителю. Конечно, чего-то ему не хватает – настойчивости, нахрапистости, которую должен иметь премьер, потому что даже добро должно быть с кулаками, а премьер уж точно должен быть с кулаками. Некоторая мягкость его, обходительность ему же и вредит. Но я не знаю ни одного коррупционного скандала, в котором замешан Плакида. Что касается Бабенко – то, что творится в Симферопольском горсовете, вообще в городе Симферополе, вызывает наибольшие претензии. Поставлены в очень тяжелые условия предприниматели. Там невозможно вести бизнес. Прибыльный, кстати, только курортный сезон. Крымская земля раздается по завышенным ценам. Познакомьтесь с процедурой получения в собственность земельного участка, официально, законно. Вы ужаснетесь – сколько там всяких бюрократических проволочек, сколько там платежей. Меня умиляет, когда некоторые структуры считают: по срочному тарифу, в течение недели, стоит три тысячи гривен, по обычному тарифу – триста гривен. Как могут чиновники ставить такие условия? Это заранее коррупционный путь. Это все присутствует в Крыму, и есть некоторые руководители, которые еще усиливают давление на предпринимательство, на граждан. Так вот, – все это и дает повод высказать серьезные претензии к Бабенко. Я народный депутат – я не имею в Крыму участка. Мне стыдно было когда-то просить. Я сейчас впервые обратился – вроде бы обещают участок где-то на горе Ай-Петри, куда я на дельтаплане буду добираться. – Будет ли подниматься вопрос о снятии Бабенко? – Вопрос о снятии могут поднимать избиратели, потому что они его избрали. Там, кстати, были проблемы выборного характера. Как водится у нас, без судов не обходятся ни одни выборы, и уже во всеуслышание говорится, что кто будет Президентом в стране, какая партия сколько голосов наберет, – будут решать суды. – Кстати, а зачем Вам участок в Крыму? – Я никогда в жизни ни одного квадратного метра не получал. Хотя мог бы. Я был депутатом Верховного Совета Крыма, я работал в Ялте, – никто не может сказать, что я что-то украл. Но – легально я могу попросить? Как сейчас с квартирами для депутатов муссируются вопросы. Половины этих квартир уже нет – их втихаря раздали. Один известный депутат из Блока Литвина получил уже вторую квартиру. Обещал первую вернуть – но не вернул. Так что все это для дураков. – Несколько месяцев назад СМИ обошла новость, что Вы пожаловались журналистам… – О том, что мне не хватает на жизнь тысячи гривен в день. Эти слова были выдернуты из контекста и неправильно интерпретированы. Говоря о кризисе, я рассказал журналистке о том, что из зарплатной карточки в банке «Надра» в день можно снять только тысячу гривен. Сейчас, кстати, с этой карточки можно снять только 50 гривен в день и под банком стоят толпы людей. Я активно занимаюсь общественной деятельностью, помогаю выпускать газету, у меня тридцать один помощник… Если бы у меня было много денег – зачем мне снимать с карточки каждый день? Я дважды, в начале 2006-го года и в 2007-м, когда мы избирались, приводил журналистов в свой номер, в один и тот же, в гостинице «Киев». Как в нем прожить человеку с семьей? Как сказал недавно господин Хорошковский, наверное, нашим руководителям нравятся мужчины немытые, грязные, без квартир. А к тому, что бьют, я привык, потому что прошел большой общественный путь, и в депутаты пришел не из олигархов, не из бандитов, а из общественных сил, с которыми работал в Крыму последние пятнадцать лет. И структура, которую я представляю, «Русская община Крыма», добилась определенных результатов. И хотя это общественная организация, она даст фору любой партии. – Я даже затрудняюсь посчитать, сколько в Крыму «Русских» и «Российских» общественных организаций. Вы сами не путаетесь? – В свое время, когда я возглавлял «Русское движение Крыма», я объединил около двадцати организаций. А потом мы объединились с «Русской общиной Крыма» и все от этого только выиграли. Что касается множества других, – например, есть человек, который зарегистрировал больше десяти организаций, уведомительным порядком, без образования юридического лица. Причем он клоны создает. Представьте, есть общественная организация с отделениями во всех городах и районах Крыма, а создается организация с похожим названием путем уведомления, три человека что-то заявляют, и пресса это подхватывает. И эти три человека выходят за деньги с какими-то требованиями… – За чьи деньги? – В том-то все и дело. Есть заказчики. Всех мастей. Начиная от наших спецслужб, и заканчивая определенными политическими силами. Это касается, кстати, организаций, которые пропагандируют срочное отделение Крыма от Украины. Специально создаются мифические организации, с которыми потом успешно борются, побеждают их, получают ордена. Вроде бы все при деле. А тех, кто реально функционирует, как «Русская община Крыма», стараются как можно реже показывать. – Что значит «реально функционируют»? – В чем суть существования любой общественной организации? Это отстаивание интересов своих членов, а также всех людей, которые разделяют взгляды этой общественной организации. Понятно, что всем не поможешь, не заменишь социальные структуры государства, но в чем-то отстоять права можно. Любой чиновник, который нарушает права гражданина, бьет его по голове своим бюрократизмом, как только узнает, что за человеком стоит какая-то структура, действует немного осмотрительнее. У «Русской общины Крыма» более трехсот депутатов различных уровней, и это дает ей возможность бороться за права своих членов. – Вы – «Русская община», не «Украинская», не «Крымско-татарская». То есть, вы дифференцируете себя по национальному признаку… – Совершенно нет. «Русская община Крыма» – это не националистическая организация. И вообще мы во главу угла ставим не национальность, а принадлежность к русской цивилизации, что само по себе – достаточно широкое понятие. В Крыму проживают двадцать шесть процентов украинцев. Большинство их них говорят на русском языке. И я заметил, что русскоязычные украинцы намного болезненнее реагируют на национальные проблемы, которые происходят в государстве. Они выросли на русской культуре, они принадлежат к русской цивилизации. Когда человек говорит: моя национальность – хорошая, ничего плохого в этом нет. Плохое начинается, когда человек говорит: моя национальность хорошая, а твоя – плохая. Много ходит разговоров, особенно среди наших национально «свидомых» граждан, что в Украине мало патриотов. Иосиф Бродский написал такие строки: «Я Родину свою люблю, а государство – ненавижу». Мы говорим о любви к Родине, или о любви к государству? Любовь к Родине – это есть. Но государство наше большинство граждан ненавидит. И правильно. Потому что государство не действует в пользу своих граждан. – Насколько сильны сепаратистские настроения в Крыму? – Говорят, что пятнадцать процентов населения Крыма пешком готовы шагать в Москву. Но я не думаю, что большинство крымчан категорически настроены против Украины. Я не могу сказать, что крымчане не любят украинцев. Крым – это курортный регион. Любой курортный регион живет туристами, отдыхающими. И все равно, какой национальности приедет отдыхающий – лишь бы он приехал и привез деньги. Никогда в Крыму не оскорбляли украиноязычных граждан. И мне никто не жаловался. У меня самого тесть разговаривал на украинском языке. – А Вы говорите по-украински? – Я свободно читаю. Если надо – говорю, но я считаю, что говорю немного коряво, поэтому стараюсь не говорить. Не наступил тот момент, когда я действительно свободно смогу говорить. – Но Вы работаете над собой? – Работаю. На украинском языке я говорю намного лучше, чем на английском. На английском я говорю. Изучаю испанский. – А зачем? – Нравится. – Говорят, у Партии регионов в Крыму значительно упал рейтинг. – В Крыму представлены очень многие политические силы. Их намного больше, чем в других регионах. В Крыму очень сильны экономические интересы. Разные политические и экономические интересы располагают к тому, чтобы была очень острая конкуренция. Любой промах какой-то политической силы используют ее оппоненты. Это одна сторона проблемы. Другая сторона – это, к сожалению, болезнь нашего народа. Неискоренимо пока мнение, что должен прийти кто-то, кто мгновенно решит мои личные проблемы. И есть большой мешок денег, которые неправильно делят. Надо поставить у власти того, кто будет делить его правильно. Он завтра же отдаст мне половину этого мешка, и я решу все свои проблемы. Из-за этого на выборах продаются голоса, за сто гривен или за бутылку водки, а потом человек ждет: а когда же наступит то, что мне обещали. А он купил себе за бутылку водки четыре года жизни. Вот от этой надежды на сиюминутное чудо и происходит перенаправление электората. Сегодня он голосовал за одну партию, завтра будет за другую. И, наверное, новые политические проекты будут возникать и исчезать. Почему проекты? Потому что действительно партий, с отличительной чертой – наличием идеологии, сегодня практически нет. Пока не будет идеологии, это все будут политические проекты. – А у Партии регионов есть идеология? – Она формируется, так же, как и у других партий. Но существует опасность. К сожалению, мы за последние годы создали двухполюсное государство. И, соответственно, различные интересы на этих территориях. Создать общую идеологию под эти обе части Украины очень трудно. – В 2008 году Ваша карточка проголосовала за учения «Си Бриз» у крымского побережья. – Я находился тогда в Америке. – Как же тогда Ваша карточка? – Карточка находится во фракции, вообще-то. Тоже мне досталось тогда… – Значит, Вас тогда подставили. – Подставили, да. Как и с той тысячей… – Вы сказали, что у Вас тридцать один помощник. К чему так много, и как это отражается на Вашей эффективности как депутата? – Тот же Крым – достаточно большой регион. Во-первых, мне труднее работать, потому что я представляю общественную структуру. Отделения этой общественной структуры присутствуют в каждом районе Крыма. Понятно, что, имея статус помощника депутата, люди могут действовать там намного эффективнее. Это помощники на общественных началах. Кроме того, под моей ответственностью третий округ – Джанкой, Красноперекопск и Армянск, и на мне же Ялта, Алушта и Белогорск. Посчитайте: здесь помощник должен быть, управляющий делами, юрист, секретарь. Получается, что людей еще и не хватает – в Крыму одиннадцать городов и четырнадцать районов – двадцать пять административных единиц. – Вы не ощущаете дискомфорта оттого, что Партия регионов считается партией «донецких», которые все еще несколько демонизируются? – В некотором роде это все ощущают. Но я думаю, что положение исправляется. Понятно, что спонсоры все равно будут в списках, но к следующим выборам, когда бы они ни состоялись, ротации какие-то действующих депутатов, наверное, произойдут. Другой-то нет силы, которая близка по духу и нам. Что ж нам, в оппозиции все время находиться? Сейчас кроме Партии регионов мы не видим никого, кто бы мог реализовать наши взгляды. И поэтому, конечно же, мы отдаем голоса поддержки ей. Когда было тяжелое положение в конце 2004 года, это мы, «Русская община Крыма», в Симферополе держали центральную площадь, два месяца ежедневные митинги там были. Мы не дали людям разувериться, что за эту силу надо голосовать. В отличие от разных партийцев, всяких прилипал, которые мигом разбежались. И когда было тяжело Виктору Федоровичу, в 2005 году, мы впервые пригласили его 12 июня в Симферополь, это был День России. И он выступил на нашем митинге. И вечером он сказал: вы вселили в меня уверенность, что не надо сдаваться, надо идти вперед. Он помнит это и сегодня, я Вас уверяю. – Как Вы в настоящее время относитесь к проблемам русского языка и НАТО? Ими наверняка будут спекулировать на предстоящих выборах. – Человек должен говорить на том языке, на каком ему удобно, или на том, на котором возможно. Если ему удобно говорить на русском языке в государстве Украина – ради Бога, пусть говорит, тем более, человек преклонного возраста. Что сейчас творится в судах! Я сам был свидетелем, когда из-за перевода с украинского на русский язык полностью менялся смысл судебного решения. Зачем в Крыму обязывают всех сдавать экзамены только на украинском языке? Все больше молодых людей и так понимают, что им нужен украинский язык. И я это понимаю, и я своего внука маленького буду учить кроме русского языка и украинскому, и английскому. Мне однажды удалось побывать на острове Маврикий. Там с младенчества человека учат французскому языку, английскому, и местному креольскому наречию. Они вырастают специалистами, по крайней мере, в языковой сфере – уже они готовы работать в туристической отрасли. Мы отстаиваем права русскоязычных граждан общаться на русском языке и иметь информацию на русском языке. Как можно называть себя демократом и бороться против демократических принципов? С одним записным демократом я еще десять лет назад на эту тему говорил. Он мне сказал знаменательную такую фразу: конечно, понятно, что это не демократично, но если мы в равные условия поставим русский язык и украинский, это будет все равно, что поставить на дистанцию спортсмена и калеку. То есть, он заранее почему-то считал украинский язык калекой. Почему? Развивайте украинский язык. Стройте школы, открывайте. Кто же против? Но государство должно на это тратиться. Когда государство закрывает русские школы в Крыму, и на базе них создает украинские, оно провоцирует конфликт. Потому что родители этого не хотят. Был спор в Крыму по одной украинской школе, которую долгие годы строили, и решили сделать украинской. Родители возмутились, и тогда провели опрос родителей, кто хочет, чтобы дети учились на русском языке, а кто хочет, чтобы на украинском. Десять процентов родителей пожелали, чтобы на украинском языке учились, и девяносто – на русском. Так сделайте так, чтобы девяносто процентов хотели на украинском языке учиться! Я часто говорю «свидомым» гражданам, что Святослав Вакарчук и группа «Океан Эльзы» больше сделали для украинского языка, чем четыреста пятьдесят депутатов Верховной Рады, которые сейчас заседают в этом зале. Беседовала Юлия Абибок, "ОстроВ"
